Невесты Шерраби

Эмма прошла полем, время от времени наклоняясь, чтобы сорватьлютик или ромашку, и дождалась, пока Зак действительно не дошел доконца тропинки и не пустился в обратный путь.

Ее расчет оказался правильным.

Пока Зак обходил поворот, мурлыча себе под нос что-то мрачное,как озеро Лох-Ломонд, Эмма выбросила свои лютики, сунула руки вкарманы кардигана, наклонила голову, внезапно заинтересовавшисьсобственными ногами, и врезалась прямо в грудь своей ничего неподозревавшей жертвы.

Зак, захваченный врасплох, но обученный реагировать мгновенно,тут же схватил ее. Не успела Эмма опомниться, как оказалась лежащейнавзничь на ложе из иголок и пыли.

Колено Зака находилось в угрожающей близости от ее горла.

Эмма ошеломленно замигала. Произошла накладка, решила она, глядяв гневные темные глаза, дышавшие убийством. Учитывая происхождениеЗака, в это можно было бы поверить, если бы он чуть меньше владелсобой.

Кент отвел колено сразу же, как только увидел ее лицо.

Эмма подняла голову. Все было цело, если не считать несколькихсиняков. Но такой возможностью было грех не воспользоваться.

— Ox… Ox, Зак, — застонала она. — Пожалуйста… Яне думала… Ой, нога! Наверное, она сломана.

Зак быстро опустился на колени, взял левую лодыжку Эммы и началбережно ощупывать ее.

Ммм… У него были чудесные руки. Большие, крепкие и теплые. Онадождалась, пока эти руки не добрались до ее бедра, а потом слабосказала:

— Я думаю, у меня сломана правая нога.

Зак резко прервал осмотр и сел на корточки. Когда он посмотрелей в лицо, Эмма закорчилась как червяк и отвела глаза.

— Понятно, — сказал он без всякого выражения.

— А ты не будешь проверять вторую ногу? — спросилаЭмма.

— Для чего?

— А вдруг она сломана?

— Едва ли там есть что-нибудь, кроме пары синяков, которыеты вполне заслужила. Какого черта ты шляешься там, где нет нидуши?

Эмма недаром была звездой в школьном драмкружке, а позднее вколледже. Две большие слезы навернулись ей на глаза и потекли пощекам.

Зак чертыхнулся.

— Я сделал тебе больно?

— Немножко. — Эмма шмыгнула носом и одарила егоулыбкой, с какой леди Джейн Грей шла на эшафот.

— Извини, — сказал Зак.

— Не за что. Это я виновата.

— Да, — согласился он. — Давай посмотрим, сможешьли ты стоять. — Зак поднялся и протянул ей руку.

Эмма приняла ее.

— А как же сломанная нога?

— Если сможешь стоять, значит, она не сломана. — Ондернул Эмму за руку, и девушка неохотно поднялась.

— Так я и думал. Ничего не сломано, — сказал Кенттаким тоном, словно был убежден, что небольшой перелом пошел бы ейтолько на пользу.

Эмма зашаталась и потянулась к левому колену.

— Наверное, я потянула мышцу…

— Едва ли. По-моему, все в порядке. Малость в пыли, а ккардигану прилипли иголки. Но жить будешь.

Эмма хмуро покосилась на Зака, зашаталась снова и ухватилась заего руку.

— Не та нога, — сказал Зак, когда Эмма вытянула левуюногу и поморщилась. — У тебя сломана другая. Забыла?

Черт бы его побрал…

— Что же ты не смеешься? — спросила она.

— Было бы над чем. Не вижу ничего смешного в девчоночьемпритворстве.

— Я не притворялась! — воскликнула Эмма. — Ичерез неделю мне будет девятнадцать!

— В самом деле? Никогда бы не подумал.

На его лице не было и тени улыбки. Зак смотрел на нее как нанадоедливое насекомое, которое испортило его прогулку.

Разочарованная, смущенная и не привыкшая к отказам, Эмма сердитосказала:

— Я женщина, Зак Кент. И могу это доказать.

— Сомневаюсь, маленькая мисс Серебряная Ложка [3]. Зачем трудиться взрослеть,если все, что вы хотите, достается вам за прекрасныеизумрудно-зеленые глаза? — Он наклонился вплотную. — Наэтой неделе они зеленые, верно?

Эмма яростно уставилась на него.

— Зачем ты мне все это говоришь, Зак?

Зак пожал плечами и решительно сказал:

— Чтобы ты понимала… Женщина — это кто-то вроде моей сестрыМораг, которая воспитала нас восьмерых после смерти матери. Илидругая моя сестра Катриона, которая ухаживает за умирающимидетьми. — Он снял ее пальцы со своей руки и подтолкнулЭмму. — Иди. Скоро стемнеет.

Он был прав. Ветер стих, деревья не шумели, и безмолвиенарушалось только их дыханием. В воздухе пахло землей и летом. Эммаприслушалась к тишине, и тут ее терпение лопнуло.

Ну, она ему покажет! Покажет этому ханже, этому ублюдку! Она невиновата, что у ее отца куча денег и что ей не пришлось расти втрущобах!

Она остановилась, развернулась и направила кулак в нос Зака.

Кент удивленно заморгал и перехватил ее запястье. Она подняладругой кулак, но и его постигла та же участь. И тут онзасмеялся.

— Леди-боксер! — фыркнул он. — Кто бы могподумать? Малышка Эмма, ты хотела расквасить мне нос?

— Да, — сказала Эмма, весь гнев которой сразуулетучился. Она довольно улыбнулась. — Я хотела. Но ты всеиспортил.

Его глаза блеснули так, что у Эммы похолодело в животе.

— Хочешь попробовать еще раз?

— Нет. — Она взвесила шансы. — Лучше я тебяпоцелую.

Блеск в его глазах потух, и Зак в ту же секунду отпустил ее.

— О нет, — сказал он, качая головой. — Нет, юнаяледи Колфакс. Поищите себе для поцелуев кого-нибудь другого.

Но Эмма не хотела искать никого другого. Зак в темном рыбацкомсвитере, Зак с таинственными впадинками на щеках был именно теммужчиной, которого она хотела. Единственным, кого она когда-нибудьхотела. И если она не попытается завоевать его сейчас, на вторуюпопытку у нее просто не хватит смелости.

Не давая себе времени подумать, Эмма шагнула вперед, обеимируками обвила его талию и прижалась губами к губам. Под ногамихрустнула веточка.

Зак не двигался, не отвечал и не реагировал. Эмма спустила рукиниже, ощутила его твердые ягодицы, раздвинула губы и высунулаязычок. От кожи Зака исходил слабый запах соснового бора.

Он со свистом втянул в себя воздух, выдохнул… и вдруг возвратилпоцелуй так умело, что она ахнула бы, если бы была на этоспособна.

Она целовалась и раньше. Но этот поцелуй ничем не напоминалпрежние. Это был поцелуй мужчины, который знал, что он делает, идоказывал это. Затем он отстранил Эмму и спросил:

— Ты этого хотела?

Эмма не могла смотреть ему в глаза. Да, именно этого она ихотела. И в то же время нет. Потому что, хотя от поцелуя Зака у неезакипела кровь и отнялись ноги, в нем не было страсти. Он былумелым, но равнодушным. Да, в конце концов Кент поцеловал ее. Ноэтот поцелуй не имел никакого значения. Потому что сам Зак был вэто время за тридевять земель отсюда. Он невольно — или скореевольно — заставил Эмму почувствовать себя глупой девчонкой. Ибезнадежно одинокой.

Она остановилась и подняла глаза.

— Нет, — сказала Эмма, ухватившись за молодуюберезку. — Это не то, чего я хотела. Думала, что хочу, новышло совсем не так.

— И слава богу, — ответил Зак.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не слепой, девочка. Замечать все — моя профессия. Ядогадывался, что ты что-то замышляешь. — Он сделал шагназад. — Я почти на девять лет старше тебя. Поверь мне, мыподходим друг другу так же, как Волк и Красная Шапочка. Вот… —Он сунул руки в карманы и попытался улыбнуться. — Я сумелдоказать это? Если сумел, то когда-нибудь мы сможем статьдрузьями.

Но Эмма хотела совсем другого. Зак унизил te и сделал этосовершенно сознательно, чтобы дать ей урок. Теперь она этопонимала. Но если Кент думал, что добился успеха, то он ошибся. Онавынесла из этого урока только одно: если бы Зак Кент захотел лечь сней в постель и сделал это, она была бы на седьмом небе. Такоесчастье стоило того, чтобы его ждать.

Зак мог не верить в это, но Эмма знала, что будет ждать сколькопонадобится.

Правда, вскоре это знание подверглось суровому испытанию. Черезтри месяца после их свидания в лесу Зак во всеуслышание объявил,что он женится. На женщине, с которой познакомился в поезде.

3

Эквивалент русского выражения "родившаяся в сорочке".