Страница 7 из 7
Дорогая Зина!
Разве я так говорила – «мне наплевать»? Ну… я просто не любиладумать о неприятном. Кому же приятно, если ты ребенок и тебябросили.
Но что это у тебя – ностальгия, кризис среднего возраста,наброски для романа? Или у тебя все аспиранты защитились, всестатьи сданы и тебе решительно нечего делать? Еще можно квартируубрать или постирать-погладить. Разве у тебя нет других проблем,почему ты вдруг вспомнила о Галочке?
Люблю, скучаю.
Привет, Ася.
Я вспоминаю о Галочке, потому что у меня нет других проблем. Уменя нет никаких проблем – все мои аспиранты защитились, у меняесть домработница, а у моего мужа есть любовница.
Я вспоминаю о Галочке, потому что Илья мне изменил!..
Илья был такой невероятно светский, обаятельный и загадочный! Мыс тобой гадали, кто он – сын дипломата, или директора завода, иликосмонавта, или ректора университета. На вопрос, где он живет, онтак неопределенно махнул рукой в сторону Невы, что я фыркнула испросила – в Зимнем дворце, что ли? Он загадочно улыбнулся –почти.
А он вырос среди женского белья. Мы ведь вдвоем пришли к нему,да? Или сначала ты, а потом уже мы вместе? Квартира показалась намочень смешной, – на входной двери табличка «квартира высокойкультуры», а внутри, в коридоре, двенадцать дверей, на огромной,полутемной, выкрашенной в синий цвет кухне шесть плит. В туалете настене висело двенадцать стульчаков, на гвозде разрезанные листочкигазет, «Вечерний Ленинград» и «Ленинградская правда». Там стоялтакой странный запах – не вокзального туалета, а хлорки и ржавойводы.
Повсюду белье. На веревках висело белье, на плитах кипятилосьбелье в баках, на полу стояли тазы с замоченным бельем. Я никогдане видела коммуналок и не представляла, что жизнь в коммуналке –это жизнь тела, жизнь белья.
– Наша квартира чрезвычайно культурная, – серьезносказал Илья. Я не поняла, это была шутка? Но на всякий случайулыбнулась тонкой понимающей улыбкой.
– Некультурные люди у нас в квартире ходят в семейныхтрусах, – добавил Илья. – Знаете, что такое семейныетрусы? Одна семья носит друг за другом, сначала отец, потомбабушка… А одна семья у нас культурная, они называют советскоебелье «эта дикость» и выходят на кухню в красивом немецком белье. Иесть семья совсем культурная, их белья я никогда не видел, ониникогда не появляются в неглиже, только в кальсонах или в треникахс отвисшими коленками.
Тут я поняла, что он смущен и решил развлечь нас, как будто онзнаток женского белья, при помощи иронии как бы отстраниться отвсего.
– Вот это принадлежит Марье Петровне, модницепятидесятых, – голосом экскурсовода сказал Илья. – Грацияс эластичными вставками, комбинация из синтетики, отделаннаяоборками, жесткий бюстгальтер в форме конусов, – позволяетдостичь модных в пятидесятые годы осиной талии и высокогобюста.
– …А вот байковые панталоны «Дружба», сохранились спятидесятых годов, со времен дружбы с Китаем.
– …А вот трикотажные панталоны на пуговицах длиной доколен, абрикосовые, голубые, сиреневые, с начесом, с толстымирезинками, сначала надевали трусы, потом пояс с резинками, потомпанталоны.
– …А вот гэдээровские комбинации, они искрят.
– …А теперь чулки. На любой вкус – в резинку, капроновые,шерстяные, хлопчатобумажные. На нашей кухне колготки появились,когда мне было лет пять. У меня в детстве был лифчик с резинками, ачулки сзади спадали и морщинились под коленками. У вас были чулки,девочки?
У нас не было чулок, у нас были сразу же колготки. Я слушала егои удивлялась – не абрикосовым панталонам, а Илье. Страннаяэкскурсия, странно, что он без стеснения говорил «трусы, чулки»,Илья, такой красивый, умный, посреди всего этого безобразия…
Я, наверное, тогда в него влюбилась.
Пока, дорогая. Завтра у меня две лекции.
Ася, здравствуй!
Из роддома Илюшу встречал телевизор «Знамя». АлександраАндреевна, определившая по гинекологическому осмотру Галочкинобудущее одиночество, оказалась права – любимый человек был-был, а кИлюшиному появлению на свет исчез.
Пока Галочка была в роддоме, любимый человек сделал ей подарок –телевизор «Знамя». На телевизоре лежал конверт, Галочка недоуменноповертела его в руках, открыла – деньги, сто рублей. И записка, вкоторой говорилось: отношения с Галочкой были возможны, отношенияже с Галочкой и ребенком невозможны. Ради ребенка лучше, чтобы вего жизни не было отца, а в будущем был совсем другой отец. Он нехочет, чтобы ребенок страдал… а деньги будут регулярно приходить наГлавпочтамт до востребования. Галочка не поняла, почему для Илюшилучше никогда не увидеть своего отца, чем видеть его хотя бы попраздникам.
Еще «любимый человек» подарил Галочке холодильник «Саратов».Пузатый холодильник «Саратов» включался с ревом, шумел, как будтоэто космический корабль при взлете, сейчас оторвется перваяступень, и холодильник взлетит и полетит по небу. Любимый человекосыпал Галочку золотым дождем в виде телевизора «Знамя» ихолодильника «Саратов» и исчез из ее жизни.
О холодильнике и телевизоре «любимый человек» позаботился, а окроватке нет, а Галочку увезли в роддом неожиданно, поэтому Илюшуположили в ящик комода.
У Илюшиной колыбельки собрались феи – Петр Иваныч, МарияПетровна, Васька.
Холодильник и телевизор сразу же изменили Галочкин статус вквартире. Из неудачницы, матери-одиночки она тут же стала самойудачливой в квартире – если к незаконному младенцу прилагаютсятакие ценные подарки, значит, сам младенец чего-то стоит, а отецего – засекреченный разведчик, или член правительства, или черт егознает кто. Илья до сих пор по-детски уверен, что его таинственныйотец – космонавт или разведчик…
Телевизор и холодильник выполняли роль няньки. Телевизоры вквартире были не у всех, и те, у кого они были, пускали соседей засложную систему услуг и подхалимства, а Галочка пускала всех.Телевизор не умолкал, – Илюша вырос под «Голубой огонек»,Эдиту Пьеху, Майю Кристалинскую. Холодильники тоже были не у всех,многие держали обычные продукты между окон в комнате, а к Галочкезабегали то положить, то вытащить что-то особенно ценное. Всесмотрели телевизор, все шныряли за своими продуктами и заодноподнянчивали Илюшу, делали козу и меняли пеленки. Так что он ссамого рождения был любимчик.
Когда Илюша подрос, Петр Иваныч брал его с собой в баню, Васьканаучил его мять газетную бумагу перед использованием, а МарияПетровна одарила его умением чистить селедку. Илья говорил: онибыли люди как люди, не добрые, не злые, только очень простые. Вроманах о бедных, но умных детях всегда находится какой-нибудьсосед-изобретатель или соседка-дворянка, которые как-то приобщаютбедного умного ребенка к культуре. А это была какая-тозаколдованная квартира – в ней жили только простые люди. Нас всегдаучили, что простые люди непременно хорошие люди, но это не так, онибыли – просто простые. Семья рабочего Кировского завода, семьимастера пошивочного цеха, техника-смотрителя, фотолаборанта,бухгалтера. Ежевечернее выпивание по маленькой, по субботам в баню,раз в месяц в кино, ни громких скандалов, ни милиции, ничеготакого, просто люди, просто жили. Некоторые уезжали, в их комнатывъезжали новые жильцы, новые, но такие же. Некого вспомнить, ктоИлье книжку пусть не прочитал, но хотя бы показал.
Ася?.. Я скажу тебе, почему я все это вспоминаю. Потому что яего безумно люблю.
Ася, здравствуй!
Ты спрашиваешь, что случилось?.. Почему я с утра такаянервная?
Господи, ну что случилось… Ничего. Обычное утро.
Каждое утро я бужу Масю. Если я ее не поставлю на ноги, онапроспит свою жизнь… Это игра слов, но я имею в виду – если я невыволоку ее из кровати и не поставлю на пол, она проспит первуюпару. Проспит вторую пару, третью, проспит до вечера.
Наш обычный ритуал – поглаживание по голове, похлопывание попопе, щекотание пяток, подставленная под нос чашка кофе.
Мася закрывается с головой одеялом, а во мне все дрожит – мнетак мучительно, что она может опоздать, как будто я сама опаздываюна лекцию. А я еще ни разу в жизни никуда не опоздала!
В конце концов, я вытаскиваю ее из кровати. Мася стоит сзакрытыми глазами, покачиваясь, заваливается на бок, как куль. А янервно озираюсь по сторонам – так, учебники, тетради, телефон…Каждое утро у меня на секунду происходит смещение сознания – какбудто я могу проснуться вместо нее, быстро собрать вещи вместо нее,пойти в ванную и прийти вовремя на первую пару вместо нее!
Что дальше? Дальше я стою с часами под дверью ванной икричу:
– Мася, тебе осталось полчаса до выхода!.. Двадцать минутдо выхода… пятнадцать… пять минут до выхода!
Масе все равно, сколько времени до выхода, все равно, что онаопоздает на первую пару, все равно, что первая пара уженачалась.
Мне кажется, что Мася в ванной спит. Включает воду и досыпает,пока я стою с часами наперевес.
Каждое утро, стоя с часами под дверью ванной, я думаю: это явиновата. Я отдала ее в школу с шести лет. Она была такая развитая,умненькая, я боялась, что она потеряет год. А теперь она в 16 летна первом курсе, и это мой долг – приучить ее к режиму.
Мася выплывает из ванной, наконец-то выплывает из дома. И толькокогда хлопает входная дверь, я расслабляюсь: все в моей жизниправильно – ребенок на занятиях в университете.
Мой папа говорил: «Человек счастлив, когда поступаетправильно».
Каждое утро, когда Мася уходит в университет, я испытываю острыйприступ счастья: я приняла правильное решение, выбрав для моейдочери юридическое образование. Юрфак – это не только самоепрестижное место учебы, не просто профессия, не только определенныйкруг, связи. Юрфак университета – это уже навсегда определившаясяжизнь.
Было очень трудно, невероятно трудно!
Ребенок может поступить на юрфак, если ты кто-то. Если ты кто-то, тебе не нужно просить, твоя фамилия поумолчанию в нужном списке. Это свой мир. Илья не знаменитый юрист,не большой чин в администрации города, и при всей его известности вэтом мире он не величина.
Ребенок может поступить, если ты никто. Тогда правильныерепетиторы возьмут у тебя деньги за поступление.
А Илья и не кто-то, и не никто. От Ильи хотели других услуг, иэто было в сто раз труднее, чем просто заплатить!
Нам сказали, что Масю, скорее всего, возьмут. Как дочь своегоотца-любимца всей культурной публики, дочь университетскогопрофессора, внучку своего знаменитого деда. Но на вступительныхэкзаменах она должна показать.
Но что может показать Мася, кроме фиги? Никакой склонности кобщественным наукам у нее нет.
Со сколькими людьми Илья встречался, договаривался, просил!..Как я унижалась, чтобы она попала в нужный список!.. А репетиторы –на эти деньги можно было весь год переезжать с одного европейскогокурорта на другой!
Но Мася не дурочка, она понимает, что университет – это подарок,который нужно ценить.
Люблю, скучаю.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.