Страница 33 из 59
— Нет. — Его лицо было непроницаемым как скала.
Она кивнула.
— А Зак? Он тоже убивал?
— Возможно. Точно не знаю. Нам не всегда поручали одно и тоже задание.
— Понимаю. И что чувствуешь, когда убиваешь человека?
— Облегчение. От того, что умер он, а не ты. — Онбольше не был резким. Просто говорил чистую правду. В Оливии,думавшей, что будет потрясена, шевельнулось сочувствие. Инстинктподсказывал ей, что Саймон не хотел убивать.
— Значит, выбора не было? Ваша жизнь или его?
— Да. — Он выпрямился. — Оливия, если этозаставляет вас ощущать неловкость…
— Нет. Не заставляет. То есть я ее ощущаю, но совсем подругой причине… — Она запнулась. Его улыбка стала циничной, иОливия отодвинулась подальше. Она вообще не собираласьразговаривать с Саймоном о его прошлом.
Но видя, что он продолжает смотреть на нее со странной улыбкой,лишающей присутствия духа, женщина внезапно сказала:
— Саймон… У меня был только один мужчина…
Улыбка исчезла.
— Знаю. Ваш муж. Похвальная преданность. Я от души ееодобряю, потому что теперь ваш муж — я.
— Да, но для вас это совсем другое дело. Вы говорили, что увас были другие женщины, кроме Сильвии…
Почему глаза Саймона становятся стеклянными при малейшемупоминании о его Сильвии?
— Одна или две, — подтвердил он. — Но ненадейтесь, что я стану подробно рассказывать вам о своих победах.Со времени Сильвии я ни к кому не относился серьезно. Да и сСильвией, как я уже говорил, у нас не было близости… если это имеетдля вас значение.
— Нет. Честное слово. — Она намотала на палец прядьволос. — Что между вами произошло?
Может быть, тогда она сумеет понять Саймона? Внезапно Оливияпоняла, что это очень важно.
Он пожал плечами, сел, отодвинулся подальше и прижался спиной кизголовью.
— Ничего особенного. Мы познакомились в Оксфорде и полюбилидруг друга. — У Саймона опустились уголки губ. Видимо, онпрезирает свою юношескую глупость, подумала Оливия. —Собирались пожениться. Но в те годы работа занимала почти все моевремя. Я часто не мог сказать ей, где был или когда вернусь. Когдая не мог с ней куда-нибудь пойти, она этого не понимала или думала,что мое отсутствие непростительно. Я же, конечно, был убежден, чтопомогаю строить новый мир.
— А сейчас? Вы все еще думаете, что строили его?
Он пожал плечами.
— Скажем так, у меня нет прежних иллюзий.
Оливия кивнула.
— А Сильвия?
— Сильвии не был нужен молодой идеалист, склонный рисковатьшкурой. Она нуждалась в здравомыслящем помещике-джентльмене. Едвали до нее доходило, что это невозможно. Даже в том случае, если быя согласился уйти в отставку, а я не согласился. Я знал, в чемзаключаются мои таланты, и собирался применять их с наибольшейпользой.
Его глаза потемнели, и Оливия поняла, что давнее разочарованиевсе еще причиняет ему боль.
— Сильвии нужен был человек, который позволял бы собойкомандовать, — сухо и деловито продолжил он. — Я не былтаким человеком. Поэтому кончилось тем, что она нашла себе кого-тодругого. И я не слишком виню ее за это. Позже я узнал, что с темчеловеком, который пришел мне на смену, она была знакома шестьмесяцев. Вот за это я ее виню. И не только за это. — Он бросилна Оливию взгляд, который можно было расценить как предупреждение,спустил ноги на пол и встал. — Сильвия дала мне хорошийурок.
Саймон рассказал ей не все. Она знала это. Но принуждать егобыло бесполезно: Саймон мог потягаться скрытностью с улиткой.
Он стоял над ней, засунув руки в карманы и сжав губы в ниточку.Оливия вздохнула и спросила:
— Какой урок? — Она была убеждена, что уже знаетответ.
— Не позволять дурацким фантазиям о вечной любви брать верхнад здравым смыслом. Я не забыл этого урока. Именно поэтому я идумаю, что мы подходим друг другу. Потому что вы тоже преодолелисвои девические грезы. Было бы поистине удивительно, если бы выумудрились сохранять их в данных обстоятельствах. — Тут мышцывокруг его рта слегка расслабились.
— Очевидно, эти обстоятельства — семь лет, которые япробыла замужем, — сухо ответила Оливия, поняв, что над нейнасмехаются.
— Угу. — Саймон еще глубже засунул руки в карманыбрюк. — Более или менее.
У Оливии упало сердце. Он говорил так деловито, так бесстрастно…Она мирилась с тем, что Саймон не верит в любовь; это было залогомтого, что их необычный брак окажется тихим и мирным. Но зато ихмогла бы связать страсть. Не как средство произвести на светбудущих Себастьянов, но как способ находить точки соприкосновения,дарить и получать наслаждение. То, что в свое время связывало ее сДэном.
Но Дэн лежал в могиле. Теперь она была замужем за этим сложным,загадочным человеком, который сначала источал магнетические чары, ав следующее мгновение уже напоминал акулу, обдумывающую, какимспособом добыть себе очередной обед. В данном случае таким способомбыло благополучие Джейми, полученное ею в обмен на то, что оналяжет с Саймоном в постель. Эту постель она выбрала сама. И теперьобязана была лечь в нее.
Она на секунду представила себе Джейми, крепко спящего вособняке Шерраби, его длинные ресницы, спокойно лежащие на детскихщеках, и добродушную Энни, всегда готовую прийти ему на помощь.
Оливия грустно улыбнулась. Она уже скучала по своему маленькомусыну. Скучала сильнее, чем думала…
Стоявший над ней Саймон вдруг пошевелился; Оливия ощутила едвауловимый запах его тела, притягательную мужественность… и тотчас жевспомнила о том, почему оказалась с ним в роскошном номерезнаменитого парижского отеля с бело-золотыми стенами, орлами визголовье и мраморной ванной.
Оливия быстро провела рукой по глазам и неловко поднялась.
— Ладно, — сказала она, начиная расстегивать красныйдорожный костюм. — Раз так, давайте начнем.
— Что? — Саймон прищурился и сделал шаг назад. —Ага, понимаю. Нет смысла откладывать неизбежное, верно? —Можно было сказать наверняка, что он недоволен. Но ведь именноэтого он и хотел, не правда ли? Оливия продолжала расстегиватьпуговицы. — Не будьте смешной. — Саймон схватил Оливию заруку, потянувшуюся к последней пуговице. — Во Франции большене приносят в жертву девственниц. Не уверен, что тут вообщесуществовал такой обычай, но это неважно. В любом случае надевственницу вы не тянете.
Оливия ахнула как форель, выброшенная на берег, и вдруг поняла,что борется со смехом. А вместе с желанием рассмеяться пришлоощущение прикосновения теплой мужской руки, и по ее телу побежалимурашки.
— Да уж, — с трудом выдавила она. — Нетяну. — Оливия подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметитьблеск его голубых глаз. — Саймон, я думала, вы хотели…
— И хочу. Но не нужно торопиться. Я не собирался тащить васв постель сразу же, как только за нами закроется дверь. Думаю, ясумею до поры до времени сдерживать свое сладострастие.
Конечно, он шутил, но за шуткой скрывалась немалая доля истины.Эти слова заставили Оливию затрепетать и тоже ощутить желание.
— Рада слышать, — чопорно сказала она.
Улыбка Себастьяна была невыносимо снисходительной.
— Я собирался поцеловать вас, — признался он. —Затем принять душ, переодеться и пригласить вас на поздний обед.Это очень страшная перспектива?
Не слишком. Внезапно Оливия почувствовала себя последнейдурой.
— Извините, — сказала она. — Я думала, вы хотеликак можно скорее начать размножаться.
Он фыркнул.
— То, что мне хочется сделать в настоящий момент, не имеетникакого отношения к размножению, — заверил он, барабаняпальцами по колену. — Но, к несчастью, это не такблагопристойно.
— Вас это волнует?
— Не слишком. Так что не играйте с огнем. — Внезапноон положил руки на ее талию, развернул и подтолкнул кванной. — Идите. Почистите перышки. А потом пойдемобедать.
Оливия не стала спрашивать, что будет после. Но подумала.
— Нет, — сказал Саймон, как всегда, без труда прочитавее мысли: — Не раньше, чем вы будете готовы. За кого вы меняпринимаете, Оливия?
— Она принимала его за чрезвычайно сексуального инеотразимого мужчину, женой которого ей посчастливилось стать.