Саманта

— Вам давно говорили, что вы красавица, тетя Каро?

Так называла ее Барбара, и на сей раз слезы навернулись на глазаКэролайн.

— Бог с тобой, Сэм! Ты никогда не умела смотреть правде вглаза.

— Да, черт побери! — Саманта усмехнулась и доеласандвич, а потом отхлебнула горячего шоколада, который Кэролайнналила ей из термоса.

Кэролайн по — прежнему была гостеприимной хозяйкой. Как в тедни, когда Саманта впервые приехала на ранчо. Да и раньше, втридцатые годы, живя в Голливуде, Кэролайн устраивала приемы,вошедшие в легенду.

— Так… — Лицо Сэм постепенно посерьезнело. — Атеперь вам, должно быть, хотелось бы услышать про Джона. Но боюсь,я вряд ли смогу рассказать больше того, что я уже сказала вам в тотвечер по телефону. Он завел любовницу, она забеременела, он менябросил, они поженились и теперь ожидают рождения первенца.

— Ты говоришь об этом так лаконично… — Кэролайнпомолчала и вдруг спросила: — Ты его ненавидишь?

— Иногда, — голос Сэм понизился до шепота. — Ночаще я тоскую по нему и не могу понять: а может, он прав? Испрашиваю себя, знает ли она, что у него аллергия на шерстяныеноски? И покупает ли ему любимый сорт кофе? Здоров ли он? Счастливили хандрит? Не забывает ли брать в командировки лекарство отастмы? И… и… жалеет о… — Саманта осеклась и посмотрела наКэролайн, которая по — прежнему стояла у камина. — Ясумасшедшая, да? Человек меня бросил, предал, пренебрег мной, ондаже ни разу не позвонил, чтобы узнать, как я, жива ли, а яволнуюсь, не выступит ли у него сыпь на ногах оттого, что новаяжена по ошибке купит ему шерстяные носки. Ну разве это небезумие? — Сэм рассмеялась, но тут же всхлипнула: — Развенет?

Она зажмурилась и медленно покачала головой, не раскрывая глаз,словно это давало возможность отгородиться от видений, которые ужестолько времени мучили ее.

— Господи, Каро, все это так ужасно… так публично! —Она открыла глаза. — Неужели вы не читали об этом вгазетах?

— Читала. Однажды. Но это были лишь какие‑то смутные слухио вашем разводе. Я надеялась, что это все вранье, глупая попыткасоздать шумиху вокруг имени Джона, чтобы придать ему еще большуюпопулярность. Мне ли не знать, как это делается! Как распускаютсясплетни, а потом оказывается, что все это на пустом месте.

— Но тут слухи были обоснованными. Разве вы не видели, какони вместе выступают по телевидению?

— Нет, никогда.

— Я тоже не видела, — уныло вздохнула Саманта. —Зато теперь смотрю.

— Тебе нельзя на это смотреть.

Саманта молча кивнула.

— Да, нельзя. Мне многое нужно себе запретить. Наверное, заэтим я сюда и приехала.

— А как же твоя работа?

— Не знаю. Каким‑то чудом все это время мне удавалосьсправляться с работой. Во всяком случае, мне так казалось… если,выгоняя меня в отпуск, начальство не покривило душой. Но, по правдеговоря, я сама не понимаю, как мне удавалось не запороть работу. Ябыло будто зомби, не выходила из этого состояния. — Самантауткнулась в ладони и тихонько вздохнула. — Может, и хорошо,что я уехала.

В следующую секунду рука Кэролайн легла на ее плечо.

— Я тоже так думаю, Сэм. Может, если ты поживешь здесь, наранчо, твои душевные раны затянутся, у тебя будет время, чтобысобраться с мыслями. Ты получила страшную травму. Я знаю, со мнойбыло то же самое, когда умер Артур. Я думала, что не переживуэтого. Думала, что тоже умру. Это не совсем то, что случилось стобой, но ведь смерть — тоже разлука. — На последних словахглаза Кэролайн слегка помрачнели, но она поспешно отогнала печаль иопять улыбнулась Сэм. — Однако твоя жизнь не кончена, Саманта.Может, в некотором смысле она только начинается. Сколько тебелет?

— Тридцать, — простонала Саманта.

В ее устах это прозвучало как восемьдесят, и Кэролайнрассмеялась. Мелодичный, серебристый смех так мило разнесся по этойпрелестной комнате!

— Ты надеешься меня потрясти?

— Разжалобить, — хихикнула Саманта.

— Дорогуша, ты слишком многого хочешь от женщины моеговозраста. Я могу тебе позавидовать — это да! Тридцать лет… —Кэролайн мечтательно посмотрела на пламя в камине. — Да я быотдала все за твои тридцать!

— А я бы все отдала за то, чтобы в вашем возрастевыглядеть

так, как вы!

— Ты мне льстишь…

Однако было очевидно, что Кэролайн приятно это слышать. Потомона снова повернулась к Саманте и вопросительно поглядела нанее.

— После того что случилось, у тебя кто‑то был?

Сэм помотала головой.

— Почему?

— По двум причинам. Во — первых, из приличных людей мненикто не предлагал, а во — вторых, я сама не хотела. В глубине душия по — прежнему чувствую себя женой Джона Тейлора. И если быпоявился другой, мне казалось бы, что я изменяю мужу. Я пока неготова. И знаете что? — Саманта мрачно посмотрела наКэролайн. — Я боюсь, что так будет всегда. Мне просто никто ненужен. Когда он вышел за порог, что‑то во мне умерло. Мне теперьвсе безразлично. Мне наплевать, влюбится в меня кто‑нибудь или нет.Я не считаю себя достойной любви. И не хочу, чтобы меня любили…чтобы меня любил кто‑нибудь, кроме него.

— Но тебе надо с собой справляться, Саманта. — Вглазах Кэролайн появилось легкое неодобрение. — Нужнорассуждать реалистично: ты не можешь быть ходячим трупом. Ты должнажить. Это и мне говорили когда‑то. Однако на все нужно время. Язнаю. Сколько уже прошло с тех пор?

— Три с половиной месяца.

— Прибавь еще шесть. — Кэролайн мягкоулыбнулась. — И если через полгода ты не будешь по ушивлюблена, придется прибегнуть к радикальным мерам.

— К каким? К лоботомии? — Саманта с серьезным видомотпила глоток горячего шоколада.

— Мы что‑нибудь придумаем. Хотя у меня нет впечатления, чтодо этого дойдет.

— Да, потому что, к счастью, я уже вернусь тогда на Мэдисон— авеню и буду гробить себя, работая по пятнадцать часов всутки.

— Ты этого хочешь? — печально посмотрела на СамантуКэролайн.

— Не знаю. Я привыкла так думать. Но теперь, когда яоглядываюсь назад, мне кажется, что, наверное, я конкурировала сДжоном. Да у меня до сих пор есть реальная возможность статьтворческим директором агентства, а ведь это так льститсамолюбию!

— Но тебе это нравится?

Саманта кивнула и улыбнулась:

— Я в восторге.

Она наклонила голову набок, и в ее улыбке появилось некотороесмущение.

— Хотя бывают моменты, когда такая жизнь, как у вас, мненравится больше.

Сэм поколебалась, но нерешительность ее длилась всегосекунду.

— Можно мне завтра покататься на Черном Красавчике? —Саманта вдруг стала похожа на маленькую девочку.

Но Кэролайн покачала головой.

— Пока нет, Сэм. Надо сперва потренироваться на другихлошадях. Ты давно не ездила верхом?

— Около двух лет.

— Тогда тебе не следует начинать с Черного Красавчика.

— Почему?

— Потому что ты не успеешь выехать за ворота, как он тебясбросит. Ездить на нем непросто, Сэм, — сказала Кэролайн идобавила уже мягче: — Даже тебе.

Кэролайн давно убедилась, что Саманта прекрасная наездница, ноей было слишком хорошо известно: Черный Красавчик — необыкновенныйконь. Он даже ей задавал жару, приводил в ужас управляющего ибольшинство работников.

— Потерпи. Я обязательно разрешу тебе покататься на нем,когда ты вновь почувствуешь себя уверенно.

Обе женщины понимали, что произойдет это довольно скоро. Самантаслишком много возилась с лошадьми, чтобы напрочь все позабыть.

— Знаешь, — продолжала Кэролайн, — я надеялась,что тебе захочется вволю накататься верхом. Мы тут с Биллом впоследние три недели все время корпели над бухгалтерскими книгами.Год кончается, и нам надо привести в порядок баланс.

Я тебе уже говорила, мне не хватает двух работников. Так что,если хочешь, ты можешь выезжать в поле вместе с парнями.

— Вы серьезно? — опешила Саманта. — Вы мнеразрешаете?

В ее голубых глазах заплясали отблески каминного пламени,

золотые волосы засияли.

— Конечно, разрешаю. Больше того, я буду тебе оченьпризнательна, — откликнулась Кэролайн и добавила, ласковоулыбнувшись: — Ты понимаешь в этом не меньше, чем они. Во всякомслучае, через пару дней будешь понимать. Как, по — твоему, тывыдержишь целый день в седле?