Вторая могила слева

На прошлой неделе меня пытался убить один редкий козел, мужбывшей клиентки. Рейес спас мне жизнь. Опять. И сделал это в своейобычной манере. Появился из ниоткуда и перерубил позвоночник тогомужика одним молниеносным движением меча. Этот случай не был первым– позвоночники всяких преступников оказывались перерубленными безкаких-либо внешних свидетельств и ран, способных объяснить этифеномены с медицинской точки зрения. Я начинала опасаться, что папауспел сложить два и два.

- Трюки? – переспросила я самым невинным голосом на свете.

- Ну, например, тот человек, который пытался тебя убить напрошлой неделе.

- Угу, - промычала я, откусывая еще раз.

- Ты его… ты… ты можешь?..

- Ничего я ему не делала, пап, - сказала я, проглотив кусоксэндвича. – Говорю тебе, там был кто-то еще. Он толкнул того мужикана лифт. Наверное, удар был таким сильным, что…

- Ну да. – Папа покачал головой. – Так я и знал. Просто нашсудмедэксперт говорит, что такое невозможно. – Он посмотрел наменя. Взгляд теплых карих глаз был пронзительным.

Я отложила сэндвич.

- Пап, ты же не думаешь, что я способна причинить кому-товред?

- У тебя такая нежная душа, - печально отозвался он.

Нежная? Он вообще меня знает?

- Я подумал… а вдруг ты можешь больше…

- Я принесла десерт.

Мы оба уставились на мою мачеху. Она приволокла стул, села рядомс папой и аккуратно поставила на стол белую коробку. Поклястьсямогу, ей только что уложили короткие каштановые волосы и сделалиманикюр. Она пахла лаком для волос и лаком для ногтей. Я часто дивудаюсь, что папа нашел в этой женщине. Его, как и всех остальных,ослепляла ее слишком ухоженная внешность. Все, кто ее знал, – илидумал, что знает, – считали ее святой, раз уж она взяла в мужьякопа с двумя маленькими детьми. Только вот мне на ум слово «святая»в одном предложении с мачехой никак не идет. Думаю, я ее нервирую.Положа руку на сердце, она меня тоже. Помада всегда слишком краснаядля ее бледной кожи. Тени слишком голубые. Аура слишком темная.

За мачехой явилась и Джемма – моя сестра. Напряженноулыбнувшись, она села на единственное свободное место. Рядом сомной. Ее светлые волосы были туго собраны сзади, косметикидостаточно, чтобы выглядеть накрашенной, но без перебора. В концеконцов, она профессиональный мозгоправ.

Наши отношения никогда не были особенно теплыми, но после школывсе стало совсем из рук вон плохо. Не представляю почему. Онастарше меня на три года и, пока мы росли, не упускала ни единогошанса мне об этом напомнить. Единственной матерью, которую я знала,к сожалению, была Дениз, а у Джеммы было три чудесных года с нашейнастоящей мамой, до того как она умерла, подарив жизнь вашейпокорной слуге. Частенько приходит в голову, не оттуда ли ногирастут? Может быть, Джемма подсознательно винит меня в смертимамы.

Тем не менее, свято место пусто не бывает, и уже через год папаженился на волчице. Джемма сходу ее приняла. Мне же так и неудалось достичь апогея дочерне-материнской связи. Я предпочласобственную нору с налетом одинокой сексуальности без всякихмачех.

Странно, конечно, но я даже обрадовалась их появлению. Ктознает, как далеко зашел бы папа со своими вопросами. Возможно, он исам не знал, как далеко может зайти, и все же оставалось слишкоммного того, во что он не был посвящен. Да и не нужно ему об этомзнать. И он не узнает, если это как-то от меня зависит. По крайнеймере, о том, что я ангел смерти. Однако он выглядит такимпотерянным. Почти отчаявшимся. Наверное, за двадцать лет в полициион мог поднатореть в допросах, но в нашем случае хватался засоломинку. Прозрачную, цветную, как на детских днях рождения.

Покончив с сэндвичем, я извинилась, вызвав у папы вспышкураздражения, и потрусила домой, заметив, что Дениз не предложиламне ни кусочка купленного в соседней булочной чизкейка. В течениедолгого и опасного тридцатисекундного пути домой я осознала, чтоДжемма так же озадачена папиным поведением, как и я. Она всебросала и бросала на него любопытные взгляды из-под ресниц. Можетбыть, позвоню ей позже и спрошу, что происходит. А может быть,сделаю восковую эпиляцию зоны бикини у немецкой борчихи – всевеселее, чем тарахтеть по телефону с сестрицей.

- Ну? – высунувшись из двери, спросила голова Куки, когда яподошла к своей квартире.

Как ей всегда удается узнать, когда я возвращаюсь? Я женеуловимая. Почти незаметная. Как дым. Как ниндзя, только без маскина голове.

- Черт, - выругалась я, споткнувшись о собственные ноги и уронивсотовый.

- Ты говорила с Уорреном?

- Конечно. – Подняв телефон, я принялась рыться в сумке впоисках вечно прячущихся ключей.

- И?

- И этому человеку определенно понадобится медицинскаяпомощь.

Куки вздохнула и прислонилась к косяку.

- Бедняга. Он действительно угрожал тому продавцу машин?

- На глазах у нескольких сотрудников, - кивнула я.

- Проклятье. Нашему делу это точно не поможет.

- Верно, только все это будет не важно, когда мы найдем того,кто это сделал.

- Если найдем.

- Ты что-то откопала?

- А ковбои носят шпоры? – В голубых глазах заблестели озорныеискры.

- Ух ты, звучит многообещающе. Заскочишь?

- А то. Только в душ сбегаю.

- Я тоже. До сих пор, кажется, воняю незаконно утилизированнойнефтью или что это там было.

- Кофе не забудь, - напомнила Куки, закрывая за собой дверь.

***

Перед душем я быстренько проорала «Привет!» своему соседумистеру Вонгу. И снова я была не одна. Только-только воданагрелась, объявился мертвый парень из багажника. Я пыталасьвыпихнуть его, упершись спиной в стену и изо всех сил толкая егоруками и ногами, но он не шелохнулся. Мне просто необходимонаучиться изгонять призраков-шизиков. Закончив с душем, я натянуласпортивные штаны и включила кофеварку. Как ни старалась, я не моглазаставить себя не вспоминать, что сказала о Рейесе сестра Рокета.Подумать только, вестник смерти. Да кто сейчас так говорит?

Как только я нажала кнопку на мистере Кофе, меня поглотил жар.Замерев, я пару секунд купалась в этом ощущении, а затемобернулась. Руки Рейеса лежали на стойке по обе стороны от меня. Яотклонилась назад, позволяя себе редкую роскошь – просто смотреть.Полные губы, наверное, смело могут считаться самым чувственным, чтов нем есть. Приглашающие. Созданные для поцелуев. Глубокие кариеглаза обрамлены густыми черными ресницами, отчего золотистые изеленые искорки сияют еще ярче. Такие глаза в своих фантазиях видиткаждая девушка на планете.

Немигающий решительный взгляд захватил в плен мои глаза, пальцыпотянули за шнурок на штанах. Потом Рейес посмотрел на мой рот,так, как обычно смотрят дети на прилавки в магазине сладостей.Пальцы потянули за пояс штанов, чтобы ослабить шнурок. Как всегда,его кожа казалась обжигающе горячей, и я в который раз спросиласебя почему: потому что он нематериален, но по-прежнему жив, илипотому что создан из адского огня? Буквально?

- Сегодня я кое-что о тебе узнала.

Пальцы нырнули за пояс штанов, пробрались ниже, вызывая во мнеземлетрясение.

- Да?

Так мы ни к чему не придем. Призвав на помощь всю доступную мнесилу воли, я проскочила мимо него и шагнула к дивану.

- Идешь? – спросила я, когда он вздохнул.

Рейес наблюдал за мной, пока я усаживалась по-турецки. На животееще горели следы от его пальцев. Но как бы страшно мне ни хотелось,чтобы эти пальцы добрались до нижнего берега, нам с их хозяиномнадо было поговорить.

Через мгновение Рейес оказался в гостиной, что заняло у негоровно два шага, и заметил в углу мистера Вонга. Повернулся к нему иокинул мрачным взглядом.

- Он в курсе, что мертв?

- Понятия не имею. Ходят слухи, что, когда твое материальноетело умрет, ты станешь антихристом.

Он застыл, стиснул зубы и медленно опустил голову. Я подумала,что, по всей видимости, попала в точку. Долго думать, однако, непришлось.

- Затем меня и создали.

Меня пронзила совершенно не поддающаяся контролю тревога. Рейесподнял голову.