Страница 4 из 7
Здравствуй, Аська!
Как это «зачем искала»? Я не искала!
…Ну, если честно – я искала, потому что хотела найти ничего. Ничего не найти, чтобы убедиться, чтонет никакой болезни, долгов, неприятностей. Думала, вдруг я пойму,почему он в последнее время такой отстраненный.
Я просто случайно увидела на его письменном столе…
Господи, Аська, ты что, не поняла?! Это не былипрезервативы! Это было хуже, гораздохуже! Это было – все, что вы нехотели знать о сексе.
Моя первая мысль была – какой великолепный текст!
Так написаны эротические тексты французских автороввосемнадцатого века: изысканный поэтичный язык, тонкие иносказанияперемешаны с грубыми выражениями. В то время эти выражения несчитались грубыми, и, кстати, – какой прекрасный перевод!..Вот только одна странность: эротика того времени – это совершенночистая эротика, не имеющая никакого отношения к личности персонажа.Впервые секс, изменяющий личность, секс как спасение от личностныхпроблем, от одиночества, секс как способ понять самого себя описанв «Любовнике» Лоуренса, – леди Чаттерлей после встречи слесником становится совершенно другим человеком, не тем, которымона была до любви с ним… Но это уже двадцатый век, другой язык.Странно.
Я восхищалась стилем, пока не поняла, что я читаю как филолог, ая – обманутая жена.
Это не француз восемнадцатого века. Это Илья. Он описывает своюсвязь.
Для меня шок не то, что у него любовница! Мне все равно, сколькоу него было любовниц, может быть, две, три, а может быть, безсчета. Если бы его любовницы знали!.. Наверное, каждая из нихнадеялась, что она та самая «разлучница» и «уведет мужа из семьи».Если бы они знали!..
Но сейчас! Но это! Что он опять начал писать!
«Я ждал этого всю жизнь… в тебе все женщины мира… духовный ифизический экстаз… ты единственная, кем я наслаждаюсь, со всемиостальными я просто спал… оргазм с тобой – это выход в гармонию смиром».
Неужели он может так думать, так чувствовать, так писать!
Знаешь что? Я хочу сделать ему больно, так больно, чтобы он… Ясделаю ему нечеловечески больно – за себя и за тебя!
P. S. Ася!
А кто она, как ты думаешь? Кто вызвал эту его любовную бурю?Женщина-вамп, из тех, у кого Евангелие вместе с Камасутрой?Восторженная студентка, которая лепечет: «Ах, какой вы умный»?
Сила страсти ведь совершенно не связана с самим предметомстрасти. Может быть, для Ильи «все женщины мира» в какой-нибудьпростенькой продавщице, может быть, его вдохновляет веселаяпарикмахерша, бойкая молочница?
Дорогая Зина!
Для тебя ведь самое важное, что тыне сделала ничего плохого. А ты хорошаядевочка: слушаешься маму, и все твои аспиранты вовремязащищаются.
Люблю, скучаю.
Здравствуй, дорогая Ася!
Сегодня Старый Новый год.
Я собираюсь поговорить с Ильей. Холодно скажу: «В твоемэротическом произведении стиль не соответствует психологическомуподтексту».
Я люблю Старый Новый год больше, чем сам Новый год. Новый годнужно «хорошо встретить», а Старый Новый год ни к чему необязывает. У нас будут гости, а когда все разойдутся, я скажу Илье:«В твоем эротическом произведении стиль не соответствуетпсихологическому подтексту».
У него там есть фраза, что их любовь (он использовал другоеслово) – это как будто «ангелы играют золотыми шарами». Японимаю, в этом сексуальный смысл. Но я не понимаю, почему с нейангелы играют золотыми шарами, а со мной нет.
А знаешь, мое самое сильное сексуальное впечатление – это твоимимоходом сказанные слова, о которых ты давно забыла.
Это было в седьмом классе. Мы шли из кино – смотрели«Зеркало».
– Любой Чебурашка лучше этой многозначительнойзауми, – сказала ты.
Я задохнулась от возмущения, стала говорить, что Тарковский –это великое искусство.
А ты сказала:
– Успокойся, великое искусство обойдется без тебя. Тебеведь тоже больше нравится простое кино про любовь. Просто ясвободный человек, а ты нет. Положено восхищаться Тарковским, ты ивосхищаешься. Монтаж у него, конечно, гениальный… А ты занимаешьсямастурбацией? Я – да, а ты?
Ты сказала это так легко, будто спросила: «У тебя бываетнасморк?»
– Я нет, а ты… часто? – выдохнула я, чтобы показать,что я тебя не осуждаю.
Ты сказала – иногда несколько раз в неделю, а иногда совсем нет,как захочется, – и заговорила о теории монтажа.
Это было мое самое сильное эротическое впечатление. Что тысказала об этом мимоходом, словно это самое естественное вмире.
У меня ушел целый год, чтобы об этом забыть и перестать думать,как ты торопишься домой, чтобы поскорее начать себя трогать.
Глупо, да?
Люблю, скучаю.
Здравствуй, Зина!
Твое нормальное давление – 110 на 70, а у тебя 140 на 90,Зиночка.
Чем думать о мастурбации в седьмом классе, лучше померяйдавление.
Ася!
где моя дочь сейчас три часа ночи Ася где моя дочь
абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети
абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети
Здравствуй, Ася!
Не волнуйся, Мася нашлась.
Ты хочешь узнать, что случилось? О-о, это – рассказ. Рассказ,новелла, набросок для романа «Супружеская жизнь», первая сериясериала «Наши соседи»…
У нас были гости, три пары: две пары – наши старые друзья, иодна пара – наш старый друг с новой женой. Новая жена моложе старыхжен на двадцать лет и впервые в гостях в новом качестве. Былалюбовница-разлучница, стала жена. Ей бы вести себя поскромней, ноона не обращала внимания на явную недоброжелательность старых жен,не поглядывала на часы, прикидывая, когда будет прилично уйти, вобщем, «чувствовала себя как дома».
– Илья, а можно я заодно возьму у вас интервью? –спросила новая жена и, не дождавшись ответа, заторопилась: –Скажите, Илья, как можно оставаться в таком долгом браке?
Старые жены покосились на нее неодобрительно, но она несмутилась.
Новая жена – журналистка, пишет для глянцевых журналов.Неприлично прийти в гости к публичному человеку как к частному лицуи тут же попросить об интервью! Илья предъявляет свое остроумие,распахнутые от счастья глаза и чуть нервную манеру говорить «обинтересном» каждому журналисту, и каждый журналист ловится наэто.
Вот и эта, новая жена, решила, что именно с ней Илье особенноприятно поговорить.
– Я имела в виду – что происходит с людьми в таких долгихбраках, – сказала она. – Свежесть чувств и… всетакое.
– Деточка, я вам объясню, в чем прелесть долгогобрака, – сказала одна старая жена. – Ваш муж в юностилюбил стихи Вознесенского, фильмы Тарковского, песни Окуджавы, а вывсего этого не знаете.
– А зачем нам вместе петь песни? – удивилась новаяжена. Дурочка!..
– А и правда, зачем? – вступился Илья с интонациейФрейндлих из «Служебного романа», дурочку нужно было спасать, дажеее собственный муж смотрел на нее как на безнадежную идиотку.
– Скажите нашим читательницам, что главное в браке? –кокетничала новая жена.
– Хорошо, я скажу, – вежливо кивнул Илья, как будтоведущий на передаче задал ему глупый вопрос, но ладно уж, он нанего ответит. – Главное в браке – любить.
– Люби-ить? – разочарованно протянула новая жена.
– Да, люби-ить, – необидно передразнил Илья. –Любить себя.
За это его и ценят, за это его и рвут на части – телевидение,радио – за умение парадоксально ответить на самый глупый вопрос, зато, что он придает тупым передачам хотя бы немногоинтеллектуальности, как будто присаливает пресный суп.
– Когда вы с Зиной поженились, вы удовлетворяли условиям,необходимым для брака? Общие интересы, цели? – настаивалановая жена. – И чего вы ожидали от брака – вечной любви илипонимания, тепла?
– Мы не удовлетворяли ни одному условию, которые так ловкоформулируют психотерапевты в глянцевых журналах. К тому же мы былииз разных социальных слоев: я мальчик из питерской коммуналки, аЗина – дочь знаменитого советского писателя. Мои ожидания от бракабыли – «любовь с интересом».
Илья улыбнулся, и все послушно заулыбались. Только он можетпозволить себе сказать такое, и чтобы все улыбнулись.
– Тогда тост: за вас, Зина и Илья, за то, что вы случайнотак блистательно подошли друг другу, – вывернулась новаяжена.
А она не такая дурочка, как кажется.
– Я так и напишу: в этом доме все прекрасно – и душа, иодежда, и мысли… Все так красиво, гламурно, просто идиллия!
Нет, все-таки такая.
Ну что же. В нашем доме все прекрасно, все гламурно, общуюидиллию нарушают лишь измена мужа и запертые в шкафу ботинки. Развебывают семьи без запертых в шкафу скелетов, разве бывают семьи беззапертых в шкафу ботинок?
Перед приходом гостей разразился скандал – с криками, хлопаньемдверьми, битьем тарелок. Кричал, хлопал дверьми, бил тарелкиконечно же не Илья.
Я не отпустила Масю гулять, потому что у нее завтра семинар поистории правовых и политических учений.
Она кричала: «Я могла бы тебе не говорить про семинар, я саматебе сказала как идиотка!»
Я кричала: «Ты и есть идиотка, не понимаешь, что важнее –правовые и политические учения или посидеть с подружками вкафе!»
Она заплакала от обиды, я заплакала от злости и от жалости ксебе и… я выбросила в окно ее ботинки. Мася взвыла, как раненыйзверек.
Интересно, когда я стою на кафедре и читаю лекцию или принимаюэкзамен, мои студенты могут представить, что я – тоже человек икидаюсь ботинками?
Я действительно это сделала – схватила ее ботинки и выкинула вокно, затем рывком вытащила ее из кровати и начала трясти, каккуклу. Она убежала в пижаме на лестницу, я бросилась за ней изакричала: «Вернись немедленно, ты простудишься!»
И в этот момент пришел лифт, и из него вышел Илья с ботинками вруках. В любой драме есть элемент комедии и даже фарса.
– Девочки! Почему ботинки летают по воздуху! А почему вывыкатились со своим скандалом на лестницу… – сказалИлья. – А почему меня никто не предупредил, что мы теперьитальянская семья?
Илья вошел в дом, снял ботинок, замахнулся на меня ботинком и,бешено вращая глазами, закричал: «Женщина, где мои спагетти?!» Масяфыркнула и сказала:
– А я все равно не буду готовиться к правовым учениям.
– Нет, будешь! – заорала я. – История правовыхучений – это основа для понимания современного права!
Кончилось все тем, что я заперла в шкафу эти ее несчастныеботинки…Не то чтобы у нее одни валенки и ей больше не в чем выйти.У нее целый шкаф обуви, но без новых любимых ботинок она никуда неуйдет. Посердится, пожалуется на меня подружкам по телефону, апотом начнет готовиться к семинару по истории правовых иполитических учений.
Илья ворковал с журналисткой, я улыбалась и думала: гости уйдут,и я поговорю с Ильей.
Гости разошлись в три часа ночи, как в настоящий Новый год. Яподошла к Масиной комнате – свет потушен, Мася спит. Она подходилако мне пожелать спокойной ночи.
Когда я представила себе Масину золотую головку, склонившуюсянад учебником по истории правовых и политических учений, я тут жерастаяла от умиления, буквально превратилась в варенье. Это совсемне обидно – чувствовать себя вареньем. Для всего остального мира явовсе не варенье, а профессор, доктор наук, автор монографий.
Мася всегда спит как убитая, и я не боялась ее разбудить, –стояла над спящей Масей и проговаривала вслух свое беспокойство,методично перечисляла все ее грехи, как будто читала лекцию:
– Ты опять опоздала на первую пару, не обедала дома, нельзякаждый день есть в кафе нездоровую пищу… Ну ладно, спи, моямаленькая, мой котеночек…
Я наклонилась ее поцеловать, поправить одеяло, а там…
А там не Мася, а тюк! Кукла из подушек и одеяла! Я читала лекциюкукле из подушек.
…Мася не отвечала на звонки. Мы с Ильей обзвонили всех подружек,все больницы. Мася пришла домой под утро, в шесть сорок три: «Ой,мамочка, папочка, вы не спите… А я телефон забыла включить…»
Облегчение – слава богу, жива, желание убить на месте,недоумение – как же можно так?.. Чтобы я в юности хоть раззадержалась на десять минут – хоть пожар, хоть наводнение, –никогда, папа будет волноваться! А она?! Илья смотрел на Масю такимбеспомощным взглядом, что, кажется, любой бы на ее месте устыдился.Но она совершенно искренне не понимает: «Я же сделала куклу изподушек». И все.
Как она могла?.. Сбежать, прогулять всю ночь? Да скорей всего еевынудили куда-то ночью уйти. Какие-то подружки попросили помочь, аМася не может отказать, она совершенно нерасчетливая, она оченьдобрая – себе во вред.
Как нормальный человек может так поступить? Как она будетжить?!