Страница 11 из 95
По нашему мнению, становление волостного строя Киевской земли неукладывается в рамки, очерченные упомянутыми исследователями.Возникновение волости, города-государства в Среднем Поднепровье шлотем же путем, что и в других, землях.
Формирование территориальных связей, складывание города-волости(города-государства) более или менее хорошо прослеживается наматериалах, относящихся к истории Киевской земли. Под 996 г.летопись сообщает: «И умножишася зело разбоеве, и реша епископиВолодимеру: „Се умножишася разбойници; почто не казниши их?“ Он жерече им: „Боюся греха“. Они же реша ему: „Ты поставлен еси от богана казнь, злым, а добрым на милованье. Достоить ти казнитиразбойника, но со испытом“. Владимир же отверг виры, нача казнитиразбойникы, и реша епископи и старцы: „Рать многа; оже вира, то наоружьи и на коних буди“. И рече Володимер: „Тако буди“. И живяшеВолодимерь по устроенью отьню и дедню». Рост разбоевсвидетельствует о деструктивных изменениях, происходящих в недрахродоплеменного строя. Старая система родовой защиты начинает даватьсбои. Владимир как представитель отживающего строя ищет путирешения этой проблемы. Но сделать это было весьма трудно. Отсюда итакие колебания в выборе средств для борьбы с разбоями.
С летописью перекликается известная былина об Илье Муромце иСоловье-Разбойнике. В образе Соловья следует видеть не «столькопридорожного грабителя (такие существуют в былинах отдельно отСоловья), сколько представителя косных сил родоплеменного строя…» {3}. Соловей предстает в былине как глава целого рода. Он окруженэндогамной группой своих сыновей, дочерей и зятьев. Обитает Соловейв собственном родовом подворье, обнесенном тыном…
Прав Б. А. Рыбаков, отметивший, что Соловей — необычный разбойник на большой дороге, который живет за счет проезжихторговых караванов {4}. Думаем, что образ Соловья порожден эпохой формированиятерриториальных связей. Родовой строй уходил в прошлое отнюдь небезболезненно, подчас отчаянно сопротивлялся.
Весьма характерно упоминание летописью бедняков и нищих, жившихв Киеве во времена Владимира: «И створи (Владимир. — Авт.) праздник велик… болярам и старцемградским, и убогим раздая именье много» {5}. Князь «повеле всякому нищему и убогому приходите на дворкняжь и взимати всяку потребу питье и яденье, и от скотьницькунами» {6}. Эти убогие и нищие, конечно, явление нового времени — периодараспада старого родоплеменного единства.
В коллизиях гибели родоплеменного строя рождалась новая киевскаяобщина, которая властно заявляет о себе со страниц летописи. И этонесмотря на то, что летописец стремился в первую очередь отразитьдеятельность князей.
В 980 г. Владимир, собрав огромную рать, пошел на своегобрата Ярополка, княжившего в Киеве. Ярополк не мог «стати противу,и затворися Киеве с людми своими и с Блудом» {7}. Владимиру удалось склонить к измене Блуда. И стал Блуд«лестью» говорить князю: «Кияне слются к Володимеру, глаголюще„Приступай к граду, яко предамы ти [Ярополка. Побегни за град“» {8}. Напуганный Ярополк «побежал», а Владимир победно «вниде вКиев» {9}. Отсюда ясно, что уже в этот ранний период положение князя вКиеве в немалой мере зависело от расположения к нему городскоймассы. Поэтому не выглядит неожиданной и история, произошедшая стмутараканским Мстиславом, когда он «приде ис Тъмутороканя Кыеву, ине прияша его кыяне» {10}.
Князья, правившие в конце X — начале XI вв., считались срастущей силой городской общины, стремились ее как-то ублажить. Неслучайно Святополк скрывал от киевлян смерть Владимира {11}, а сев на стол, созвал «кыян» и «нача даяти им именье» {12}. После убийства Бориса и Глеба, он также «созвав люди, начадаяти овем корзна, а другым кунами, и раздая множьство» {13}.
Крепнущая городская община держала в поле зрения и религиозныйвопрос. Князь Владимир предстает на страницах летописи в окружениине только дружинном, но и народном. Вместе с «людьми» он совершаетязыческие жертвоприношения {14}. В отправлении языческого культа народу отводится активнейшаяроль. Убийство христиан-варягов, обреченных в жертву«кумирам», — дело рук разъяренных киевлян («людей», которые,между прочим, вооружены) {15}. Особенно важно подчеркнуть причастность «людей» киевскойобщины к учреждению христианства на Руси. Они присутствуют насовещании по выбору религии, подают свой голос, избирают «мужейдобрых и смыслеиных» для заграничного путешествия с целью«испытания вер» {16}. В одной из скандинавских саг говорится о том, что по вопросуо вере русский князь созывает народное собрание {17}. При решении важнейших вопросов князья должны были считаться смнением городской общины.
Такое внимательное отношение к городской общине станет ещепонятнее, если учесть, что она обладала военной организацией, взначительной степени независимой от князя. Вои, городское ополчение— действенная военная сила уже в этот ранний период. Именно с воямикнязь Владимир «поиде противу» печенегам в 992 г. {18}Любопытно, что в легенде, помещенной в летописи под этим годом,героем выставлен не княжеский дружинник, а юноша-кожемяка — выходециз простонародья. В 997 г. Владимир не сумел выручитьбелогородцев, поскольку «не бе бо вой у него, печенег же множьствомного» {19}. Без народного ополчения (воев) справиться с печенегами былоневозможно.
Вои активно участвовали и в междоусобных княжеских распрях. Незря советники Бориса Владимировича говорили ему: «Се дружина у тобеотьня и вои. Поиди, сяди Кыеве на столе отни» {20}. Вои также служили опорой Ярославу в его притязаниях на Киев,а Святополку — для отражения ярославовых полков {21}.
Так начинался процесс формирования волостной общины в Киевскойземле. Проследить за этим процессом не всегда удается, ибо онпротекает порой как бы латентно, скрыто от глаз исследователя, новременами прорывается на поверхность исторического бытия и попадаетв поле зрения летописцев.
Несомненный интерес в этом отношении представляют события вКиеве в 1068–1069 гг., в которых перед нами выступаетдостаточно конституированная городская община. Пик самовыражения ее— вече, т. е. сходка всех свободных жителей Киева и егоокрестностей. Возмущенные, требующие оружия киевляне собираются наторговище. Из слов летописца явствует, что «людье», собравшиеся навече, сами принимают решение вновь сразиться с половцами ипредъявляют князю требование о выдаче коней и оружия. Нельзя в этомне видеть проявления известной независимости веча по отношению ккняжеской власти. Вообще, в событиях 1068–1069 гг. киевскаяобщина действует как вполне самостоятельный социум, ставящий себяна одну доску с княжеской властью. Вместо изгнанного Изяславакиевские «людье» сажают на стол Всеслава. Когда перевес силоказался на стороне Изяслава, община обратилась за помощью к егобратьям {22}. Это обращение к Святославу и Всеволоду также результатвечевого решения.