Невесты Шерраби

Эмма как-то сказала, что в детстве считала лес Шеррабиволшебным. Возможно, так оно и было. Но сегодня здесь волшебством ине пахнет. Только нарастающая темнота и непрекращающийся дождь.

Оливия покачала головой, заправила за ухо промокшую прядь иповернула обратно. Бегство ничего не решало. Нужно вернуться впоместье, подойти к Саймону и сделать все, что нужно. Чего бы этони стоило.

Оливия закрыла глаза, борясь с соблазном заплакать. Она знала,чего хочет Саймон. Знала с того момента, как он выставил ее изсвоего кабинета в мир, где ветер не леденил лицо и дождьсуществовал только в воображении.

Когда она добралась до опушки, почти совсем стемнело. Даже белыестволы берез начинали чернеть. Она поскользнулась, задела каблукомза корень, вытянула руки, чтобы схватиться за ветку, нопромахнулась и поймала лишь пустоту.

С криком, который тут же унес ветер, она упала лицом в грязь,смешанную с мокрыми листьями.

Ее последняя мысль перед тем, как потерять сознание, была о том,что если она не встанет и не выберется отсюда, то замерзнетнасмерть и больше никогда не увидит ни Саймона, ни Джейми.

Джейми, ее маленький светловолосый Джейми, с таким нетерпениемждет Рождества! Она не может, не имеет права испортить емупраздник. Выбора нет. Она обязана встать. Обязана выбраться изэтого сырого леса, пока не стала его частью.

Схватившись за пучок мокрой травы, Оливия попыталась поднятьсяна колени…

Когда ей это удалось, песик с хвостом, напоминавшим малярнуюкисть, измазанную коричневой краской, тревожно лизнул ее влицо.

Злой и обиженный Джералд очутился на ступеньках. Крепкая рукакузена держала его за воротник куртки. Он быстро убедился, что неполучит в поместье ни единого фунта для уплаты последних карточныхдолгов, и отбыл восвояси, не высказав намерения остаться наночь.

Саймон отряхнул руки и отправился на поиски Оливии. Когда онвидел жену в последний раз, та направлялась на кухню.

— Оливия, — окликнул он, открывая дверь, —кажется, я сказал тебе…

Он умолк. Оливии здесь не было. Как и миссис Ли, хотя из духовкидоносился запах, от которого бежали слюнки.

Что ж, ладно. Тем лучше. Он воспользуется этим временем, чтобыуспокоиться. И найдет для этого множество способов.

Саймон готов был вернуться в кабинет, когда услышал, что кто-тоскребется в дверь черного хода.

Конечно, Риппер прибежал с дождя. Саймон впустил пса, а вместе сним порыв холодного шквалистого ветра.

— Что, промок, малыш? — Он наклонился, почесал Рипа заухом, выпрямился, и в этот момент Рип потащил его к двери.

— Не будь дураком, — сказал ему Саймон. — Мы тамвымокнем до костей.

Риппер гавкнул, описал круг и снова ринулся к дверям. Когдахозяин не откликнулся, он слегка зарычал и схватил Саймона за левуюштанину.

— Что за чертовщина? — воскликнул Саймон, когда Риппотянул ткань на себя.

Рип потянул снова. Саймон нахмурился и посмотрел на него сверхувниз.

— Похоже, это послание, — пробормотал он. — Тыхочешь, чтобы я пошел с тобой? На улицу?

Риппер отпустил его, гавкнул и снова заторопился к двери.

— Оливия? — спросил Саймон. — Ты это хочешьсказать? Она там?

Пес трижды обернулся вокруг своей оси и гавкнул еще раз.

Саймон прислушался к шуму дождя за окном, наклонился и потрепалРиппера по мокрой голове.

— Молодец, — задумчиво сказал он. — Хорошаясобака.

Неужели она ушла? Разве такое возможно?

Рип зарычал, и Саймон принял решение.

Секунду спустя он оказался в гардеробной и начал искатьнепромокаемую куртку, но затем передумал и вернулся в коридор.

Вдруг Оливия дуется у себя в спальне, а Рипу просто приспичилопогулять?

В дождь? Едва ли. А Оливия не любит дуться. Ладно, на всякийслучай надо проверить…

Черт побери. Саймон схватился за перила и побежал наверх, прыгаячерез три ступеньки.

Спальня жены, куда он вошел без стука, была такой же спокойной,опрятной и потрясающе женственной, как ее хозяйка. Но совершеннопустой.

— О'кей, Рип, — сказал он псу, жавшемуся к егоногам. — Ты победил. Пошли.

Он не мог терять время. И не желал давать волю воображению.Что-то случилось в самый мерзкий вечер за всю эту осень. Случилосьс Оливией. Его женой. Саймон тяжело вздохнул и с шумом захлопнул засобой дверь спальни.

Две минуты спустя, сунув в карман фонарь, он вслед завозбужденным Риппером вышел из дому. Начиналась буря.

Саймон без труда успевал за маленьким Рипом, бежавшим через полек лесу, тем более что тот снова и снова возвращался к хозяину,убеждаясь, что он идет следом. Но спустя какое-то время Саймон сталподумывать, что гонится за призраком. Точнее, за глупой собакой,без юмора подумал он.

Чего ради Оливия — упорная, практичная, разумная мать-одиночка,прекрасно знающая что почем — вдруг ни с того ни с сего потащится влес? Тем более вечером, да еще в бурю? Неужели ей не страшно, каквсем нормальным людям? Или он просто обманывает себя?

Он прочитал ее дурацкий дневник, но это вовсе не значило, что онзнает ее.

Саймон всмотрелся в темноту. Если он все же найдет ее и онабудет не слишком напугана, он выскажет Оливии все, что думает оней, о ее глупостях и дурацких поступках…

Стоп. Он откинул со лба мокрые волосы. О чем он думает? Оливияне дура. Она не виновата в разыгравшейся драме. Виноват он сам,приняв слишком близко к сердцу проделки Рипа.

Когда порыв дождя ударил его в лицо, у Саймона окаменелподбородок. Риппер тявкнул и исчез в лесу.

Саймон пожал плечами и пошел за ним.

Он сделал всего несколько шагов и споткнулся обо что-то,лежавшее на тропе. Сухая ветка? Он направил луч на землю и увидел,что темная куча, свернувшаяся у его ног, вовсе не сухая и вовсе неветка.

У кучи было бледное грязное лицо и глаза, полные боли.

— Оливия! — ахнул он. — Оливия! О боже! Какогодьявола ты с собой сделала?

— Кажется, сломала лодыжку, — ответила она.

К его крайнему удивлению, Оливия улыбалась.

Глава 13

Сильные руки убрали с ее лба выбившуюся прядь. Оливия тихоньковздохнула. Саймон. Он пришел за ней. Было слишком темно, чтобывидеть что-то кроме тусклого луча его фонаря, но она узнала бы его,даже если бы он не сказал ни слова. Только он прикасался к ней такбережно и вместе с тем властно. Когда он взял ее на руки и прижал кгруди, даже боль в лодыжке стала терпимой.

— Саймон, — прошептала она. — Ты нашел меня. Япыталась встать, но не смогла. Я должна была пройтись…

— Вини в этом только себя, — сказал Саймон и угрюмозашагал за довольным собой Риппером.

Добравшись до края опушки, он снял с Оливии капюшон и повернулее лицом к своей груди. В следующий раз он взял ее поудобнее лишь уверхнего поля и обманчиво непринужденным тоном спросил:

— Какого черта тебе взбрело в голову тащиться туда водиночку? Разве ты не видела, что надвигается буря?

— Я хотела проветрить голову.

— Проветрить? — взорвался Саймон. — Лучше скажи,потерять! Оливия, как ты могла сделать такую глупость? — Оннаклонился, заглянул ей в лицо и резко спросил: — Чему тыулыбаешься? Это вовсе не комплимент!

Оливия слышала его досаду и гнев, но это ее не смущало. Онанаслаждалась прикосновением его мускулистой груди и сильныхрук.

— Я не могу остановиться, — просто сказала она.

Саймон тряхнул волосами, и на щеку Оливии упала еще одна капля,как будто ей было мало непрекращающегося дождя. Однако онапродолжала улыбаться.

— Ты выжила из ума, — бросил он. — Как и я, когдарешил жениться на тебе.

— Нет, — сказала Оливия. Но улыбаться ейрасхотелось. — Никто из нас не выжил из ума. И мне кажется, язнаю, почему ты женился на мне.

— Да? Ну, тогда ты знаешь больше моего. — Саймондобрался до нижнего поля, перекинул Оливию через плечо и перелезчерез ограду.

Когда он снова взял жену на руки, над их головами вспыхнуламолния и послышался первый слабый удар грома.

И в ту же секунду к Оливии вернулись все ее сомнения.