Саманта

И когда она почувствовала запах духов Кэролайн Лорд, когдагустые седые волосы коснулись ее щеки, на глаза Саманты навернулисьслезы, и она и вправду ощутила, что вернулась домой. Женщины почтисразу же разомкнули объятия, Кэролайн чуть отступила назад ипоглядела на Саманту с улыбкой.

— Боже, до чего ты похорошела, Сэм! Ты еще красивее, чем впрошлый раз.

— Чепуха! Вот ты — это да!

Кэролайн стала еще тоньше, стройнее и еще больше напоминалатростинку, чем раньше; глаза ее ярко сияли, и все говорило о том,что жизнь в ней бьет ключом, что она не утратила изюминку. Кэролайннисколько не подурнела со времени их последней встречи, когда ейбыло пятьдесят с небольшим, и теперь, в шестьдесят шесть, она по —прежнему была красива, и даже в джинсах и мужской хлопчатобумажнойрубашке смотрелась великолепно, никто не посмел бы отрицать, что унее есть свой стиль. Шея Кэролайн была обвязана ярко — голубымшарфом, в пояс джинсов вставлен старинный индейский ремень,ковбойские сапоги изумляли своим глубоким яшмовым цветом.Поднимаясь вслед за Кэролайн по ступенькам дома, Саманта в какой‑томомент опустила глаза и задохнулась от восторга.

— О Господи, какая прелесть, Кэролайн!

— Правда? — Кэролайн моментально поняла, о чем речь, итоже посмотрела на сапоги, по — девчоночьи улыбаясь. — Это мнесделали на заказ. В моем возрасте носить такие вещи верхчудачества, но мне плевать! Может быть, это мой последний шанс.

Сэм неприятно поразили ее слова: она содрогнулась при одноймысли о том, что Кэролайн может теперь так рассуждать. Сэм молчавошла в знакомый дом, Билл шел за ними с чемоданом и сумкой. Ониочутились в холле, и Саманта увидела роскошный столраннеамериканской эпохи, медный подсвечник и большой яркий ковер. Вгостиной за холлом в большом камине, возле которого стояли удобныекресла с красивой сочно — синей обивкой, пылал огонь. Тот же цветвоспроизводился и на старинном ковре, на котором был выткан яркийцветочный узор. Вся комната была выдержана в синих, красных изеленых тонах, и яркость красок великолепно отражала характерКэролайн. Множество старинных вещиц из благородных пород дереваукрашало эту гостиную. На полках стояли книги в кожаных переплетах,множество вещей было сделано из меди: подставка для дров в камине,люстра, кашпо и кадки для домашних растений, а также висевшие настене бра с лампочка- ми в виде изящных свечек. Это былавосхитительная комната, обставленная «под старину», элегантная и вто же время уютная, во многом похожая на свою хозяйку Кэролайн. Приэтом в интерьере нашло отражение и то, что дом находится негде‑нибудь, а именно на ранчо. Фотография такой комнаты идеальносмотрелась бы в журнале «Город и деревня» или «Дом и сад», но,разумеется, Кэролайн не делала свое жилище достоянием публики. Онане собиралась превращать свой дом в выставку; после долголетнегопребывания в Голливуде, когда ей приходилось все время быть навиду, Кэролайн теперь ревниво охраняла приватность своей жизни. Онафактически исчезла с горизонта почти всех знакомых, за исключениемлишь некоторых.

— Тебе еще понадобятся дрова, Кэролайн? — Билл гляделна нее с высоты своего роста. Он снял широкополую шляпу, и Сэмубедилась в том, что волосы его белы как снег.

Кэролайн улыбнулась и покачала головой, она выглядела сейчас ещемоложе, чем раньше; в ее глазах отражалось сияние глаз Билла.

— Нет, Билл, спасибо. Мне хватит этого на всю ночь.

— Вот и отлично. Ладно, милые дамы, до завтра!

Билл тепло улыбнулся Сэм, уважительно попрощался с Кэролайн и,направившись размашистой походкой к дверям гостиной, вышел запорог. Глядя, как он тихонько притворяет за собой дверь, Сэмвспомнила, что они с Барбарой сто раз обсуждали отношения Билла сКэролайн, когда учились в колледже и приезжали сюда погостить, иснова решила, что, наверное, между ними ничего такого нет. Иначеони не расставались бы вот так по вечерам! Да и встречи их всегдабыли такими же, как только что: ничего интимного, лишь обмендружескими кивками, небрежные улыбки, теплые слова приветствия исерьезные разговоры о делах на ранчо. Ничего другого они себе непозволяли, и все же у стороннего наблюдателя создавалосьвпечатление, что между Биллом и Кэролайн существует какое‑то тайноевзаимопонимание. Или, как однажды заявила Барбаре Сэм, «что онипрямо как муж и жена».

Однако Кэролайн прервала нить рассуждений Сэм, потому чтопоставила на журнальный столик возле камина поднос, налила Сэмгорячего шоколада, сняла фольгу, прикрывавшую тарелку с сандвичами,и позвала Сэм, приглашая ее к столу:

— Иди сюда, Сэм. Присаживайся, располагайся поудобнее.

Когда Саманта подошла, пожилая хозяйка дома снова улыбнулась ейи сказала:

— Чувствуй себя как дома.

Во второй раз за этот вечер глаза Саманты наполнились слезами, иее длинная, изящная рука потянулась к Кэролайн. Мгновение онидержались за руки, Сэм крепко сжимала худенькие пальцыКэролайн.

— Спасибо, что вы разрешили мне приехать к вам.

— Не говори так. — Кэролайн отпустила руку Саманты ипротянула ей чашку с горячим шоколадом. — Я рада, что ты мнепозвонила. Я всегда тебя любила… — Она немного поколебалась,глядя в огонь, а затем снова посмотрела на Сэм. — Любила также, как Барб. — Кэролайн тихо вздохнула. — Это все равночто потерять дочь. Даже не верится, что уже прошло десять лет.

Сэм молча кивнула, и Кэролайн улыбнулась ей.

— Мне очень приятно осознавать, что хотя бы тебя я непотеряла. Я так любила получать от тебя письма, но в последниенесколько лет мне казалось, что ты больше не вернешься сюда.

— Я хотела приехать, но… мне все было некогда.

— Может, ты расскажешь мне обо всем? Или ты устала?

Полет длился пять часов, а потом Сэм провела еще три часа вмашине. В Калифорнии была лишь половина девятого, но для Сэм, всееще жившей по нью — йоркскому времени, было уже полдвенадцатогоночи. Однако Саманта не ощущала усталости, все заслонило радостноеволнение от встречи с Кэролайн.

— Нет, я не так уж устала… Просто я не знаю, с чегоначать.

— Тогда начни с горячего шоколада. Потом перейди ксандвичам. И только потом — к рассказу.

Женщины вновь обменялись улыбками, и Сэм не удержалась и опятьпотянулась к Кэролайн, которая ласково обняла ее в ответ.

— Если б ты знала, как я рада твоему приезду!

— Ну, уж не больше, чем я! — Саманта откусила большойкусок сандвича и блаженно откинулась на спинку дивана. — Биллсказал, у вас новый скакун. Красивый?

— О Сэм, не то слово! — Кэролайн сноварассмеялась. — Он даже красивее моих зеленых сапог. — Онавесело посмотрела на свои ноги, и когда перевела взгляд на Сэм, вее глазах плясали веселые огоньки. — Это жеребец. Да такойгорячий, что я с ним еле справляюсь. Билл в ужасе, ему кажется, чтоя непременно разобьюсь, но понимаешь, когда я увидела этогокрасавца, то просто не смогла устоять. Сын одного из здешнихфермеров купил его в Кентукки, а потом ему срочно понадобилисьденьги, и он продал его мне. Кататься на нем верхом длясобственного удовольствия — это, конечно, безобразие, но я ничегоне могу с собой поделать. Я не в состоянии удержаться от соблазна.Ну и пусть я уже старуха и страдаю артритом! Плевать я хотела нато, что меня считают дурой! Я такого коня в жизни не видела исобираюсь ездить на нем до самой смерти.

При напоминании о смерти и старости Сэм снова вздрогнула. Да, вэтом смысле они с Биллом изменились со времени ее последней встречис ними. Но, с другой стороны, им ведь уже за шестьдесят; наверное,в этом возрасте подобные мысли нормальны… И все же Сэм не могладумать о них, как о стариках: они были для этого слишком красивы,слишком деятельны, сильны и заняты. Однако, по — видимому, сами ониуже считали себя стариками.

— А как зовут вашего любимца? — поинтересоваласьСаманта.

Кэролайн громко расхохоталась, поднялась с места и, подойдя когню, принялась греть руки.

— Черный Красавчик! Как же еще?

Кэролайн повернулась к Саманте, и ее красивые черты на фонепламени напомнили Сэм искусно вырезанную камею или же личикофарфоровой статуэтки.