Вторая могила слева

- Как вы тут? – спросила я, усаживаясь напротив.

- Я никого не убивал, - прошелестел он.

Руки его тряслись от горя. Во время допросов виновные люди частонервничают, но по другим причинам. Чаще всего пытаются сочинитьложь поубедительнее. Такую, чтобы прикрыла все концы и прокатила всуде. Уоррен нервничал из-за того, что его обвиняли в совершениисразу двух преступлений, ни в одном из которых он виновен небыл.

- В этом я не сомневаюсь, Уоррен, - заверила я, стараясьговорить твердо. Все-таки он не сказал мне всего, что знает, и мнехотелось выяснить почему. – Однако вы ругались с Томми Запата занеделю до того, как его нашли мертвым.

Уоррен уронил голову в ладони. Я знала, что дядя Боб за наминаблюдает. Он держал Уоррена в этой комнате, зная, что я приду сним повидаться. Но если Диби надеется на какое-то признание, егождет большое разочарование.

- Послушайте, если бы я знал, что его найдут мертвым, я бы нестал с ним ругаться. По крайней мере, на людях.

Надо признать, Уоррен не дурак.

- Расскажите, что произошло.

- Уже рассказал. – Его голос был печальным и еле слышным. – Яговорил, что думал, будто у Мими интрижка. Она так сильноизменилась, отдалилась… Это так на нее не похоже, что однажды явзял и проследил за ней. Она с ним обедала, с этим продавцом машин,и я решил… Я ведь был уверен, что она мне изменяет.

- Что же конкретно вас натолкнуло на эту мысль?

- С ним она вела себя иначе. Почти враждебно. Встала исобиралась уйти еще до того, как им принесли заказ. Он пытался ееостановить, даже за руку схватил, а она отшатнулась, будто он ееударил. Когда она пыталась пройти дальше, он преградил ей путь.Тогда-то я и понял, что все правда. – Казалось, воспоминаниявысасывают из Уоррена жизнь. Его плечи поникли.

- Почему? – спросила я, давя в зародыше желание подержать его заруку. – Почему вы так решили?

- Она дала ему пощечину. – Он во второй раз уткнулся лицом вруки и уже не отнимал их. – Никогда в жизни она никого не била полицу. Все это выглядело, как ссора любовников.

Я все-таки положила руку ему на плечо. Он взглянул на менявлажными покрасневшими глазами.

- Когда она ушла, - продолжал он, - я проследил за ним до егоофиса. Там мы и сцепились. Конечно, он ничего мне не сказал, толькопросил не спускать с Мими глаз, потому что она якобы в опасности. –Слезы просочились сквозь ресницы, и Уоррен потер глаза пальцамиодной руки. Другая рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак. – Япросто сказочный идиот, мисс Дэвидсон.

- Никакой вы не идиот…

- Идиот, - перебил он, пришпилив меня к месту таким отчаяннымвзглядом, что даже дыхание сперло. – Я тогда подумал, что он ейугрожает. Ну правда, как можно быть таким тугодумом? Он пыталсяменя предупредить, что происходит что-то нехорошее, что от меняничего не зависит, а я на него наорал. Угрожал ему всем, чем толькоможно, от суда до… до… убийства. Господи, что же я наделал? –спросил он сам себя.

Я тут же поняла, что, когда все закончится, Уоррену обязательнопонадобятся две вещи: хороший адвокат и хороший психотерапевт.Бедняга. Большинство женщин убили бы за такого преданногомужчину.

- Что еще вам о нем известно? – поинтересовалась я. Наверняка онкое-что нарыл о прошлом этого парня.

- Ничего. То есть не очень много.

- Ладно, расскажите, что знаете.

Уоррен безнадежно пожал одним плечом:

- Мими исчезла сразу после нашей с ним ссоры. Не было времениузнать больше.

- И вы решили, что она сбежала вместе с ним?

Кулак на столе сжался сильнее.

- Говорю же, я идиот.

Я почти слышала, как его зубы скрипят от ненависти к самомусебе.

- Вам удалось выяснить, откуда они знакомы?

Глубоко вздохнув, он ответил:

- Да, они вместе учились в старших классах.

У меня в голове зазвучали звуки победы в игровом автомате. Опятьшкола.

- Уоррен, - проговорила я, снова привлекая к себе его внимание,- вы сами еще не поняли?

Его брови вопросительно приподнялись.

- Двое людей, с которыми ваша жена училась в школе, мертвы, асама она исчезла.

Он моргнул, в глазах блеснуло понимание.

- Тогда что-то случилось? – спросила я. – Она когда-нибудьговорила о том, что было в старших классах?

- Нет, - отозвался Уоррен так, будто нашел ответы на всевопросы.

- Дерьмо.

- Нет-нет, вы не понимаете. Она никогда не рассказывала о том,как ходила в школу в Руисе до переезда в Альбукерке. Отказывалась.Несколько раз я расспрашивал, однажды даже пытался надавить, но онатак разозлилась, что неделю со мной не разговаривала.

Я наклонилась вперед, чувствуя, как завихрилась внутринадежда.

- Там что-то случилось, Уоррен. И обещаю вам, я выясню, чтоименно.

Он обеими руками взял мою ладонь:

- Спасибо.

- Но если в процессе я умру, - добавила я, тыча в него пальцем,- то удвою свой гонорар.

Едва заметная улыбка смягчила его черты:

- Заметано.

Наш разговор подошел к концу, и тут же в допросной появилсяадвокат Уоррена. Они тихо заговорили, а я подошла к двустороннемузеркалу, уткнулась в него носом и ухмыльнулась.

- Говорила же, - сказала я, указывая большим пальцем себе заспину, - невиновен. Будешь знать, как садить «хвост» мне назадницу.

Все-таки месть – чудесная штука.

***

Я съездила в кафе «Шоколадный кофеек» с фотографией Мими, ноничего не добилась – никто ее не помнил. Мы немного пофлиртовали споваром Брэдом, потом я вернулась в офис, но Куки там уже не было.Она ушла пораньше, чтобы поужинать с дочкой. Каждый раз, когдадвенадцатилетняя Эмбер оставалась с отцом, Куки настаивала насовместном ужине, поскольку переживала, что Эмбер будет не по себе.Внезапно до меня дошло, что за годы знакомства с Куки я никогда невидела ее бывшего. Странно. Я даже не представляю, как он выглядит,хотя говорит она о нем постоянно. Большинство из того, что онарассказывает, нельзя назвать хорошим. Правда, иногда она упоминаети приятные моменты. А иногда – так и просто замечательные.

Я спустилась вниз перекусить и обнаружила в баре папу. Он бросилполотенце бармену Донни. Донни – индеец с умопомрачительноймускулатурой и густыми длинными черными волосами, за которые любаяженщина душу бы продала. Мы с ним никогда не были, так сказать,лицом к лицу. В основном потому, что он гораздо выше меня.

Я наблюдала за папой, который направлялся к моему столику. Этомое любимое место, укрытое в темном углу, откуда я могу незаметнонаблюдать за остальными. Сама я не особенно люблю, когда за мнойнаблюдают. Разве что наблюдающий будет не меньше метравосьмидесяти, с сексуальным телом и такой же улыбкой. И не будетсерийным убийцей. Это сразу плюс.

Аура папы все еще была непривычной. Как правило, его окружаютяркие цвета, которые теперь были тусклыми и серыми. Только однаждыя видела его таким. Тогда он был детективом и работал над сериейжестоких похищений детей. Все было так плохо, что он даже непозволил мне вмешаться. Мне было двенадцать – достаточно для того,чтобы знать все и немного больше, и все-таки он ответил отказом намое предложение помочь.

- Привет, милая, - поздоровался папа, изображая фальшивуюулыбку, не отразившуюся в глазах.

- Привет, пап, - отозвалась я, делая то же самое.

Он принес нам обоим по сэндвичу с ветчиной и сыром. То, чтодоктор прописал.

- Мм-м, спасибо.

Папа с улыбкой наблюдал, как я откусила кусок, прожевала ипроглотила, запила глотком чая со льдом.

- Ну ладно, - сказала я наконец и посмотрела на него, - мне ужежутковато.

Тревожно рассмеявшись, папа ответил:

- Извини. Просто… ты так быстро растешь.

- Расту? – Я откашлялась в рукав. – Я уже вполне выросла.

- Точно. – Он по-прежнему был где-то не здесь. В другом времени.В другом месте. Через несколько секунд он вернулся в реальность ипосерьезнел. – Милая, а твои способности… их больше, чем ты мнерассказывала?

Я откусила еще кусок и вопросительно свела брови.

- Ну, ты умеешь… умеешь делать всякие трюки?