Вторая могила слева

Представив, что на Рейеса нападет группа маршалов, я стиснулазубы и несколько долгих секунд сидела молча, заперев на замоксердце и разум. Рейес сам об этом говорил. Что в человеческом телеон уязвим. Что его могут убить. Я не знала наверняка, как далекоможет зайти Нил, чтобы помочь мне помочь Рейесу, но собиралась этовыяснить. Если я хочу, чтобы он мне доверял, я должна доверять ему.И хотя правда, только правда и ничего, кроме правды, может принестибольше вреда, чем пользы, Нил видел достаточно, чтобы знать: Рейес– другой вид животного. Этим знанием я и воспользуюсь, чтобызаманить его на свою сторону, а сведения, содержащие слова «ангелсмерти» и «сын Сатаны», приберегу на другой день.

- Я не знаю, где он, - начала я, совершая гигантский прыжок верыему навстречу, - но знаю, что за ним охотятся и что он ранен.

Мои слова ошеломили Нила. Лицо осталось безразличным (настоящийценитель покера бился бы в конвульсиях от зависти), но, как толькоя договорила, уровень его эмоций подскочил, и в тот же миг японяла, что нашла правильный путь. Он не разозлился на меня за то,что я знаю такие подробности о Рейесе, и не горел желаниемпуститься на охоту за своим заключенным. В мерцании его глаз небыло ни единой мысли о том, какие почести его ждут, если он вернетсбежавшего преступника.

Нет. Нил испугался. Похоже, он действительно беспокоился оРейесе. Меня это удивило. Все-таки он каждый день работает ссотнями заключенных. Разумеется, сочувствие играет большую роль вего профессии. Возможно, кто-то считает, что разочарование в людяхсамо по себе отодвинет истинное беспокойство на задний план, но ячувствовала связь между Нилом и Рейесом. Может быть, Нил привязалсяк нему, потому что тот слишком долго сидел в этой тюрьме, а сам Нилдавно знал, что Рейес – больше, чем простой смертный. Я быпоцеловала Госсета в губы здесь и сейчас, если бы в школе он не велсебя со мной, как последний козел. Поняв, что он на моей стороне –а значит, и на стороне Рейеса, – я испытала прилив облегчения,ослабивший напряжение у меня в животе. Как минимум на минутку.

- Откуда ты знаешь, что он ранен? – спросил Нил, и я буквальноощутила, как в нем борются эмоции. Тревога. Сочувствие. Страх. Ониокутывали его, а потом ударили прямо в меня, закрутились во мне,как удушающий дым.

Моргнув, я постаралась взять себя в руки.

- Я собираюсь кое-что тебе поведать, - заявила я, надеясь, чтомой прыжок веры не завершится аварийной посадкой на кактусовомполе. Потому что на кактусы падать больно, согласитесь. – И ты жепонимаешь, что для этого нужно быть человеком широких взглядов,открыть свой разум и все такое?

Нил колебался, раздумывая, к чему я веду, потом настороженнокивнул.

Я подалась вперед и понизила голос, надеясь, видимо, смягчитьудар.

- Рейес – сверхъестественное существо. – Не получив никакойреакции, поскольку Нил даже не моргнул, я продолжила. Потому чтомне очень-очень была нужна его помощь. И немножко потому, что мнебыло любопытно, как далеко я смогу зайти. И как далеко сможет зайтион, чтобы узнать правду. – Конечно, у меня и самой есть кое-какиесверхъестественные таланты, но он – совсем другое дело.

Несколько секунд он задумчиво молчал, потом закрыл лицо руками ипосмотрел на меня сквозь растопыренные пальцы.

- Я съезжаю с катушек, - сказал он. Потом подумал о том, какоеупотребил время, и добавил: - Нет, беру свои слова назад. Ужесъехал. Это свершившийся факт. Для меня теперь нет никакойнадежды.

- Ладненько, - протянула я, устраиваясь поудобнее. Наверное, ясмогу с этим жить. Никаких осуждений. Никаких поспешных выводов. Ине придется покупать ему на Рождество смирительную рубашку.

Нил нажал кнопку интеркома.

- Да, сэр? – тут же последовал ответ. А она молодец.

- Луанн, мне нужно, чтобы ты оформила мне путевку в санаторийкак можно скорее. Лучше всего со вчерашнего дня.

- Конечно, сэр. Определенная оздоровительная программа?

- Нет, - ответил он и покачал головой. – Любая подойдет. Выберисама.

- Сию минуту, сэр.

- Славный она человек, - сказал Нил, когда Луанн разъединиласвязь.

- Похоже на то. А зачем тебе в санаторий?

Он наградил меня таким хмурым взглядом, будто это я виновата вего душевном расстройстве.

- Как бы ни было больно признаваться, я тебе верю.

Я с трудом подавила улыбку, снова испытав облегчение после егослов.

- Нет, правда, я тебе действительно верю. Как будто ты толькочто сказала мне, что у тебя спустило колесо или на улице облачно.Как будто то, что ты сказала, обыденно и ординарно. И не вызываетни малейшего удивления.

Надо же, а он очень изменился после школы. И я не имею в видупивное брюшко и редеющие волосы.

- И это плохо?

- Конечно, это плохо. Ради бога, я же работаю в тюрьме. Такиевещи не случаются в моем мире. И все же каждая клетка во мнепреспокойно принимает тот факт, что Рейес – сверхъестественноесущество. Похоже, я меньше верю прогнозу погоды, чем тебе.

- Никто не верит прогнозам погоды, и сейчас ты в моем мире, -отозвалась я с усмешкой. – А в моем мире суперкруто. Но я тебе эторассказала не просто так. – Нил сосредоточился на мне,вопросительно поднял брови, и я продолжила: - Мне нужна твояпомощь. Мне нужно знать, кто приходил сюда повидаться сРейесом.

- И зачем тебе эта информация?

- Затем, что я должна найти его тело.

- Он умер?! – ошалело выкрикнул Нил, подскочил и, обойдя стол,двинулся на меня.

- Нет, Нил, успокойся. – Я подняла руки. – Он не умер. То есть ятак не думаю. Но скоро умрет. Мне нужно найти его тело. Как ясказала, он ранен. Тяжело ранен.

- И ты думаешь, кто-то его укрывает? Кто-то, кто приходил к немусюда?

- Так точно.

Он развернулся и стукнул кулаком по кнопке интеркома.

- Луанн, можешь дать мне имена тех, кто посещал Рейеса Фэрроу запоследний год? И мне надо знать, кого он сам внес в списокпосетителей, и не важно, одобрила их комиссия или нет.

- Мне предоставить эту информацию до того, как я устрою вас всанаторий, или после, сэр?

Рот Нила съехал в сторону, пока он принимал решение.

- До. Однозначно до.

- Сию минуту будет сделано.

- Обожаю, когда она говорит «сию минуту», - сказала я,поклявшись себе, что обязательно расскажу об этом словосочетанииКуки. – Значит, посетителей должны одобрить?

- Да. – Нил снова сел за стол. – Заключенный подает запрос наимя того, с кем хочет увидеться. Затем этот человек заполняетзаявление, которое передадут комиссии, и комиссия решает, дать емуили ей добро на посещение или нет. Давай вернемся ксверхъестественной теме, - сказал он с загадочно блестящимиглазами.

- Ну давай.

- Ты экстрасенс? Поэтому тебе известно, что Фэрроу ранен?

Опять двадцать пять. Везде эти экстрасенсы.

- Нет. Не совсем. Не в том смысле, что ты имеешь в виду. Я неумею предсказывать будущее и не могу рассказать о твоем прошлом. –Заметив его полный сомнений взгляд, я добавила: - Серьезно. Я струдом помню прошлую неделю. Прошлое туманно, как туман, только ещетуманнее.

- Ладно, тогда что ты имеешь в виду под сверхъестественным?

Я опять подумала о том, чтобы рассказать ему правду, нобыстренько решила этого не делать. Мне не хотелось терять его вкачестве члена моей команды, но и лгать ему хотелось не больше.Этот парень больше десяти лет проработал бок о бок с уголовниками,а они врут как дышат.

Пытаясь придумать, что сказать, я изучала пестрый узор ковра.Ненавижу, когда не знаю наверняка, сколько можно открыть человеку,а сколько нужно утаить. Говорить людям правду проблематично потому,что после моих откровений их жизни навсегда меняются. Ихпредставления о будущем никогда не станут прежними. Однако,учитывая, что большинство людей с трудом верит рассказанному, яредко оказываюсь в таком щекотливом положении. Но Нил уже кое-чтовидел. Знал, что Рейес могущественнее, чем любой из его знакомых.Знал, что я вижу то, чего не видят другие. И все же существуетграница, предел тому, что человеческий разум способен принять вкачестве реальности. Если я перейду эту черту, то потеряюсотрудничество и дружбу Нила. Само собой, за его дружбу я грошаломаного не дам, но все же.