Штопор

— Само собой. Не здорово, но просматриваю. Чуток левееподверни… Вот так.

«И впрямь кошачьи глаза», — с теплотой подумал о штурманеНиколай. Сколько он с ним летает, Мальцев ни разу не подвел. И посамолетовождению, и по бомбометанию, и по стрельбе. Одним словом —ас. А душа какая! Сколько раз выручал он Николая и Наталью, когдасудьба устраивала им испытания!..

— Теперь чуть вправо… Еще на пяток градусов… Так держать… Атеперь влево. Можешь метров на двадцать снизиться, я тут каждыйбугорок помню.

К удивлению Николая, болтанки почти не было, и ветер на высотеказался слабее. А тут еще и луна проглянула сквозь грязную толщу,обозначив черные контуры гор; правда, земли по-прежнему не быловидно, но кое за что глаз уже мог зацепиться.

Пролетели минут пятнадцать, и Николай почувствовал, как усталаправая нога — он жал ею до отказа, удерживая вертолет от сильногобокового ветра, а путевая скорость не превышала шестидесятикилометров. Значит, лететь еще более получаса. А десантники,наверное, в трудном положении.

Он попытался связаться с радиостанцией наблюдательного пункта,но радиоволны не смогли пробить толщу гор, а подниматься выше былонецелесообразно — там и скорость ветра больше, и речку штурман могпотерять из виду.

Еще через десять минут полета Николай услышал в наушникахкакие-то звуки, но разобрать что-либо из-за сильного треска былоневозможно. И все-таки он надеялся, что душманам не удастся до ихприлета завладеть пунктом наблюдения: укрепления там солдатысоорудили довольно надежные, но рука уже сама потянула рычаг«шаг-газ», а ручку управления — от себя, чтобы увеличитьскорость…

— Командир, вижу впереди вспышки, — доложилштурман.

Николай на секунду оторвал взгляд от приборной доски и прямо покурсу увидел на Золотой горе мигание огоньков и пунктиры трасс,вспарывающих ночную темноту на уровне полета вертолета. Понять,кому принадлежат эти трассы, было невозможно. Значит, иподдерживать группу поста огнем с вертолета, как и предполагалНиколай, экипаж не мог.

— Приготовиться к посадке! — подал он команду. —Штурман, следи за высотой, фары включим у самой земли.

— Понял, командир. Семьдесят… Шестьдесят… Пятьдесят…

Вертолет снижался медленно, словно на ощупь, и Николай сзамиранием сердца прислушивался к рокоту двигателей, к вибрацииобшивки, ожидая, что вот-вот по ней грохнет удар. До душманов былооколо километра, и поразить машину они могли не только «Стингером»,но и из крупнокалиберного пулемета. Развернув вертолет противветра, на юго-запад, в противоположную сторону от Золотой горы,Николай не видел, что творится позади, и ощущение было такое,словно за спиной кто-то притаился, выжидает момент, чтобы вонзить вспину нож; и повернуться, отвести опасность нельзя…

— Пора, командир, — напомнил штурман о фарах.

Да, пора. Земля — Николай каждой клеточкой своего тела и нервачувствовал ее — была рядом; на ней — валуны, камни, ямы; чутьпрозеваешь — и без снаряда попадешь в аварию. А свет… — этовызов огня на себя…

Два голубых пучка распороли темноту и выхватили мчавшуюсянавстречу лавину, чудом сдерживаемую вертолетом; гигантский потокдробил, рассеивал свет, создавая зеркально-белые пятна, которыеслепили глаза, мешали рассмотреть землю.

— Чуть вправо, командир, слева валуны! — крикнулштурман.

— Может, тебе задний ход включить? — пошутил Николай,удерживая вертолет от дальнейшего снижения.

— Задний не надо, душманы близко, — поддержал шуткуМальцев. — Еще чуть-чуть… Так. Можно садиться.

Теперь и Николай увидел бьющий бурунчиком о камень воздушныйпоток. Снова развернулся против ветра. Едва отпустил на миллиметрручку управления, как переднее колесо толкнулось о землю. А за ними основные.

Душманы то ли побоялись привлекать к себе внимание летчиковбоевой машины, то ли вели бой, и им было не до вертолета, несделали по нему ни одного выстрела.

Пока десантники изучали обстановку на месте и настраивалирадиостанцию, Николай решил пройтись дальше по долине, привлечь ксебе внимание дозорных с поста наблюдения и связаться с ними. Когдапролетал вдоль горы, по вертолету ударил «ДШК». Трасса прошла мимо,но стреляли почти с того места, где находился главный опорный пунктнаблюдающих. Или Николаю показалось?.. Показалось или нет, нодушманам удалось, видимо, забраться на террасу.

— Карагач, я — Беркут, вызываю на связь, — нажал натангенту радиопередачи Николай. — Вызываю на связь Карагач, я— Беркут.

В ответ все тот же треск и отдаленные непонятные разговоры.

«Похоже, плохи дела дозорных», — подумал Николай.

— Беркут, я — Барс, как меня слышите? — включился вразговор радист из десантной группы.

— Отлично слышу, Барс, — радостно отозвалсяНиколай. — С Карагачом — глухо. Будьте осторожны, тамстреляют.

— Мы видели, Беркут. Ждем вас…

Да, надо везти подкрепление. Душманов могло оказаться больше,чем сообщили дозорные. Хотя стрельба ведется довольножиденькая…

Николай уже взял обратный курс, когда в наушниках раздалсяслабый и прерывистый голос:

— Беркут, я — Карагач… У меня двое тяжелораненых. Прошузабрать. Двое тяжелораненых…

— Где вы? Где раненые? — Николай стал разворачиватьвертолет. — Сообщите точку посадки.

Пауза показалась Николаю довольно длинной.

— На второй террасе. Поднимитесь, Беркут.

— Я не смогу там сесть, сильный ветер, — возразилНиколай.

— Двое тяжело ранены, — стоял на своем радист. —Я тоже, но могу терпеть. А они, если не заберете…

— Но не могу я сесть у вас при таком ветре! —озлобляясь непонятно на кого, крикнул Николай. — Может, внизможете спустить их, в долину?

— Нет, зависните над нами, сбросьте веревочнуюлестницу.

— Хорошо, Карагач, иду. Дайте ракету, где зависнуть.

Секунд через пять в небо взвилась красная ракета. Почемукрасная, а не зеленая? Хотя разве раненый будет искать патрон сзеленой ракетой; какой попался под руку, тем и выстрелил. И именнооттуда бил «ДШК». Или у страха глаза велики, всюду опасность,сомнения в голову лезут?

— Что ты надумал, командир? — удивленно уставился нанего штурман.

— Дозорные отозвались, просят забрать двоих раненых.

— Но как это сделать?

— Передай борттехнику, пусть приготовит веревочную лестницуи веревку. Будем рисковать. Ты и бортмеханик — за пулеметы. Следитеи бейте сразу.

— Понял. — Штурман включился в разговор с борттехникоми бортовым механиком.

Золотая гора приближалась. Николай набирал высоту, бросаямолниеносные взгляды за борт. К радости его, ни трасс, ни одиночныхвыстрелов, направленных в сторону вертолета, не виделось. Похожебыло, что бой на земле затих — ни снизу, ни сверху не стреляли.Боятся ответного удара? Вполне вероятно. А десантники еще неподошли…

Слева снова взметнулась красная ракета. Николай сталподворачивать к ней, продолжая набирать высоту.

Он почти поднялся над точкой, откуда взлетела ракета, сталразворачиваться против ветра, и в это время по вертолету, в упор,ударили два крупнокалиберных пулемета.

Машина содрогнулась, будто раненое живое существо, двигателизакашляли, запахло керосином и гарью, и Николай толкнул ручку отсебя, стараясь быстрее уйти вниз.

Справа полыхнуло пламя, и тут же загорелось табло «Пожар вотсеке правого двигателя».

Николай отработанным движением выключил автопилот и правыйдвигатель, закрыл пожарный кран, отключил генератор.

Загорелось табло: «Кран открыт», «Сработали баллоныавтоматочереди», однако пожар не прекращался. Николай нажал кнопку«Пожар в отсеке правого двигателя». Пламя разгоралось всесильнее.

— К огнетушителям! — приказал Николай штурману. Икрикнул борттехнику: — Сеня! Тушите вручную. Но ни борттехник, нибортмеханики не отозвались. Не прошло и минуты, как штурманвернулся в пилотскую кабину, сбивая с себя остатки пламени.

— Быстрее на посадку, командир! — крикнул в самое ухо,чтобы перекричать стрекот двигателя, гул ветра и пламени, дробьпуль и осколков по дюрали. — Савочка и Мезенцев убиты. Пожарохватил всю правую часть, видимо, пробита топливная проводка…