Страница 7 из 95
Таким образом, традиционная концепция города как непременногоцентра ремесла и торговли, появляющегося в результате ростаклассовых отношений, вошла в противоречие с последними достижениямиисторической науки.
Рассматривая пути становления древнерусских городов, советскиеученые выдвигают самые различные версии. Еще в 30-е годыВ. И. Равдоникас предположил, что «на территории леснойполосы Восточной Европы город возникает из большесемейногопоселения» {24}. С. В. Юшков вслед за В. И. Равдоникасомтоже констатировал «теснейшую связь городов IX–X вв. сгородищами предшествующей стадии развития» {25}. Начальный тип отечественного города, поС. В. Юшкову, это племенной город, центр племеннойверхушки. Позднее в роли строителей городов-крепостей выступаликнязья. Воздвигнутые ими города есть центры властвования надокружающей местностью {26}. С. В. Юшков полагал, что «большинствогородов-посадов возникло вокруг городов-замков» {27}. Последняя идея нашла активного сторонника в лицеМ. Ю. Брайчевского. Правда, в отличие отС. В. Юшкова, он отнес зарождение подобного рода городовне к XI и последующим векам, а к VIII–IX вв. {28}О генетической связи русского города с племенными центрамиписала С. А. Тараканова {29}. На односторонность построений М. Ю. Брайчевского иС. А. Таракановой указал Н. Н. Воронин {30}. Многообразные пути образования восточнославянских городовнаблюдает М. Г. Рабинович. У него городом становится инедавняя деревня, благодаря удобному положению и обеспеченностисырьем развившая ремесло «до сравнительно высокого уровня, и замокфеодала-землевладельца, когда „у стен замка селились ремесленники,а затем купцы“, и ремесленно-торговый поселок („рядок“)» {31}.
Интересную концепцию происхождения русских городов создалиВ. Л. Янин и М. X. Алешковский. Древнейшиегорода, как они полагают, возникают вокруг центральных капищ,кладбищ и мест вечевых собраний, ничем не отличаясь от поселенийсельского типа {32}.
Сравнительно недавно В. Я. Петрухиным иТ. А. Пушкиной было высказано мнение, что некоторыедревнерусские города были «пунктами-погостами», которые являлисьопорными точками в борьбе великокняжеской власти со старымиплеменными центрами {33}.
Наконец, надо упомянуть еще об одной гипотезе, предполагающейвозможность возникновения города из племенных центров, а также из«открытых торгово-ремесленных поселений», именуемых протогородами {34}.
Названные исследователи, выводя город из предшествовавшего емутого или иного поселения, явно или в скрытом виде утверждают мысльо догородской стадии, когда город не был еще городом в подлинномсоциально-экономическом значении этого слова, не являлся, таксказать, «настоящим» городом. Этот подход является вполнеправомерным с точки зрения сугубо исторической. Но он не вполнеприемлем с точки зрения историко-социологической, требующейфиксации исторического момента, с которого появляется город каксоциальный феномен. Иными словами, мы должны соориентироваться вовремени, установив (разумеется, примерно) период переходаколичественных изменений в качественные, свидетельствующего орождении города как такового.
К. Маркс в своей работе «Формы, предшествующиекапиталистическому производству» высказал ряд ценных и глубокихмыслей насчет возникновения и роли древнейших городов. Говоря озарождении городского строя на Востоке, К. Маркс указывал:«Города в собственном смысле слова образуются здесь… только там,где место особенно благоприятно для внешней торговли, или там, гдеглава государства и его сатрапы, выменивая свой доход (прибавочныйпродукт) на труд, расходуют этот доход как рабочий фонд» {35}. К. Маркс в образовании городов на Востоке усматривалвнешнеторговую и политическую основу. Еще определеннее ополитической функции древневосточного города он говорит в другомместе, полагая, что «подлинно крупные города могут рассматриватьсяздесь просто как государевы станы, как нарост на экономическомстрое в собственном смысле… {36}». Наконец, анализируя античную форму собственности,К. Маркс характеризует древнегреческий полис в качествевоенной организации, предназначенной для завоевания и охранызавоеванного: «Война является той важной общей задачей, той большойсовместной работой, которая требуется… для того… чтобы захват этотзащитить и увековечить. Вот почему состоящая из ряда семей общинаорганизована прежде всего по-военному, как военная и войсковаяорганизация, и такая организация является одним из условий еесуществования в качестве собственницы. Концентрация жилищ в городе— основа этой военной организации» {37}.
К. Маркс считал вполне реальным образование древних городовкак политических и военных центров, а отнюдь не центров ремесла иторговли. Указания К. Маркса имеют несомненное отношение кпроблеме начальной истории древнерусского города.
Города на Руси, как, вероятно, и в других странах, возникают,судя по всему, в определенной социальной и демографическойситуации, когда организация общества становится настолько сложной,что дальнейшая его жизнедеятельность без координирующих центров,оказывается невозможной. Именно в насыщенной социальными связямисреде происходит кристаллизация городов, являющихся сгустками этихсвязей. Такой момент наступает на позднем этапе родоплеменногостроя, когда образуются крупные племенные и межплеменныеобъединения, называемые в летописи полянами, древлянами,северянами, словенами, кривичами, полочанами и пр. Возникновениеподобных племенных союзов неизбежно предполагало появлениеорганизационных центров, обеспечивающих их существование. Ими ибыли города. В них пребывали племенные власти: вожди (князья),старейшины (старцы градские). Там собиралось вече — верховный органплеменного союза. Здесь же формировалось общее войско, если в этомимелась потребность. В городах были сосредоточены религиозныесвятыни объединившихся племен, а поблизости располагались кладбища,где покоился прах соплеменников.
Названные нами социальные институты едва ли правомерноподвергать дроблению, привязывая к какому-нибудь отдельному типупоселения (военные укрепления, стан вождя-князя, пункт вечевыхсобраний, религиозный центр и т. п.) {38}. Все эти институты находились в органическом единстве: там,где был князь, неизбежно должно быть и вече во главе состарейшинами, поскольку князь выступал не только как вождь, но икак правитель, действующий в содружестве с народным собранием иплеменной старшиной; там, где был князь, там был и сакральныйцентр, ибо князь осуществлял в позднеродовом обществе и религиозныефункции; в места пребывания князя, старейшин и веча стекалась идань, собираемая с подвластных племен, и город, следовательно,усваивал значение центра перераспределения прибавочного продукта,стимулировавшего внешнеторговые связи {39}. Принимая во внимание все это, мы считаем более перспективныммонистический подход к проблеме возникновения древнерусскогогорода, в свете которого выглядит искусственным многообразие типовраннегородских поселений, о чем, кстати, уже писали некоторыеисследователи {40}. Такого рода поселениями, по нашему глубокому убеждению, моглибыть только племенные или межплеменные центры. Вот почему мы неможем согласиться с Б. Д. Грековым, исключавшим появлениегорода в условиях родоплеменного строя. «Если в племени появилисьгорода, — писал Б. Д. Греков, — то это значит,что племени как такового уже не существует. Стало быть, и„племенных городов“ как особого типа городов как будто быть — неможет» {41}. Здесь сказалось убеждение Б. Д. Грекова в том, чтогород мог якобы «появиться только при наличии частнойсобственности, т. е. в классовом обществе» {42}. Приведенный выше историографический материал показывает, чтодалеко не все исследователи разделяют мнение о классовомпроисхождении средневекового города. Вспомним о том, чтоФ. Энгельс писал о городе, который «сделался средоточиемплемени или союза племен» {43}.