Отзвуки эха

На самом деле он был на пять лет старше брата. Третья ложь. Ивсе для того, чтобы защитить их и уберечь только что завязавшуюсядружбу. Но ради Антуана можно и солгать. Беата хотела увидеть егоснова, пусть даже в присутствии матери и сестры. Всего лишь немногопобыть с ним. Кто знает, где и когда они снова встретятся?

— Он слишком стар для тебя, — отрезала мать, хотявовсе не возраст был причиной ее возражений. Высказывать правдудочери она не собиралась. И не хотела заострять внимание наприглашении незнакомца. Лучше спустить все на тормозах.

Однако Беата и без того все понимала. Антуан не был евреем, иМоника не собиралась разрешать дочерям встречаться с красивымимолодыми христианами. Якоб попросту убьет ее за такоепопустительство, а она привыкла во всем соглашаться с мужем, такчто нет смысла позволить этому новому знакомству развиться в нечтоболее значительное. Не хватало еще поощрять швейцарскогоаристократа в ухаживаниях за дочерью! Сама эта мысль — настоящеебезумие. Да, среди их друзей есть христиане, но Моника никогда быне посмотрела на их сыновей как на женихов для своих дочек. Зачемискушать девочек тем, чего они никогда не смогут получить! И как быни были красивы Беата и Бригитта, ни одна ееприятельница-христианка не предложила познакомить их со своимсыном. В этом случае, как и во всех остальных, старшие лучше знали,как поступать, и Моника оставалась тверда и непоколебима. Иначестрашно подумать, что сделал бы Якоб.

— Не понимаю, что, по-твоему, может случиться заленчем? — жалобно спросила Беата. — В конце концов, он неубийца.

— Откуда ты знаешь? — сурово отчеканила мать. Ей былосовсем не смешно, тем более что Беата вела себя как-то странно. Онапросто была не похожа на себя. Впрочем… она точно так же бороласьза то, во что верила или чего страстно желала. Но нет, это всеголишь упрямство, тем более что она совсем не знает этого человека. Иесли это будет зависеть от Моники, никогда и не узнает. Лучшенемедленно пресечь эти глупости, пока дело не зашло дальше. Моникапрекрасно понимала, что Якоб ожидал от нее как от матери его детейименно этого. Однако теперь стало ясно, что пора искать мужа Беате.Если уж молодые аристократы кружат около нее как стервятники, порадевочке обзаводиться домом пока не начались неприятности.

Свободомыслие никого не доводило до добра, хотя обычно Беатапрекрасно себя вела, делая честь своим родителям. Поэтому Моникарешила по возвращении немедленно поговорить с Якобом. Она знала,что у мужа имеются на примете двое-трое уважаемых, порядочныхлюдей, включая и владельца конкурирующего банка. Правда, повозрасту он мог бы быть отцом Беаты, но Моника, как всегда, быласогласна с мужем, что умный, состоятельный мужчина лучше подойдетих старшей дочери. Для своих лет она была чересчур серьезной, амолодые люди таких не слишком любят. Но какими бы прекраснымикачествами ни обладал потенциальный жених, главным и определяющимфактором в глазах родителей является его вера. А человек, носящийимя Антуан де Валлеран, не только христианин, но скорее всегокатолик. Хорошо еще, что он не француз, а швейцарец!

За последний год, с самого объявления войны, Моника воспылаланеукротимой ненавистью к французам. Это они сидят в окопах, готовыеубить ее сыновей.

Беата больше не стала спорить с матерью. Мало того, одеваясьвместе с Бригиттой к ужину, она не произнесла ни слова. Но сестране собиралась и дальше оставаться в неведении.

— Так что у тебя с ним было на самом деле? — спросилаона с таинственным видом, красуясь перед зеркалом в одном атласномбелье персикового цвета, отороченном кремовыми кружевами, купленномей сегодня матерью. И хотя Моника находила фасон нескольковызывающим, но посчитала возможным побаловать дочь. Так или иначе,белье все равно никто не увидит, кроме нее и Беаты.

— Он поцеловал тебя?

— Ты с ума сошла! — возмутилась Беата. — Кто я,по-твоему?! Кроме того, это порядочный человек. Просто он схватилменя за руку и не дал упасть, когда по неловкости едва не сбил сног.

— Это так вы встретились? — заинтересоваласьБригитта. — До чего романтично! Но почему ты не рассказаламаме? Ей следовало бы быть благодарной, что он не дал тебепокалечиться!

— Сомневаюсь, — спокойно ответила Беата. Она знала иоценивала мотивы матери лучше, чем Бригитта, которая все еще быласклонна к ребяческим истерикам и бурным скандалам, что никак несоответствовало характеру Беаты.

— Мне показалось, что куда безопаснее сказать, будто мыпознакомились за чаем.

— Может быть, ты и права. Так ты упала прямо в грязь? Какэто, должно быть, стыдно, — заметила Бригитта, натягивая белоеполотняное платье и расчесывая длинные золотистые локоны. Беата сзавистью разглядывала сестру. Бригитта была так красива, чтонапоминала ангела с картины. Рядом с ней Беата казалась себе сероймышкой; она ненавидела свои черные волосы. Нет, она не питаланеприязни к сестре, просто ей очень хотелось больше походить нанее. Да и фигура Бригитты была пышнее — не то что у худенькой,миниатюрной Беаты. Рядом с сестрой она выглядела маленькойдевочкой! И Бригитта, похоже, лучше разбиралась в мужчинах. Онаразговаривала с ними чаще, чем Беата, обожала поддразнивать их исводить с ума. Беата чувствовала себя легко и непринужденно вженском обществе, Бригитта же флиртовала направо и налево и в своисемнадцать лет на редкость умело терзала мужчин.

— Ни в какую грязь я не падала, — пояснилаБеата. — Говорю же, он вовремя меня подхватил.

— Очень мило с его стороны. И что он еще сделал?

— Ничего. Мы просто разговаривали, — буркнула Беата,надевая красное шелковое платье, выгодно оттенявшее резкий контрастволос и цвета кожи. Вид у нее был самый мрачный. Придется привстрече сказать Антуану, что она не сможет с ним встречаться.Теперь она окончательно поняла, что ни в коем случае не сумеетуговорить Монику согласиться на ленч в обществе Антуана. Освиданиях наедине, разумеется, не могло быть и речи.

— И о чем же вы беседовали?

— Философия, Библия, его земли, поступление в университет —все в этом роде. Он очень симпатичный.

— О Господи, Беата! — ахнула Бригитта, глядя на сеструс нескрываемым волнением, присущим только семнадцатилетнимдевушкам. — Ты что, влюблена?

— Конечно, нет! Я совсем его не знаю! Просто приятно былопоговорить.

— Тебе не следует беседовать с мужчинами на подобные темы!Они этого не любят. И посчитают тебя странной и синимчулком, — с самыми лучшими намерениями предупредила ее сестра,чем еще больше расстроила Беату.

— А я и есть странная. И не интересуюсь… — Онастаралась найти нужные слова, чтобы не обидеть Бригитту. —Меня не интересуют легкие темы! Только серьезные. Например, древниегреки.

— Постарайся обсуждать что-то попроще. Вроде вечеринок, моди драгоценностей. Именно это хотят слышать мужчины. Иначе онивообразят, что ты умнее их, и ты отпугнешь всех поклонников, —предсказала мудрая не по годам Бригитта, руководствуясь скорееинстинктом, чем опытом.

— Возможно, ты права, — коротко обронила сестра.Впрочем, ей было абсолютно все равно. Большинство ее знакомых повечеринкам казались ей просто нелепыми.

И хотя Беата любила брата, она скорее умерла бы, чем стала женойчеловека, подобного Хорсту. Она еще могла бы представить рядом ссобой кого-то вроде Ульма, однако перспектива замужества счеловеком ее круга мало привлекала девушку. Все мужчины были либоскучны, либо утомительны, а зачастую глупы и поверхностны. Антуанже казался совершенно иным: серьезнее и глубже всех ее знакомых, атакже более искренним и честным. Беата никогда еще не испытываланичего подобного к мужчине после нескольких часов знакомства.Правда, это вряд ли к чему-то приведет. К тому же она и понятия неимела, что он чувствует к ней. Она не обладала интуицией младшейсестры и совершенно не разбиралась в мужчинах. Бригитта мгновенноразъяснила бы Беате, что Антуан с ума по ней сходит, но она невидела их вместе. Правда, на ее взгляд, между сестрой и незнакомцемчто-то происходило, а приглашение на ленч было хорошим признаком,но она ничего не сказала Беате. Старшая сестра, похоже, была не внастроении обсуждать эту тему.