Праймашина

– К оружию, парни, – громко распорядилсяОдноглазый. – К оружию, если не хотите, чтобы вас без солиоприходовали!

Отряд у братьев был небольшим, но надежным. Два десятка тертыхкалачей, что скакали на лошадях вокруг кибиток, истоптали и ДевятьДятлов, и Мертвых Опарышей, и даже по Гибельному Днищу ходили,проверяя лживые слухи о спрятанных в нем сокровищах. Чуди бойцы небоялись, точнее, побаивались, конечно же, но от драки неотказывались.

– К оружию!

Копья наперевес, арбалеты взведены, топоры на изготовку. Нокараван тем не менее продолжил движение в прежнем, неторопливомтемпе, и лишних факелов, кроме тех, что освещали дорогу передовойкибитке, не появилось. Чудь тупа до неприличия, но настораживать еене надо. Пусть ближе подойдет.

– Если леший, то завалим, – повторил Безухий.

Ответить брату Одноглазый не успел…

…Самые голодные всегда нападают первыми, а меньше всех еды – такуж заведено – достается слабакам. И потому сначала на караваннабросились «рогатики», невысокие, нормальному человеку по пояс,ублюдки, некогда бывшие козлами. Или козлятами. Хилыми рожками«рогатики» не пользовались, предпочитали короткие, но широкиетесаки, которыми любили подрезать лошадям сухожилия, и в этом былаих главная опасность.

– Чудь! – заорал Безухий, но вопль запоздал: никто изтертых калачей момент атаки не прозевал.

Сражаться со слабыми, но многочисленными и шустрыми «рогатиками»– только время терять. Остановишься, начнешь сносить одним ударомпо две-три твари, но какая-нибудь юркая сволочь обязательнодоберется до лошади. А потому, услышав «Чудь!», «тертые» прибавили,намереваясь оторваться от «рогатиков» и прекрасно понимая, чтовпереди их ожидает кое-кто похуже.

Например – «камнеметы».

Едва караван прибавил, оставляя «рогатиков» далеко позади, какнад дорогой засвистели увесистые булыжники, сообщая о засевшихвокруг «камнеметах» – мелких, но сноровистых ублюдках, с длинными,до земли, руками. Избежать тяжелого облака не было никакойвозможности – только прорваться сквозь, и люди прорывались, ругаясьи жестоко хлеща ржущих лошадей. Не повезло только вознице первойкибитки – ловко пущенный камень угодил ему в висок и сбил на землю.А ждать его не стали.

Не до того.

– Это мелочь! Мелочь! – орал Безухий, нахлестываялошадь. – Если здесь только она…

И едва не свалился, с трудом удержавшись на вставшей на дыбыкобыле.

И побледнел.

Потому что посреди дороги, издав страшный, известный всем насвете людям: «Ихрюп! Ихрюп!», возник леший.

– Дерьмо!

Лошадь захрипела.

– К бою!

– Ихрюп!

Леший взмахнул дубиной, а в следующий миг в него вонзилсядесяток арбалетных болтов – «тертые» услышали вожака.

– Ихрюп!

Завалить огромную тварь арбалетами никто не рассчитывал, лешемупросто намекнули, что добыча желает драки, и мгновенно развернулисьв боевой порядок. Одноглазый с пятью бойцами отправился к последнейкибитке – удерживать на расстоянии мелочь. Трое наиболее сведущих вмагии наемников отложили оружие, рассчитывая время для ударов, аостальные всадники, ведомые взбешенным Безухим, набросились налешего.

– Ихрюп!

– Сдохни!

– Ихрюп!!

Здоровенный, в два человеческих роста, леший размахивалсучковатой дубиной с такой скоростью, что любая прайм-мельницаудавилась бы от зависти. И медленно, но неотвратимо приближался кпервой кибитке. Его волосатое тело прикрывали грубые, вырезанные изтолстых досок доспехи, пробить которые копьем или мечом былотрудно, а поджечь удавалось с большим трудом.

– Ихрюп!

И дубина припечатала молодого Клинчу к дереву. Вместе с конем.Тут же последовал хлесткий удар по глазам твари – подсуетился одиниз магов, но леший даже не пошатнулся.

– Ихрюп!

И Безухий едва ушел от выпада, вовремя дав шпоры.

– Ихрюп!!

Леший – не подарок, но это не означало, что у людей не былошансов. «Тертые» прекрасно знали, как нужно управляться с большойЧудью, и действовали очень умело. Четверо метались вокруг, отвлекаяна себя внимание лешего, маги поливали монстра дальними атаками, аостальные, опустив копья, выжидали подходящего для ударамомента.

– Ихрюп!

И леший промахнулся. Не в первый раз, конечно, но сейчас онпотерял равновесие, не смог вовремя вернуться в удобную для обороныстойку, и опытный Ампичава, сообразивший, что есть возможностьударить, вонзил копье в волосатый бок твари. Ампичава успелразогнать коня, и копье вошло в плоть почти на четверть.

– Ихрюп!!! – взвыла гадина, но было поздно.

– Бей!

Безухий пришпорил кобылу и всадил свое копье в приоткрывшийсяживот лешего. Хитрый Унгилон, воспользовавшись тем, что тварьперестала двигаться с прежней прытью, метнул топор, которыйвонзился в левый глаз лохматой Чуди, а трое магов, словносговорившись, врезали огнем, подпалив мощный деревянный доспех.

– Ихрюп!

Раненый, обожженный, окутанный дымом леший выпустил из лапыдубину и шагнул к лесу. Из его боков торчали копья, из головы –топор, но он по-прежнему был опасен. Он просто растерялся от боли,потерял ориентацию, но… но скоро это пройдет. Через несколькосекунд Чудь взбесится и, позабыв обо всем, бросится на врагов,станет по-настоящему страшной.

Однако ждать этого никто не собирался.

– Вперед!!

«Тертые» сделали главное: заставили лешего уйти с дороги, итеперь нахлестывали лошадей, торопясь миновать опасное место.Кибитки, трясясь и подпрыгивая, помчались прочь, и никто незаметил, как из последней повозки вывалился на дорогу странный,похожий на гроб, ящик. Вывалился, в полете перевернулся на бок,шмякнулся о камень и раскрылся.

И остался лежать, распространяя легкий аромат прайма…

Примерно год назад знаменитый мастер тончайших механических делАргарбардор Маятник ввел в столице моду на удивительное изобретение– автоматический будитель. Заурядные часы больших, башенныхразмеров механики научились делать давно и украсили ими всеподходящие здания всех городов империи. Часы поменьше, настольные икаминные, появились позже, но и они перестали вызывать интерес упублики, вот Аргарбардор, владевший крупнейшей мастерской по ихизготовлению, и придумал уникальную систему, благодаря которойспрятанные внутри механизма колокольцы начинали играть точно вуказанное время. Да не просто придумал, а сумел преподнести новинкусамому императору, получил от высочайшего благожелательный отзыв,растрезвонил о нем по всем землям и тем создал ажиотаж. Всестоличные хлыщи немедленно обзавелись новомодными устройствами,соревнуясь меж собой в степени их отделки драгоценными камнями итонкой резьбой. Наиболее ревностные почитатели новой техники даже кстолу не подходили, пока часы не пробьют положенное время, асмышленые композиторы наперегонки сочиняли оригинальные мелодии кбудителям, исходя из вкусов и предпочтений благородных заказчиков.Следом за знатью подтянулись простолюдины, которые вдруг отвыклипросыпаться с петухами, и будители покатились по городам и весямимперии неудержимой лавиной. Аргарбардор Маятник купался в деньгах,продавая во все уголки страны лицензии на изобретенные иммеханизмы, и принял от его величества почетный титул Наиглавнейшегоимперского магистра тончайшей механики и всяческих диковин.

Докты с привычным размахом переживали повальное увлечение новойигрушкой.

До провинциального Гридвальда, само собой, мода на будители тожедокатилась, но не прижилась. Простолюдинам изобретение Маятника непонравилось по причине всем известной скупости: чаво на штукенциюэнту денежку тратить, ежели она пахать не может или в лавкеподсобить? Гридийцы даже часы приобретали изредка, предпочитаясверять жизнь по бесплатному солнцу. Что же касается людей знатных,то им новинка попросту не приглянулась. Не было в ней смысла, помнению дворян, таких же прижимистых, как все остальные гридийцы,поскольку для своевременного пробуждения нет ничего лучшеспециально обученного человека. Лучше всего – женщины, котораялежит рядом, внимательно прислушивается к дыханию спящегогосподина, к его состоянию, и будит не абы как, а в самыйблагоприятный для того момент. Причем способы выбирает наиболееподходящие, не колокольцами тренькает, а мягко прикасается кволосам, вызывая в памяти материнские ласки, начинает тихо петь илинежно повторять имя господина. Пробуждение – момент важный, оновсему дню начало задает, и глупо доверять его бездушномумеханизму.