Страница 15 из 59
Этого следовало ожидать. Зак открыл было рот, чтобы отказаться,но Эмма выглядела такой несчастной, что у него не хватило на этодуху.
— Ну хорошо, согласен! — Кент поднял руки изасмеялся. — Если так, конечно, я спущусь.
Ее большие глаза прояснились.
— Будут холодные закуски. Так что можем начать, когдазахочешь.
Холодные закуски? Это что-то новенькое. Раньше Эмма моглаприготовить разве что салат, да и то регулярно забывала мытьлистья… Он поглядел на часы.
— Как насчет семи часов? К тому времени я стану похож начеловека.
— Хорошо, — сказала Эмма, думавшая, что в спортивнойкуртке и рубашке с открытым воротом он и так выглядит человеком.Даже после шести часов полета.
Она заторопилась на кухню, обрамленную буфетами из полированнойсосны. Надо было нанести последний штрих на блюда, которые онаготовила весь день. Едва ли путь к сердцу Зака лежал через егожелудок, но попробовать стоило.
— Как, ты накрыла в столовой? — воскликнул Зак. —Эмма, нас же всего двое!
Вот черт. Опять она попала впросак. Она всегда забывала, чтоЗак, хотя и привык иметь дело с сильными мира сего и легко общалсякак с герцогами, так и с их слугами, все же в душе продолжалсчитать себя "мальчиком не с того берега реки". Мальчиком, которыйвидел достоинство в простоте и ни в грош не ставил богатство,роскошь или голубую кровь.
Эмма вовсе не собиралась пускать ему пыль в глаза. Она выбраластоловую из-за того, что там было спокойно и уютно. Ей как-то неулыбалось соблазнять Зака за сучковатым сосновым кухонным столомили у холодильника. Но здесь, в большой, светлой столовой сбледно-золотистыми шторами и развешанной на стенах материнскойколлекцией старинных тарелок с птичками, она без труда представляласебя хрупкой южной красавицей, принимающей таинственного ипритягательного иностранного гостя…
Ей следовало знать, что Зак наверняка постарается сунуть ложкудегтя в бочку меда.
— Да, я уже накрыла в столовой, — мрачно сказала она,жалея, что взяла материнский фарфоровый сервиз с гербами вместобело-голубого фаянса.
— Ну что ж, столовая так столовая, — с фальшивымэнтузиазмом отозвался Зак.
Он знал. Черт побери, он сразу увидел, что Эмма расстроилась, ипытался подыграть ей. В этом и заключалась вся трудность. В глубинедуши он был добр. Когда Эмме хотелось расквасить ему нос, Закпускал в ход свою редкую убийственную улыбку, и она моментальнотеряла голову.
Так что надо было держать ухо востро. Тем более что в джинсах иголубой шелковой рубашке, надетых, возможно, без всякой заднеймысли, он выглядел ужасно… трогательно. А вот она чуть ли не часпровела в раздумьях, пока не остановилась на белом летнем платье свышитыми на лифе красными маками.
Зак отодвинул ее стул, как будто они обедали по меньшей мере в"Уолдорфе" [8]. Эмма смущенно села и лишьтогда сообразила, что ненароком отвела Заку место на дальнем концестола. То место, которое всегда занимал ее отец.
Зак посмотрел на необозримое пространство, заполненноеполированным деревом, без лишних слов взял свою тарелку и прибор ипоставил их слева от Эммы.
— Вот так, — сказал он. — Теперь я смогу говоритьс тобой без мегафона.
Она состроила унылую гримасу.
— Я не подумала.
— Нет, — мрачно согласился он, и Эмма поняла намек.Зак считал, что она вообще не способна думать.
— Хочешь попробовать вино? — спросила она, надеясь,что эта фраза окажется абсолютно нейтральной.
Зак кивнул и попробовал. Лицо его было серьезным, но в то жевремя чувствовалось, что он находит все это представление довольнозабавным. Эмма широко улыбнулась и передала ему корзину со свежимибулочками.
— Надолго в Штаты? — спросила она, надеясь, что Зак недогадается, как много значит для нее его ответ.
— Не знаю. Это зависит от клиентов.
— Ах, вот как… И кто же твои клиенты?
Зак очень долго и сосредоточенно резал булочку, прежде чемтерпеливо ответил:
— Эмма, клиенты нанимают нас именно потому, что знают: наэтот вопрос мы никогда не отвечаем.
— Да, конечно. Я просто хотела спросить, что тебе предстоитделать.
— Все, за что мне платят.
— Это понятно. Но что именно? Уж мне-то ты можешьсказать.
Зак молча разглядывал ее поверх ободка бокала.
— Нет, не могу. В прошлом я отвечал за безопасность членовправительства и руководства компании, был личным телохранителем убогатых и нервных людей…
— Телохранителем? — воскликнула Эмма. — Ты? Нопочему?..
— А почему бы и нет? Потому что во мне меньше шести футовроста и вешу я не двадцать два стоуна [9]? Не беспокойся, я всегдасправлялся со своим делом.
Эмма в этом не сомневалась, но тем не менее стала автоматическипереводить стоуны в привычные ей фунты.
— Я имела в виду совсем другое, — сказала она,надеясь, что Зак не обиделся. — Здесь ты тоже будешьтелохранителем?
Зак пожал плечами.
— Может быть.
— Зак-улитка [10], — сердито пробормоталаЭмма. — А это опасно — быть телохранителем? — Она нехотела, чтобы Зак подвергал себя опасности.
— Не особенно. — Он намазал маслом еще один кусокбулочки. — Салаты замечательные. Что ты в них кладешь?
Тут Эмма поняла, что больше ничего из него выжать не удастся. Нуладно. Если Зак хочет сменить тему, она сделает ему одолжение. Ивсе назовет своими именами.
Следующие десять минут Эмма во всех подробностях описывалаингредиенты каждого салата. Она ждала, что у Зака глаза полезут налоб, но они не полезли. Наоборот, он слушал с видимостью искреннегоинтереса, как будто был приятно удивлен ее познаниями.
Он действительно профессионал, неохотно подумала Эмма.Неудивительно, что Саманта развелась с ним. Как может женщина житьс таким бирюком? Она отрезала большой кусок зеленого перца. Если быЗак хоть раз забыл о том, что должен все время быть настороже, ипозволил ей перебраться через эту непреодолимую стену…
Не меняя выражения, она продолжила:
— …И щепотка куркумы в майонез. — И на том закончилаперечисление.
Зак кивнул и опустил вилку.
Эмма прищурилась. Она еще не сложила оружия.
— Ты все еще ждешь окончания бракоразводногопроцесса? — спросила она. Если его не проймешь и этим, значит,ничто не поможет.
Зак аккуратно положил вилку и нож на тарелку.
— А что?
Не проняло. Эмма пожала плечами и отступилась.
— Просто спросила.
Он взял веточку сельдерея и начал медленно жевать ее.
— Это намек? — спросила Эмма.
— Намек? Едва ли. На что?
— Ты грызешь сельдерей с таким видом, будто это моегорло.
— Нет. Оно не такое вкусное. — Кент продолжалжевать. — Честно говоря, я развелся еще месяц назад.
— Ох…
Он коротко улыбнулся.
— Не строй иллюзий, Эмма. Я знаю, ты ни за что не упустишьсвоего шанса, но не совершай ошибку. Я не про твою честь.
Эмма сделала глоток вина. Оно попало не в то горло, и девушкапоперхнулась.
Зак подождал, пока она не пришла в себя, и спросил:
— Что-то не так?
— Нет, — с запинкой произнесла она. — Все впорядке. Надеюсь, твое самолюбие не слишком пострадает, если яскажу, что ты вовсе не тот шанс, который я ищу. — В нейговорила не оскорбленная гордость. Вернее, не только она. Ни в коемслучае не следовало признаваться Заку, что она хочет его. Что этожелание стало манией, терзающей ее уже восемь лет. Манией, частолишавшей ее сна.
— Вот и хорошо. — Он кивнул и снова наполнил еебокал. — Я никогда не хотел быть чьим-то шансом.
— Должно быть, это большое облегчение, — сухо сказалаона.
— Что именно?
— Что все закончилось. Твой развод.
Он поднял бокал и тут же опустил его.
— Вовсе нет. Признавать свой провал всегда тяжело.
Эмма чуть не ахнула.
Неужели в его голосе прозвучала горечь? Сожаление? Неужелиулитка раскрыла створки и внутри оказалась не пустая раковина, амышцы и нервы, которые способны болеть? Эмма впервые подумала отом, что Зак мог считать уход Саманты предательством.
8
"Уолдорф" — фешенебельная лондонская гостиница на улицеОлдуич.
9
183 см и 140 кг соответственно.
10
То есть молчун (ср.: "молчать как улитка").