Ловушка для плейбоя

— Чудесно. Ты очень ловкий кукловод, дядя, твоя марионетка дажене замечала нитей.

— Не сердись, сынок. — Дядя Нед поднялся на ноги. — Понимаю, утебя есть на то все основания, но не сердись. Я считаю, чтопоступил правильно. Ты встречаешься с мисс Холидей сегодня вечером?Миссис Кларксон сообщила мне об этом. Насколько помню, впервые тыприводишь женщину к себе. Ты всегда говорил, что птица в своемгнезде не... Ну, понятно, что я хочу сказать.

Сэм не решился ответить, чтобы со зла не ляпнуть чего лишнего,поэтому только кивнул.

— Вот и отлично, — улыбнулся Бэлфор Четвертый. — И еще однановость. Не знаю, кстати или нет, но завтра с утра тебе придетсялететь в Сингапур. И если очень постараешься и управишься с делами,то как раз успеешь вернуться к приему.

Изумленный Сэм поднял голову:

— В Сингапур? Но ведь там все спокойно.

— Уже нет. Через три дня будет объявлено о продаже «Ченджиндастриз». Я хочу, чтобы ты прощупал почву, а еще лучше — сделалим предложение до того, как появится официальная информация. Мыдавно охотимся за ними, и этот шанс нельзя упустить. Конечно, можнобыло бы послать кого-нибудь другого, но ты один стоишь десятка.Кроме того, небольшая разлука с мисс Холидей, думаю, пойдет вамобоим на пользу. В конце концов, эти две недели она будет плотнозанята. Не волнуйся, я за ней присмотрю.

— Прекрасно. Только учти: она считает, что ты мой садовник.

Внезапно лицо старшего Бэлфора преобразилось: глаза загорелись,рот расплылся в широкой улыбке, и старик стал выглядеть лет надесять моложе.

— Похоже, на приеме в Сочельник нашу милую мисс Холидей ожидаетсразу несколько открытий, да, Сэм? Знаешь, я уже с нетерпением ждуэтого дня! — Тут дядя Нед нахмурился. — Только постарайся неиспортить ничего. У тебя есть две недели, чтобы хорошенько всеобдумать и понять, что же тебе мешало до сих пор найти своюполовинку. Уверен, размышления наедине с самим собой пойдут тебе напользу, и ты осознаешь, в чем настоящее счастье и как егоудержать.

— Как говорят, разлука укрепляет чувства.

— Говорят еще и по-другому: с глаз долой — из сердца вон, —возразил старик. — Как бы ни сложились твои отношения с Пейдж, ты,наконец поймешь, что же тебе нужно.

— С женщинами мне всегда все ясно: я прекрасно вижу мотивы ихпоступков, знаю, что они из себя представляют, чего пытаютсядобиться. И я всегда с ними откровенен, не даю ложных обещаний —хоть в личной жизни, хоть в работе. Но когда речь идет о всякихблаготворителях, — правда, за исключением Пейдж, — тут все сложнее.Я их не понимаю и не доверяю им.

— Я знаю, сынок. А ты спрашивал себя — почему?

Пейдж пришла в половине седьмого. Когда Сэм открыл дверь, онапротянула ему два пакета и улыбнулась, стараясь скрыть смущение,охватившее ее при виде него. На этот раз деловой костюм уступилместо повседневному наряду: на Сэме красовались синие брюки итрикотажная рубашка с открытым воротом.

— Я не знаю твоих предпочтений, поэтому зашла в кафе и взяла нампо паре сэндвичей. Нормально?

— Звучит и пахнет очень привлекательно. — Сэм отступил,пропуская гостью. Сегодня он пригласил ее не в центральную частьдома, а в свое крыло.

Пейдж окинула взглядом холл: хоть он и был менее масштабным, новсе равно поражал воображение.

— Идем наверх. Миссис Кларксон уже накрыла на стол и приготовиланапитки.

Пейдж было кивнула, но тут же поняла, что, стоит ей поднятьсянаверх, исход встречи будет предрешен.

— Может, лучше поедим на кухне? И хлопот меньше, — с сомнениемпредложила она.

Вынимая из нервно сжатых рук пакеты, Сэм наклонился и легонькокоснулся щеки Пейдж губами.

— Почему ты не хочешь подняться? У меня там массаинтересного!

— Не сомневаюсь. — Пейдж бросила на него решительный взгляд инаправилась к лестнице. По пути она подумала, что надо быть начеку,поскольку счет в их схватке уже один-ноль в пользу Сэма.

Небольшая прихожая, куда вела лестница, была искусно отделанадеревянными панелями и уставлена антиквариатом. Пейдж приосаниласьи, полная достоинства, прошла в просторную уютную гостиную. Сэм неотставал:

— Иди вперед, столовая — слева, сразу за двойными дверьми.

В столовой их ждал накрытый стол, за которым могло быразместиться человек двенадцать. Усаживаясь, Пейдж похвалилаобстановку:

— Здесь очень мило. Прекрасное место для семейных обедов. Не то,что банкетный зал.

— Да, и эхо не мешает, — согласился Сэм, заглядывая, впринесенные Пейдж пакеты и исследуя их содержимое. — Пахнет простоодуряюще. О, сырный сэндвич! Обожаю! Все-таки это исконно наше, также, как Рокки Бальбоа, Бен Франклин и соленые сухарики. Если где-тоеще в мире увидишь, что в меню написано «настоящий сырный сэндвичпо-филадельфийски», не верь.

Пейдж почувствовала, как напряжение постепенно отпускает ее. Вотон, Сэм, с ней. Пускай через пару недель этот мужчина станет длянее только воспоминанием. Не важно, что ей кажется, будто у них всемогло бы получиться. Пострадать она всегда успеет, а сейчас надонаслаждаться моментом.

— Тебе бы рекламные лозунги писать. Только какой из этих двухсэндвичей ты стал бы рекламировать?

— Выбор прост: оба. — Сэм взял одну из упаковок и выложилсэндвич на свою тарелку. — Твоя очередь.

Пейдж взяла себе сэндвич из другого пакета и встала.

— Ты говорил, где-то есть напитки. Что тебе принести?

Набив рот лакомством, Сэм смог лишь указать рукой на бар. Пейдждостала каждому по бутылке пива. При этом она снова убедилась, чтоу богатых свои причуды: пиво стояло в серебряном ведерке сольдом.

За ужином Сэм подробнее рассказал, как украшался дом впраздники, и пообещал после еды показать еще фотографии. Пейдж, всвою очередь, сообщила о звонках из разных СМИ и поблагодарила Сэмаза то, что помог устроить несколько интервью. Он скромно ответил,что все это ерунда, и взял еще один сэндвич.

Пару раз Пейдж ловила на себе странные, как ей казалось,исполненные особого смысла взгляды Сэма. Но она убеждала себя, чтоей почудилось, и старалась сдерживаться и не смотреть на негослишком плотоядно.

Наевшись, Пейдж откинулась на стуле и положила руки наживот.

— Может, и не стоит говорить, но сегодня ужин мне понравилсядаже больше, чем вчера. В ресторане-то руками не поешь.

— А тебе больше нравится руками? — поинтересовался Сэм, допиваяпиво и хитро подмигивая собеседнице. Опять беседа приобреталавторой смысл.

— Я же дизайнер. Я работаю руками. Так что да. — Пейджизобразила, будто не понимает, к чему клонит Сэм. — Мне нравитсяощущать вещи — понимаешь, тактильные ощущения. Распознаватьразличные текстуры и формы, комбинировать их, находить интересныесочетания. У каждого материала свой эффект: мягкость гусиного пуха,уют вельвета, прохлада шелка, чувственное тепло шерсти... — Оназамолчала. Хватит разговоров. Они взрослые люди и оба понимают, чтосейчас последует.

Сэм взял ее за руку и отвел из столовой в гостиную.Остановившись посередине комнаты, он повернулся и взглянул ей влицо.

— Значит, тебе больше нравится осязание, прикосновения? —спросил мужчина, нежно поглаживая ее щеку тыльной сторонойладони.

— Да, думаю, если хочешь что-то познать, лучше начинать с этого.— Пейдж решила, что пришла пора отдаться чувствам и забыть оразуме. — А тебе?

— О, я обожаю осязание. — Сэм нагнулся к уху Пейдж. — Запах тожеиграет немаловажную роль. Ты, например, пахнешь обворожительно. —Он снова посмотрел на нее и улыбнулся. — Запах сырного сэндвича —что может быть притягательнее?

В камине мирно потрескивали дрова, но тепло, разливающееся потелу Пейдж, было вызвано совсем не близостью к огню.

— Конечно, есть еще и слух, но он все же уступает действенностисырного запаха. Так что, может, перейдем сразу к вкусу? — С этимисловами она поднялась на цыпочки и прильнула ртом к губам Сэма, ихязыки мгновенно переплелись. Он тут же обнял ее и прижал ксебе.

Когда, не прерывая поцелуя, Сэм поднял Пейдж на руки, еетрепещущие веки опустились. Спустя пару мгновений онапочувствовала, что ее опустили на разобранную уже кровать. Значит,Сэм принес Пейдж в свою спальню. Девушку одолевали противоречивыечувства — страх и блаженство. Сэм снял с них обоих обувь, поцеловалщиколотку Пейдж и лег на кровать, нависнув над девушкой.