Вторая могила слева

Когда люди переходят через меня, я ощущаю их тепло, вижу ихсамые любимые воспоминания, чувствую запах их ауры. Когда он ушел,я приподняла воротник своего свитера, чтобы еще раз вдохнуть егоаромат. Он пах смесью сахарной ваты и сандала. Я сделала глубокийвдох, надеясь, что никогда его не забуду. Когда ему былодвенадцать, он рискнул собой, чтобы спасти соседского мальчишку отсобаки, за что сам получил двадцать семь швов. Удивительно, что ониоба тогда выжили. И он всегда хотел делать именно это – помогатьлюдям. Спасать мир. А потом на его пути появилась воспитательницадетского сада Кэрри Лидел, которая лишила всех нас еще одногохорошего парня.

И он потерялся. На долгих три года он забыл, кем был, для чегожил. Пока Куки не открыла багажник, пока мой свет не нашел его, онлежал там в темноте и забвении. Каким-то образом, судя по еговоспоминаниям, мой свет его вернул. Возможно, быть ангелом смерти –это нечто большее, чем я думала, перечитав кучу мифов. Пусть неовцой, но «Маргаритой» я угостить Куки обязана.

- Ты всегда с мертвецами целуешься? – поинтересовалсяГаррет.

Я уже и забыла о нем.

- Я его не целовала, - огрызнулась я. – Он перешел черезменя.

- Ну да, конечно. – Он взял меня за плечи и повел к машине. –Напомни, чтобы я перешел через тебя, когда умру.

Глава 14

Некоторые девушки носятPrada. А некоторые – Глок-17 с автоматикой по схемеиспользования отдачи при коротком ходе ствола и индикаторомзаполнения магазина в комплекте с мертвой хваткой.

Надпись на футболке

На несколько чудесных мгновений я почти забыла, что Рейес могуже умереть, и что я могла больше никогда его не увидеть. Но в тусекунду, когда я влезла в Развалюху и двинулась домой, многотонноегоре опустилось мне на плечи. Я сосредоточилась на дыхании и натом, чтобы не врезаться в машины на дороге. Я себя знаю – с менястанется. В офис мы вернулись после шести. Заехать к папе я непотрудилась. Его уже выписали, и он наверняка дома. А значит, чтобыувидеться с ним, придется тащиться в Хайтс. Четыре часа сна прошлойночью испарились из меня еще до полудня, поэтому я решила навеститьего завтра, после того как хорошенько отосплюсь.

Куки собиралась еще немножко поработать и как раз проверялаавтоответчик, когда я направилась на выход. Диби оставил односообщение – объяснял, где находится машина Куки, и требовал от менязаявления. Разве я не преподнесла его на блюдечке? Все емумало.

- Ты домой? – недоверчиво нахмурилась Куки.

- А что, не похоже?

- Отвечай.

- Домой, - усмехнувшись, честно призналась я.

- Ладно. Что насчет мадам Мариголд?

- Та еще загадка. – Я изумленно покачала головой. – С чеговдруг, черт возьми, она упомянула о сыне Сатаны?

- Если бы я знала. Я создала тебе липовый ящик и написала ейписьмо. Проверяй время от времени. – Она вручила мне клочок бумагис логином и паролем. Наконец выражение ее лица смягчилось. – Он впорядке, Чарли. Я уверена.

От одной мысли о Рейесе легкие отказались наполняться воздухом.Я решила сменить тему, пока не посинела от нехватки кислорода.Синий цвет мне не к лицу.

- Мадам Мариголд чокнутая. И я думаю, что Мими подалась вбега.

Куки улыбнулась:

- Согласна. По обоим пунктам. Мне кажется, Мими знала, чтопроисходит, поэтому и залегла на дно.

- Мы ее найдем, - заверила я, кивнув для убедительности, инаправилась домой.

Там меня ждала холодная миска хлопьев и душ. Горячий душ, потомучто мертвый парень из багажника больше не придет. Плут.

Едва моя голова коснулась подушки, меня разбудило знакомоеощущение на коже. Тепло. Покалывание. Распахнув глаза, я уставиласьна единственного и неповторимого мистера Рейеса Александра Фэрроу.Он сидел на полу под окном и наблюдал за мной.

Он был в нематериальной форме. Несмотря на темноту, котораяскрывала предметы в спальне, каждая линия его тела была отчетливовидна, маня, соблазняя смотреть и смотреть, как это бывает, когдасмотришь на гипнотизирующие волны океана. И я не сталасопротивляться – прошлась взглядом по всем его равнинам идолинам.

Я перевернулась, чтобы заглянуть ему в лицо, и зачем-то сильнеенатянула на себя одеяло.

- Ты умер? – спросила я, не узнавая собственный голос.

- Разве это важно? – ответил он вопросом на вопрос.

Он сидел, как и на черно-белой фотографии, которую я видела уМаньячки Элейн Оук: рука лежит на согнутом колене, голова откинутак стене. Я попала в ловушку его магнетического, тяжелого взгляда.Даже дышать было трудно. Ничего на свете мне в тот момент нехотелось так, как подойти к нему, узнать каждый сантиметр егокрепкого тела… Но я не посмела.

Как будто зная, о чем я только что подумала, Рейес улыбнулся исклонил голову набок.

- Маленький ангел смерти. – Голос его был похож на ириски: такойже мягкий, сладкий, соблазнительный. У меня едва слюнки не потекли.В буквальном смысле. – Я привык часами наблюдать за тобой.

Я поборола прилив восторга, вызванный его словами. Толькоподумать! Он за мной наблюдает. Смотрит. Изучает. Хотя он все равнонаверняка почувствовал то же, что и я. Ему ли не знать, какойлегкомысленной я становлюсь, когда дело касается его.

- Я часто смотрел, как ты бежишь через парк к качелям. Помню,как развевались у тебя за плечами блестящие волосы, как ониводопадом струились по спине. Как после фруктового мороженогокраснели твои губы. А твоя улыбка… - Он тяжело вздохнул. – Господи,она была ослепительна.

Учитывая, что он на каких-нибудь три года старше меня, его словавовсе не звучали так по-извращенски, как может показаться. Вглубоком голосе я слышала призыв, манящую энергию, которая тянуламеня к нему, соблазняла, как будто он какой-то инкуб, и каждаяклеточка во мне трепетала в ответ, дрожала от примитивной, такойвсепоглощающей тоски по нему, что я едва дышала.

- А в старших классах, - продолжал Рейес, как будто зановопереживал прекрасный сон, - ты так по-особенному носила книги…Помню изгиб твоей спины, безупречную кожу. Я хотел тебя, как зверижаждут крови.

Я слабела с каждым словом, с каждым биением его сердца, котороеэхом отражалось в моем. Я знала: если он продолжит, мне не устоять.У меня нет такой суперчеловеческой силы, чтобы долго сопротивлятьсяему. Во мне просто-напросто совсем не много суперского, и неважно –человеческого или не очень.

- А что такое самородная сера? – спросила я, надеясь потушитьбушующее пламя. А еще я хотела напомнить ему, откуда он родом.Хотела хоть немного сделать ему больно, потому что он делал больномне. Тем, что не доверял мне. Тем, что плевал на мои желания изаботы. Как и все остальные знакомые мне мужчины в последнеевремя.

Его губы сложились в холодную, расчетливую улыбку.

- Если ты еще раз побеспокоишь мою сестру, я разрежу тебяпополам.

Ну что ж, сработало. Я поддеваю его, он – меня. Жить можно.

- Если ты не собираешься мне говорить, где твое тело, если несобираешься довериться мне, чтобы я могла помочь, то что ты здесьделаешь? Зачем пришел?

По комнате разнеслось рычание, и он исчез. Я чувствовала, какего сущность покидает квартиру, метр за метром, оставляя за собойхолодную неподвижность. За секунду до того, как исчезнутьокончательно, он пронесся мимо меня и шепнул на ухо:

- Потому что только из-за тебя я все еще дышу.

Вздохнув, я спряталась под одеялом с головой и долго-долголежала, вспоминая… все. Его слова. Голос. Поразительную красоту.Только из-за меня он все еще дышит? А мое сердце только из-за негои бьется.

Ахнув, я резко села в кровати. Сердце. Я слышала, как бьется егосердце. Пока он говорил со мной, каждый удар я чувствовала так,будто оно билось в моей груди. Ровно. Спокойно. Он жив!

Я выскочила из постели, чуть не грохнулась, запутавшись вскомканной простыне, и поскакала в ванную, чтобы посидеть нафарфоровом троне по малой нужде. У меня осталась еще одна ниточка,которая могла привести меня к Рейесу. Надеюсь, его лучший друг,Амадор Санчес, не против, если среди ночи к нему нагрянет с визитомчокнутая дамочка с удостоверением частного детектива. Прихвачу,наверное, пушку. Мало ли. Одевшись и завязав волосы в хвост, яприхватила аксессуар в виде Глока и понеслась в офис, чтобы взятьвсе материалы, которые накопала Куки на лучшего друга Рейеса пошколе и камере. Мистер Амадор Санчес. Как трогательно, что ониоставались такими близкими друзьями столько лет. От этой мыслизахотелось фыркнуть вслух.