Страница 12 из 95
Возникает вопрос, каков был состав киевлян, изгнавших Изяслава?М. Н. Тихомиров и Л. В. Черепнин считали, чтотермин «людье кыевстии» обозначает торгово-ремесленное населениеКиева {23}. Б. Д. Греков писал о том, что «движение киевлян1068 г. против Изяслава Ярославича в основном было движениемгородских масс». В то же время он замечал: «Но не только вXI в., а и позднее трудно отделить городскую народную массу отсельского населения. Необходимо допустить, что и в этом движениипринимало участие сельское население, подобно тому, как это было ив 1113 г. в Киеве» {24}. Несколько иначе к решению этого вопроса подходитВ. В. Мавродин: «Кто были эти киевляне — „людьекыевстии?“ Это не могли быть ни киевская боярская знать, ни воиныкиевского „полка“ (городского ополчения), ни тем более княжескиедружинники, так как и те, и другие, и третьи не нуждались ни воружии, ни в конях. Нельзя также предположить, что под киевлянами„Повести временных лет“ следует подразумевать участников битвы наберегах Альты, потерявших в бою с половцами и все свое военноеснаряжение и коней. Пешком и безоружными они не могли бы уйти отбыстроногих половецких коней, от половецкой сабли и стрелы. Такихбезоружных и безлошадных воинов половцы либо изрубили бы своимисаблями, либо связанных угнали в плен в свои кочевья. Прибежали вКиев жители окрестных сел, спасавшиеся от половцев. Они-то ипринесли в Киев весть о том, что половцы рассыпались по всейкиевской земле, жгут, убивают, грабят, уводят в плен. Их-то и имеетв виду „Повесть временных лет“, говорящая о киевлянах, бегущих отполовцев в Киев» {25}.
Едва ли стоит, на наш взгляд, определять понятие «людьекыевстии» альтернативно, т. е. усматривать в нем либообозначение горожан, либо, наоборот, — селян. За этим понятиемугадываются скорее и остатки киевского ополчения, разгром лепногокочевниками, и обитатели сел Киевской земли, искавшие укрытия закрепостными стенами стольного города. Раскрыв, таким образом, смыслтермина «людье кыевстии», получаем возможность констатировать оченьважную деталь: причастность к вечу 1068 г. не только горожан,но и сельских жителей. Данное наблюдение позволяет соответственнораскрыть и содержание слова «кыяне», за которым нередко скрывалосьнаселение Киевской волости (не одного лишь Киева). Правда,В. Л. Янин и М. X. Алешковский думают иначе:«Новгородцами, киевлянами, смолнянами и т. д. вXI–XIII вв. всегда называли только самих горожан, а не жителейвсей земли…» {26}. Мы полагаем, что ближе к истине А. Е. Пресняков,который указывал, что под «кыянами» необходимо «разуметь часто нежителей только Киева, а Киевской земли» {27}. Мнение А. Е. Преснякова находит должную опору висточниках {28}.
Столь широкое значение терминов «людье кыевстии», «кыяне»свидетельствует о заметных результатах процесса становленияКиевской волости в качестве города-государства, отчего становитсяпонятной тревога киевлян за судьбу всей земли.
Историческое развитие Киевской земли шло в русле общерусскойистории. Примерно к середине XI в. обращена знаменитая репликалетописца: «Новгоррдци бо изначала и Смолняне и Кыяне и Полочане ився власти яко на думу на веча сходятся. На что же старешиисдумають, на томь же пригороди стануть» {29}.
Киевское вече, являвшееся народным собранием, мы только чтовидели в действии. На нем вечники без князя обсуждают сложившуюсяобстановку, изгоняют одного правителя и возводят на княжеский столдругого, договариваются о продолжении борьбы с врагом, правятпосольства. В событиях 1068–1069 гг. вече вырисовывается какверховный орган народоправства, возвышающийся над княжескойвластью. Вот почему киевскую государственность той поры нельзяхарактеризовать в качестве монархической. Перед намигосударственное образование, строящееся на республиканскойоснове.
Что касается системы «старший город — пригороды», то первые еепроявления мы замечаем в начале XI в. Летописец сообщает:«Болеслав же вниде в Киев с Святополком. И рече Болеслав:„Разведете дружину мою по городом на покоръм“, и бысть тако» {30}. Здесь, судя по всему, упоминаются пригороды Киева. Захватглавного города означал распространение власти и на пригороды. ИзКиева Святополк отдал распоряжение: «„Елико ляхов по городам,избивайте я“. И избиша ляхы» {31}.
В летописном рассказе о событиях 1068–1069 гг. есть ещеодна любопытная деталь, ярко характеризующая городскую общину.Изгнав Изяслава, киевляне «двор же княжь, разграбиша, бесщисленоемножьство злата и сребра, кунами и белью» {32}. Такого рода явления мы встречаем и в других землях {33}.
Нет оснований квалифицировать эти грабежи как акты исключительноклассовой борьбы. В древних обществах «совокупный прибавочныйпродукт, отчуждающийся в самых рааличных формах в пользу вождей ипредводителей, рассматривается не только как компенсация заотправление общественна полезной функции управления, но и каксвоего рода общественный фонд, расходование которого должнопроизводиться в интересах всего коллектива» {34}.
В свете этих данных становится понятным внутренний смыслкиевского 1068 г. и других грабежей. Князья на Русисуществовали в значительной степени за счет кормлений —своеобразной платы свободного населения за отправление имиобщественных служб, происхождение которой теряется в далекойдревности {35}. Все это способствовало выработке взгляда на княжеское доброкак на общественное отчасти достояние, чем и мотивированотребование, предъявленное князю киевлянами: дать и оружие и коней.Князья в Киевской Руси должны были снабжать народное ополчениеконями и оружием {36}.
Итак, под 1068–1069 гг. летописец разворачиваетвыразительную картину деятельности киевской волостной общины {37}.
Летописные сообщения конца XI в. — добавочные штрихи кэтой картине. Становление киевской общины осуществлялось на путяхутверждения демократизма социально-политических отношений. Недаромкнязья апеллируют к мнению общины даже в вопросах внутрикняжескогобыта. В 1096 г. «Святополк: и Володимер посласта к Олгови,глаголюща сице: „Поиде Кыеву, да поряд положим о Русьстей землипред людьми градьскыми, да быхом оборонили Русьскую землю отпоганых“» {38}.Олег, «послушав злых советник», надменно отвечал: «Несть менелепо судити епископу, ли игуменом, ли смердом». Последняя фразаговорит о многом. Во-первых, она намекает, что за «людьмиградскими» скрывались демократические элементы, почему Олег иуподобил их смердам. Во-вторых, из нее следует, что князьприглашался в Киев не только для выработки совместных действийпротив «поганых», но и для разрешения межкняжеских споров, где«людям градским» наряду с епископами, игуменами и боярамипредназначалось быть посредниками {39}. Олег не откликнулся на зов братьев. И эта реакция князя, полетописцу, являлась отклонением от нормы, ибо он «въсприим смыслбуй и словеса величава» {40}.