Саманта

— Нет, мы говорили не о детройтском заказе, Сэм. Мыговорили о тебе. —

— А что обо мне говорить?

Надо же, а она считала, что все уже кончилось, люди перестали оней судачить. Говорить‑то больше не о чем! Они разъехались, Джонполучил развод и женился на другой. Она, Саманта, пережила это. Такчто же еще тут обсуждать?

— Со мной все в порядке.

— Вот как? Удивительно! — По взгляду Чарльза былоясно, что он сочувствует Саманте и до сих пор злится наДжона. — Я, например, на твоем месте вряд ли мог бы такответить, Сэм.

— У меня нет выбора. И потом, у меня более сильныйхарактер, чему тебя.

— Наверное, — Чарльз усмехнулся. — Но может, нетакой сильный, как ты полагаешь. Почему бы тебе не взять отпуск,Сэм? — Для чего? Чтобы поехать в Майами и позагорать напляже?

— А почему бы и нет? — Чарльз натянуто улыбнулся.

Саманта была явно шокирована.

— На что ты намекаешь? — В ее голос стремительнозакрадывался панический ужас. — Харви что, меня увольняет? Да?Он послал тебя в качестве палача, Чарли? Меня не желают большетерпеть на работе, потому что я утратила жизнерадостность? —Стоило Саманте задать эти вопросы, как ее глаза наполнилисьслезами. — Господи, а чего вы ждали? Мне пришлось нелегко… этобыло…

Слезы начали душить ее, и Саманта торопливо вскочила наноги.

— Но теперь все о’кей, черт побери! Я в прекрасной форме.Какого дьявола…

Однако Чарли схватил ее за руку и снова усадил за стол, не сводяс Саманты ласкового взгляда.

— Не волнуйся, детка. Ничего страшного.

— Он меня увольняет? Да, Чарли?

По щеке Саманты покатилась одинокая, печальная слеза. Но ЧарлиПетерсон покачал головой.

— Нет, Сэм. Конечно, нет!

— Тогда в чем же дело?

Но она и так уже знала. Без него.

— Харви хочет, чтобы ты на какое‑то время уехала,успокоилась. Что касается детройского заказа, то ты оставишь намхороший задел. А старику не повредит, если он для разнообразиянемного поработает. Мы вполне справимся без тебя, сколькопонадобится.

— Но в этом нет необходимости! Это же глупо, Чарли!

— Неужели? — Он сурово и пристально поглядел наСаманту. — Неужели глупо, Сэм? Ты считаешь себя способнойспокойно вынести такой страшный удар? Думаешь, это ерунда —смотреть каждый вечер по телевизору, как муж, который бросил тебя,болтает со своей новой женой? Как у нее растет живот? Неужели тыдействительно считаешь, что не сорвешься? Черт побери, ты каждыйдень ходишь на работу да еще настаиваешь, чтобы тебе передавали всеновые заказы! Нет, рано или поздно ты сломаешься, я уверен! Как тыможешь так себя истязать, Сэм?

Я во всяком случае не могу! Не могу так поступать с тобой, ведья твой друг! Этот сукин сын тебя чуть не поставил на колени, чертпобери! Не нужно сдерживаться, тебе надо выплакаться, поезжайкуда‑нибудь, выплесни свое горе и вернись. Ты нам нужна. Очень! ИХарви, и я, и ребята в отделе — все это знают, и ты знаешь не хуженас, но нужна ты нам здоровой, не сломленной и не сумасшедшей, аесли ты не сбросишь сейчас этот страшный груз, то дело кончитсяплохо.

— Значит, ты считаешь, что у меня нервный срыв, да? —Саманта поглядела на Чарли потрясенно и обиженно, но он покачалголовой.

— Разумеется, нет. Но, черт возьми, через год это вполнеможет случиться! Пытаться избыть горе нужно сейчас, Сэм, а непотом, когда боль запрячется так глубоко внутрь, что ты ее и необнаружишь.

— Но я живу с этим уже довольно долго. Целых четыремесяца!

— И это тебя убивает. — Чарли говорил категорично, иСаманта не стала с ним спорить.

— Ну и что сказал Харви? — В ее глазах, встретившихсяс глазами друга, затаилась печаль.

У Саманты возникло чувство, будто она не смогла с честью выйтииз положения… будто у нее была такая возможность, но она ее неиспользовала.

— Он хочет, чтобы ты уехала.

— Куда? — Саманта смахнула слезу со щеки.

— Куда хочешь.

— На сколько?

Чарли колебался всего мгновение.

— На три — четыре месяца.

Они решили, что, пока у Лиз и Джона не родится ребенок,разрекламированный на всю страну, Саманте лучше не появляться в Нью— Йорке. Чарли знал, какой это для нее удар, они с Харви многоговорили об этом за ланчем, но все равно ни один из них не былготов к тому, что на лице Сэм появится такое выражение. Онасмотрела на Чарли с жутким недоверием, шокированно, чуть ли не вужасе.

—  Четыре месяца!Ты в своем уме? А как же нашиклиенты? Как, черт возьми, моя работа? О Господи, я гляжу, ты всепредусмотрел, да? В чем дело? Ты нацелился на мое место,так? — Саманта снова вскочила из‑за стола и метнулась всторону, но Чарльз бросился за ней и с огромной печалью заглянул ейв глаза.

— Твою работу у тебя никто не отнимет, Сэм. Но ты должнасделать так, как мы говорим. Нельзя себя больше истязать. Тебенужно уехать. Уехать из этой квартиры, из офиса, может быть, дажеиз Нью — Йорка. Знаешь, что мне пришло в голову? Позвони тойженщине из Калифорнии, что тебе так понравилась, и поезжай к ней. вгости. А когда боль отступит и ты вновь почувствуешь себя среди!живых, то вернешься. Тебе это будет страшно полезно, поверь!

— Про какую женщину ты говоришь? — недоуменновоззрилась на Чарли Саманта.

— Ты мне про нее рассказывала давно. Это женщина с ранчо…Кэрол… Кэрин… точно не помню. Пожилая женщина, тетя девушки, скоторой ты жила в одной комнате, когда училась в колледже. У менясоздалось впечатление, что эта девушка была твоей лучшейподругой.

Верное впечатление. Барби действительно была для нее самымблизким человеком, не считая Джона, и они действительно жили водной комнате, когда учились в колледже. Барби погибла через двенедели после окончания учебы: ее самолет разбился надДетройтом.

В глазах Саманты внезапно засияла теплая улыбка.

— Тетя Барби… Кэролайн Лорд!.. Она замечательная женщина.Но зачем, скажи на милость, мне туда ехать?

— Ты же любишь верховую езду, да?

Саманта кивнула.

— Ну так это самое подходящее место. Трудно придуматьчто‑нибудь другое, настолько же далекое и отличное от Мэдисон-стрит. Вдруг это именно то, что тебе сейчас нужно: отложить навремя в сторону модные деловые костюмы и пощеголять всоблазнительных облегающих джинсах, побегать за ковбоями?

— Только этого мне не хватало!

Однако предложение Чарли задело в ее душе какие- то струны.Саманта уже очень давно не видела Кэролайн.

Джон и Саманта немного поездили к ней в гости и перестали: ранчонаходилось в трех часах езды на северо — восток от Лос — Анджелеса,и Джону там очень не нравилось. Он не любил лошадей, чувствовалсебя на ранчо неуютно и считал, что Кэролайн и ее помощник косопоглядывают на него, недолюбливая за городские манеры. Наездникомон был никудышным. В отличие от Саманты, которая с детства умелаизящно сидеть в седле. На ранчо был дикий жеребец, и Саманта, кужасу Кэролайн, уселась на него верхом. Жеребец раз шесть сбрасывалее на землю, но ей все было нипочем, и она снова пыталась егообъездить. Ее ловкость сразу же произвела огромное впечатление наДжона. Да, то были счастливые минуты в жизни Саманты. Теперь, когдаона подняла глаза и посмотрела на Чарли, они казались далекимпрошлым.

—  Ядаже не уверена, что она захочет меняприютить. Не знаю, Чарли. Ну почему вы не оставите меня в покое ине дадите мне закончить работу?

— Потому что мы тебя любим, а ты подрываешь своездоровье.

— Ничего подобного. — Саманта храбро улыбнулась, ноЧарли медленно покачал головой.

— Сэм, что бы ты сейчас ни говорила, это бесполезно. Харвипринял решение.

— Насчет чего?

— Насчет твоего отпуска.

— Это точно?

По лицу Саманты вновь стало понятно, что она шокирована, а Чарливновь кивнул.

— Так же точно, как то, что сегодня пятница. Онпредоставляет тебе возможность отдохнуть три с половиной месяца.Если захочешь, можешь растянуть отпуск до полугода.

Чарльз и Харви позвонили на радиостанцию, чтобы выяснитьпримерную дату родов Лиз, и приплюсовали к этому сроку еще двенедели.