Штопор

К вечеру чемоданы были упакованы, все, что ей требовалось, самоенеобходимое, она забрала, остальное оставила, чтобы не вызыватьподозрения. Обдумала и причину отъезда: плохо переносит жару,ухудшилось самочувствие; по дочке соскучилась; пока самый жаркийсезон, поедет ее проведать, заодно навестит и своих родителей.Перед такими доводами Николай возражать не станет, и она стерпением стала ждать его.

К вечеру и вовсе распогодилось, ветер утих, небо прояснилось.Даже жара несколько спала. А Николая все не было. Наталья все чащепоглядывала на часы — скоро девять, — после полетов он обычноприходил раньше, а тут…

Что могло случиться? Где-то в шестом часу вечера она услышалагул самолета, выглянула в окно, но на посадку заходил пассажирскийсамолет «Ан-24», на котором они прилетели сюда. Значит, и Николайдавно должен быть дома… И Марина не звонит. Валентин тоже долженбыл сегодня вернуться с полигона.

Подождав еще немного, она сама позвонила подруге.

— Нет, мой еще не приехал, — ответила Марина. — Итвоего нет? Прилетит. К девкам тут не очень-то разбежишься, —пошутила она. — Это мы две дуры. А вообще-то, я сейчас всеузнаю. Подожди пяток минут…

Она позвонила раньше:

— Все в порядке. Твоего отправили на запасной аэродром, амой выехал.

— Но он позвонил бы оттуда, — возразилаНаталья. — Он всегда предупреждал…

— Мало ли что… Еще позвонит.

Да, конечно, успокоила поначалу себя Наталья, мало ли какиеобстоятельства мешают позвонить: линия занята, у начальства насовещании, сидит в самолете и ждет разрешения на вылет…

Она стала готовить ужин. Вчера военторг завез молодую картошку,свежие огурцы и помидоры, и ей так захотелось нарезать огурчиковколесиками, помидорчиков ломтиками да полить их подсолнечныммаслом, нажарить картошки. У нее даже слюнки текли, пока онасервировала стол. Николай вернется, поддержит компанию, и поговорятобо всем за ужином…

Картошка давно пожарилась, в салатнице ароматом исходили огурцыи помидоры. А мужа все не было. Телефон молчал. И аппетит у неепропал, ела она через силу и без всякой охоты.

Что могло с ним случиться? Если послали на запасной аэродромиз-за афганца, он давно бы вернулся — ветер-то утих! В крайнемслучае позвонил бы. Что-то не так. И на душе неспокойно, как тогда,когда Артем предал… Нет, хуже. Тогда ее душила обида, а сейчассовсем другое…

«Он хороший, опытный летчик», — успокаивала она себя. Ачей-то другой, недобрый голос словно шептал на ухо: «Погибают ихорошие, опытные летчики. А здесь, на полигоне, тем более —испытательные полеты».

А если и вправду с ним там что-то случилось? Тогда она оставитсына — она была уверена, что родит именно сына: ведь хотелось ейродить дочку, так и получилось, сбудется желание и на этот раз. Иназовет она его… Нет, пусть лучше Николай останется жив…

Она ждала еще до одиннадцати. Надо что-то делать. Где-то уНиколая телефонный справочник? Вот же он — на столе, под стеклом…Всеми полетами и перелетами ведает диспетчер, ему и надопозвонить.

Наталья сняла трубку, назвала номер. Бодрый голос тотчасответил:

— Дежурный диспетчер сержант Тарасов слушает.

— Товарищ сержант, извините, это беспокоит вас женакапитана Громадина. Не подскажете, когда должен вернуться егоэкипаж?

— Простите, Наталья…

— Николаевна, — подсказала она: двух женщин вгарнизоне знают все, а что отчество запамятовал — не беда.

— Наталья Николаевна, экипажу была дана команда идти назапасной аэродром. Больше он на связь не выходил.

— Что значит «не выходил»? — не поняла она.

— Видите ли, пыльная буря кое-где нарушила телефоннуюсвязь, поэтому, видимо, нам и не сообщили о посадке самолета. Да выне волнуйтесь, отдыхайте. В случае чего, я вам позвоню.

— Благодарю.

Она положила трубку. «Буря нарушила телефонную связь». Но ведьна самолете и на командно-диспетчерском пункте радио. Что-тосержант недоговорил… А она-то думала, что Николай ей безразличен,хотела уехать. Пусть он несколько суховат — душа-то у него добрая.Простил ее, ни разу не упрекнул. А она?.. Вела себя как последняяидиотка. И теперь уезжать собралась. О себе только думает… Николайвправе презирать ее всю жизнь. Только бы вернулся невредимый.

Она встала, подошла к неубранному столу и отхлебнула остывшегочаю. Увидела на полу чемоданы. Раскрыла их и стала выкладыватьвещи.

6

Третий день изнывал экипаж на запасном аэродроме от жары ибездействия. Истребители, два самолета, тоже посаженные на запаснойиз-за афганца, улетели в тот же день вечером: топливо им доставилтранспортный самолет. Сташенков только обещал: «Ждите, скоровылетит „Ан-12“». Этому «скоро» пошел шестой десяток часов.

Мальцев посмеивался;

— Вам-то, командир, поделом, чтобы знали, как на старшиххвост поднимать, а мы-то за что страдаем?

«Неужели и вправду майор держит экипаж из мести? —размышлял Николай. — На него похоже: глаза недобрые, холодные,будто в них застыли ледяшки, и на людей смотрит с подозрением, видяво всех потенциальных обманщиков, которые только и думают, как быего провести. Откуда у него такое недоверие, пренебрежение? Может,и его жизнь не баловала?.. Надо бы позвонить домой, предупредитьНаталью, чтоб не волновалась… А волнуется ли она за него?»

Два месяца прошло, как увез он ее из Белозерска, а чтоизменилось? Надеялся, что поймет, осознает, и если не полюбит, тохоть уважать станет. Нет, все так же равнодушна, неотзывчива. Лежас ним в постели, возможно, вспоминает Артема…

И он набрался терпения, не стал звонить домой; пусть думает чтохочет, радуется или скорбит, считая его погибшим. Возможно, такаяразлука прояснит их отношения и чувства друг к другу. И онобрадовался мелькнувшей мысли: а почему бы им действительно непожить в разлуке? Пусть поедет к своим или к его родителям,навестит дочку и поживет там, одумается. Уедет к Артему? Нет,Николай и тогда знал, что Артем карьеру на любовь не променяет.Теперь она и других мужчин будет опасаться. А если и решит уйти,что ж, рану легче залечить в молодости…

Солнце не прошло и трети пути от горизонта, а жара была уженевыносимой. Воздух обжигал лицо и руки, запах раскаленного пескаперехватывал дыхание. Тяжело было не только что-то делать, ходить,трудно было даже разговаривать.

Николай, штурман и стрелок-радист лежали в деревянном домике сраспахнутыми настежь окнами на железных солдатских кроватях.Изредка кто-нибудь бросал реплику по поводу здешней погоды илипорядков по перелетам, но ее не подхватывали, и разговор затухал всамом начале, как слабое дуновение ветерка, неизвестно откудапоявившегося и тут же исчезнувшего.

Николай поднялся, и пот еще обильнее побежал с лица на шею, погруди, по спине.

— Что, командир, решили на солнышке погреться? —пошутил штурман, лениво потягиваясь.

— Придется. Надо же как-то отсюда выбираться.

— Сташенков не из слабонервных и не из слабохарактерных,просьбами его не разжалобишь, — отозвался стрелок-радист,обладавший удивительной способностью спать в любых условиях подвадцать часов в сутки.

— Ничего, есть и у него болевые точки.

— Это точно, — согласился Мальцев. — Главная изних — мандраж перед начальством. Но стоит ли вам обострятьотношения? Может, мне сходить, позвонить генералу?

Николай уже надевал брюки.

— Ничего, я тоже не из пугливых.

Генерал, начальник летно-испытательного центра, удивился:

— Как, вы до сих пор на «Стреле»? Ну Сташенков, всыплю яему по первое число.

— С ним связь плохая, и он, наверное, посчитал, что«Ан-12», привозивший топливо истребителям, нас тожезаправил, — попытался Николай оправдать свой звонок.

— «Посчитал»… А кто за него проверять будет? — ещебольше рассердился генерал. — И что у вас летчикам делатьнечего? — Он положил трубку, а минут через пять дежурныйдиспетчер сообщил Николаю, что транспортный самолет с топливом дляих бомбардировщика вылетел.

7