Невесты Шерраби

Сначала она была уверена, что Саймон испытывает то же самое. Нотут он поднялся на ноги, помог ей встать и сказал:

— Итак, айсберг растаял. Значит ли это, что я растопил итвое сердце?

Тон Саймона был столь небрежным, столь равнодушным, что еевоскресшая было надежда на если не счастливую, то более-менееблагополучную семейную жизнь тут же обратилась в прах. И она ненашла ничего лучшего, чем ответить:

— Нет. Мое сердце осталось нетронутым.

Саймон кивнул.

— Ладно. В таком случае будем надеяться, что делосделано.

Дело? Прошло несколько секунд, прежде чем Оливия поняла, что онимеет в виду. Это больно задело ее.

Саймон надеялся, что сумел сделать ей ребенка. Как будто речьшла об успешной вакцинации. Поскольку Саймон никогда непритворялся, что хочет от нее чего-то большего, не следовалопринимать его слова близко к сердцу. Но она принимала. И оченьблизко. Чувствовала себя свиноматкой, купленной на рынке с цельюполучить от нее здоровых поросят.

Оливия опустила глаза, подавленная его равнодушием, в которомбыла виновата сама, и, видя, что Саймон не делает ни малейшейпопытки прикоснуться к ней, тихо забралась в постель.

В конце концов она уснула, но узнать, ложился ли в ту ночьСаймон, ей так и не довелось. Когда Оливия открыла глаза и увидела,что на улице стоит серое и туманное сентябрьское утро, Саймон ужевстал, оделся и заканчивал собирать чемоданы.

После возвращения в поместье Оливия почти не видела мужа.Большую часть времени он проводил в своей лондонской квартире,возвращаясь домой только на уик-энд. В Шерраби же старательноизбегал ее. Чаще всего он запирался у себя в кабинете, ссылаясь нато, что взял работу домой. А когда не работал — вернее, непритворялся, что работает, — совершал дальние поездки верхомна Кактусе. Якобы к арендаторам. Со многими арендаторами Оливиятеперь была знакома и знала, что они его и в глаза не видели.

Во время совместных трапез, которых нельзя было избежать, необидев миссис Ли, Саймон был подчеркнуто вежлив с Оливией и добр,но тверд с Джейми.

Ее изумляло то, как непринужденно ведет себя Джейми с отчимом.Но причина этого заключалась не только в Перекати-поле — обещанномпони, который появился в поместье две недели назад, как раз ко днюрождения Джейми.

Ее отвлекло хлопанье крыльев за окном. Небо было усеяноскворцами, летевшими в сторону леса. Оливия оперлась о подоконник исмотрела вслед птицам, пока те не превратились в темные пятнышки нагоризонте. Затем она опустила глаза и полюбовалась на луга. Где-тотам, в поле, свежем и зеленом после выпавшего ночью дождя, Саймонучил Джейми ездить верхом.

Вчера вечером муж вернулся поздно, а когда она спустилась кзавтраку, уже исчез с Джейми. Для пасынка у него всегда находилосьвремя. Счастливчик Джейми.

Эта мысль привела ее в чувство. Конечно, она не жалела овремени, которое Саймон тратил на ее сына. Наоборот, была счастливаи испытывала облегчение от того, что у Джейми наконец появилсячеловек, на которого можно было смотреть снизу вверх.

Так почему же она сама не могла смотреть на Саймона снизу вверх?И почему чувствовала себя несчастной и отверженной? Если она хотелавнимания Саймона, от нее требовалось только одно: сказать об этом.Он бы непременно выполнил то, что считал своим долгом всоответствии с заключенным ими соглашением.

Трудность состояла в том, что она не была уверена, хочет ли еговнимания на таких условиях. Зачем проводить время с мужчиной,которого она желает, но в присутствии которого всегда чувствуетсебя скованно?

Едва Оливия наклонилась, пытаясь увидеть, не возвращаются лиСаймон и Джейми, раздался короткий стук в дверь.

— Миссис Себастьян, — позвала из коридора Эмми. —Вас хочет видеть мистер Даунер.

Мистер Даунер? Отец Крисси? Интересно, что ему понадобилось?Оливию охватили дурные предчувствия. Крисси пару раз приходилаиграть с Джейми, но это было давно. А Харолд Даунер по-прежнемуотносился к Джейми и его матери с подозрением. То, что Оливия вышлазамуж за Саймона, ничего не изменило.

— Сейчас я спущусь, — ответила она Энни, натягиваяплотный черный кардиган. Стоял ноябрь, но холодно Оливии сталоотнюдь не поэтому.

Харолд Даунер дожидался в гостиной. Он сидел на краешкеэпплуайтовского кресла и мрачно смотрел на бюст отвечавшего ему неменее грозным взглядом основателя рода Себастьянов. Борода Харолдабыла агрессивно вздернута, на коленях лежали сжатые кулаки.

— Доброе утро, — сказала Оливия, надеясь, что держитсятак, как подобает новой хозяйке Шерраби. — Очень рада, что вынанесли нам визит.

Лицо Харолда стало еще более мрачным, а его кадык запрыгал вверхи вниз.

— Это не визит, — пробормотал он. — Мне нужно вамкое-что сказать.

— Да? — подняла брови Оливия. — Какие-тотрудности? С Крисси? — Она села на диван и скрестила ноги.

Харолд заерзал на кресле.

— Трудности не с Крисси, а с вашим сыном. Крисси говорит,что он украл ее сочинение про гусениц. Она должна была вчера сдатьего учительнице, но не успела. — Даунер откашлялся. —Крисси умная девочка, миссис Себастьян. Она всегда делает урокивовремя. И когда она сказала, что потеряла сочинение, я сразупонял: что-то не так. — Даунер кивнул, словно это моглоподтвердить его правоту.

Оливия заморгала.

— Джейми украл ее сочинение? Мистер Даунер, я не думаю…

— Моя дочь не лгунья, миссис Себастьян. Она прожила вШерраби всю свою жизнь. — Отец Крисси кивнул снова, как будтоэтот срок имел какое-то значение.

До Оливии начало кое-что доходить. Джейми был пришлым,следовательно, он мог украсть у маленькой девочки домашнеезадание.

— Я уверена, что Крисси не лжет, — бодро началаона. — Возможно, она просто ошиблась…

Харолд Даунер выложил на стол свой козырь.

— Никакой ошибки. Ваш Джейми сам признался в этом.

— Вот как? — Оливия выпрямилась. Украл? На Джейми этобыло не похоже, но никогда не знаешь, чего ждать от ребенка. Темболее что Джейми переживал третий катаклизм за год. Сначала смертьотца, потом переезд в Шерраби, а теперь повторный выход материзамуж. Это могло сказаться на его поведении, хотя казалось, что оночень хорошо приспособился…

— Конечно, я поговорю с Джейми, — сказалаОливия. — Но я действительно не думаю… Он всего лишь маленькиймальчик, мистер Даунер.

— Достаточно большой, чтобы шкодить, — проворчалХаролд.

— Да, но… Я уже сказала, что поговорю с ним. И если ондействительно виноват, мы постараемся, чтобы он все объяснилучительнице Крисси…

— Этого недостаточно. Мальчишка нуждается в хорошейпорке. — Борода Харолда затряслась от праведного гнева.

Подбирая слова, которые могли бы его успокоить, Оливия краемглаза заметила какое-то движение в дверях.

В проеме, скрестив ноги в бриджах, стоял Саймон. Его рука лежалана плече Джейми. Интересно, сколько времени они так стоят?

Саймон Себастьян казался спокойным. Но Оливия заметила егораздувающиеся ноздри и поняла, что он не видит в этом ничегосмешного. Джейми же, почувствовав, что ему угрожает порка, явноиспугался.

— Доброе утро, — сказал Саймон, хладнокровно улыбаясьХаролду. Он повернулся к Оливии. — Какие-то сложности,дорогая?

Если бы Оливия не была так взволнована, она бы посмеялась надстоль нарочитым проявлением аристократической семейнойсолидарности. Но она хорошо понимала, что это должно было выбитьХаролда из колеи.

К несчастью, Харолд в это время ел глазами Джейми и ни на чтоостальное не обращал внимания.

— Зачем ты это сделал, мальчик? — Он поднялся, подошелк Джейми, нагнулся и посмотрел ему в глаза.

Джейми задрожал.

— Позвольте… — Саймон наклонился и взял пасынка наруки. — Ну, мистер Даунер, чем могу помочь?

Оливия догадывалась, что Саймон все слышал, но заставляетХаролда повторить рассказ, давая Джейми время справиться сострахом.

— Понимаю, — сказал Саймон, когда Харолд во второй разизложил свою жалобу. — Что скажешь, Джейми? Ты ведь не кралработу Крисси, нет?

— Да, — пробормотал Джейми, зарываясь лицом в плечоСаймона, А потом с тяжелым вздохом спросил: — Ты будешь меняпороть?