Города-государства Древней Руси

После смерти Юрия «приехаша к Изяславу Кияне, рекуче: „поедикняже Киеву“». Городская община Киева опять распоряжается киевскимкняжением. Впрочем, с самим Юрием дело обстояло гораздосложнее.

Этот князь, опиравшийся на силу северо-восточных волостей, явноне пользовался популярностью в Киеве. Сообщая о его вокняжении вКиеве, летописец отмечает: «…и прия с радостью вся земля Руская» {209}. У нас есть основания не доверять пафосу летописногосообщения. Когда Юрий после попойки у осменика Петрила отправился влучший мир, «много зла створися… разграбиша двор его красный идругыи двор его за Днепром разъграбиша, его же звашеть сам Раем иВасилков двор сына его разграбиша в городе. Избивахуть Суждальци погородом и по селом, а товар их грабяче» {210}. В этих грабежах видим как бы два пласта. С одной стороны, ониполностью ассоциируются с уже неоднократно встречавшимися намархаическими перераспределениями имущества в общине {211}, с другой — в них отразилось недовольство киевлян Юрием. Юрий,видимо, утвердился на столе в Киеве при сильной поддержке тех самых«суждальцев», судьба которых была столь печальна после его смерти.Северо-Восточная Русь навязала Киеву своего князя. В этом нельзя невидеть свидетельство некоторого ослабления киевской городскойобщины.

В 1160 г. киевляне приняли на княжение Ростислава. «Сретошавси людие с достохваною честью, и седе на столе деда своего и отцасвоего» {212}. Такую же практику наблюдаем и под 1169 г., когда послесмерти Ростислава «начата слати по Мьстислава братья ВолодимирМьстиславич, Рюрик, Давыд, Кияне от себе послаша, Черный Клобукы отсебе послаша» {213}. Значит, традиции прежней жизни сохранялись. Но антикиевскаяборьба вызревших и развившихся волостей Руси, борьба князей закиевский стол сделали свое дело: истощили силы Киева. Стольныйгород становится добычей соседних городов-государств.Свидетельством этого служит ограбление Киева по инициативе АндреяБоголюбского. Воинство враждебных городов-государств опустошилогород: «Церквам горящим, крестьяном убиваемом, другым вяжемым, женыведоми быша в плен, разлучаеми нужею от мужии свои, младенци рыдахузряще материи своих и взяша именья множьство и церкви обнажишаиконами и книгами и ризами и колоколы, изнесоша все Смолняне, иСуждальци и Черниговци» {214}.

Разграбление Киева — отражение того процесса, за ходом которогомы следим на страницах этой книги — процесса формированиясамостоятельных городов-государств, кристаллизации местнойволостной жизни. Оборотной стороной его и был постепенный упадокполянской столицы, утратившей свое былое могущество. Характерно,что на Киев вместе с другими идут воины и из пригородов Киева:Овруча и Вышгорода. Это симптом идущего размежевания между главнымгородом и пригородами внутри Киевской земли.

После упомянутого погрома политические силы киевской общины былинадломлены, и она не смогла уже полностью оправиться от нанесенногоей удара.

Б. А. Рыбаков думает иначе. Он пишет: «Киевскийлетописец, бывший свидетелем трехдневного грабежа городапобедителями, так красочно описал это событие, что создалпредставление о какой-то катастрофе. На самом деле Киев продолжалжить полнокровной жизнью столицы богатого княжества и после1169 г. Здесь строились церкви, писалась общерусская летопись,создавалось, „Слово о полку Игореве“, несовместимое с понятием обупадке» {215}. В другой своей работе Б. А. Рыбаков, делая акцентна политическом значении Киева, отмечает: «Историки почему-тосчитают 1169 год поворотным пунктом в истории Киева и всей Киевскойземли. Будто бы с этого года Киев захирел, пришел в упадок, егополитическое значение окончательно пало. Все это опирается лишь накрасочное описание двухдневного разгрома города в летописиПечерского монастыря, подожженного победителями. Вся последующаяистория Киева показывает, что это взятие Киева, как и многие другиесмены князей, произведенные вооруженной рукой, нисколько не менялоего центрального места во всех южнорусских делах… Кромелитературного мастерства Поликарпа, которому, по всей вероятности,принадлежит описание взятия Киева, никаких объективных данных обупадке Киева нет» {216}.

Б. А. Рыбаков прав, когда предостерегает отпреувеличений насчет последствий разгрома Киева 1169 г. Но онвпадает в противоположную крайность, говоря о «полнокровной жизни»днепровской столицы, о ее важном политическом значении.Б. А. Рыбаков оставляет без внимания признаки явногоснижения политической активности и ущемления политическойсамостоятельности киевской общины. Князь Андрей Боголюбскийначинает распоряжаться киевским княжением, не проявляя при этом нималейшего желания сесть самому на столь заветный когда-то длякнязей «златокованный» стол.

По разграблении Киева его сын Мстислав Андреевич сажает здесь настоле князя Глеба {217}. Правда, киевская община не сразу сдает свои позиции.Мстиславу приходится в 1172 г. брать ряд с «кианы» {218}. Но реальная сила нередко была уже не на стороне киевлян, иони становятся все более пассивными в общественно-политическойжизни. Андрей отдает Киев Роману Ростиславичу, а «кияне» лишьвстречают назначенного им князя: «усретоша и с кресты митрополит иархимандрит Печерьским игумен и инии игумении вси и Кияне вси ибратья его» {219}.

Пассивность эта проявляется и в последующих событиях.Поссорившись с Андреем, Ростиславичи отдали Киев своему братуРюрику Ростиславичю. Андрей, как известно, направил своего посла сультиматумом покинуть всем Ростиславичам Киев. Но самый юный изРостиславичей — Мстислав «осоромил» посла, велев постричь емуголову и бороду. В ответ Андрей собирает огромную рать из ополченийростовцев, суздальцев, владимирцев, переяславльцев, белозерцев,муромцев, новгородцев, рязанцев. Мощь северо-восточного правителябыла так велика, что к его затее вынужден был присоединиться дажеРоман Ростиславич, направивший смоленское ополчение «на братью». Впоход пошли также полоцкие, туровские, пинские и городенскиекнязья. У Киева к этому воинству примкнула и переяславци.

Ростиславичи даже не попытались «затвориться» в Киеве, аукрылись в своих городах: Рюрик в Белгороде, а Мстислав с полкомДавыда в Вышгороде. Сам же Давыд отправился к Ярославу Осмомыслу запомощью. К рати союзников присоединились и «кияне».М. С. Грушевский предположил, что это киевское ополчениебыло набрано принудительно {220}. Действительно, у киевлян не должно было быть особого желания:сражаться за интересы северо-восточного князя и его волости.Слишком свежа была еще память о погроме Киева.

Часть союзного войска осадила Вышгород, воинство которого долгоевремя сдерживало натиск большой рати. Но неизвестно, чем бы всезакончилось, если бы не вмешательство юго-западного князя. «Ярославлучьскыи» пришел со всею «Велыньскою землею» и, когда не смогдоговориться с Ольговичами о Киевском столе, пошел на соединение сРюриком к Белгороду. Союзное войско испугалось нападения с тыла, ипобежало. При этом опасались еще вмешательства «Галичан» {221}.

Данные события говорят о силе сформировавшихсягородов-государств, которые решают судьбу Киева, о возросшеммогуществе пригородов Киевской земли, но только не о величии.Киева. Киевская община ведет себя инертно, мы ее почти незамечаем всобытиях, все больше и больше она становится лишь, орудием в рукахдругих сил.