Я – сингуляр

В комнате я улыбался, пожимал руки, давал себя похлопывать поспине и плечам. Почти все знакомы, только одну женщину вижувпервые, да еще двое мужчин, возраст средний, животики свешиваютсячерез ремни, щеки на плечах, но до Люши далековато.

Они поприветствовали меня с дежурной сердечностью, Василисаобъяснила, что это однокашники Люши. Однокашники кивали, улыбались,я видел, как блудливо следят за Лариской, мысленно раздевают иставят во все позиции. Лариска царственно улыбается всем, лямка сплеча вот-вот соскользнет, но не соскользнула: неча бисер метатьперед теми, кто не оплачивает концерты.

Из просторной кухни лязг, перестук каблучков, веселые голоса исмешки пополам со звяканьем посуды, шипением масла на сковородах.Еще оттуда валят зримой стеной цунами мощные запахи жареного мяса слуком и специями, вареной рыбы…

Нос мой жадно ловит ароматы, а я, стараясь это делать незаметно,пощупал складку на животе. На боках, увы, намечаются солидныевалики, а ведь мне только двадцать семь, должен быть стройным, акилань. Ну, самец лани, как его там…

Не понимают, мелькнула мысль, что мы в ловушке. Изобилиеобрушилось подобно лавине. Миллионы лет человек голодал и привыкнабрасываться на еду, едва та мелькнет на горизонте, потому любойпраздник – это прежде всего жрачка до отвала. Но если раньше всамом деле до отвала только в самые большие праздники, да и то столне бывал таким… чрезмерным, то теперь еды всегда от пуза. А такимнакрытым столом отмечаем каждый пустячок. И одновременно горстямижрем пилюли, что гробят печень, только бы не допускать полуметровыхотложений сала на боках и пузе.

Пили, ели, потом по одному, по двое начали вылезать из-за стола,кто в туалет, кто на площадку покурить. Лариска куда-то исчезла, янаправился к балкону, из второй комнаты вышла с толстенным альбомомв руках Ольга, подруга Василисы, сердечно поцеловала меня в щеку.Хорошая и милая молодая самочка, как говорится, женщина налюбителя: пышные ноги и длинная грудь, но успехом пользуется у всехмужчин, так как смеется весело, знает много смешных историй,обладает громадным чувством такта, всегда готова помочь всексуальных проблемах, отдачи не требует, в любой компании задаетхорошее настроение.

– Пойдем смотреть альбом, – пригласила оназаговорщицки. – Что они там наснимали?

– За отпуск? – спросил я.

– Ну что ты, отпускные давно пересмотрели! Они на тойнеделе к Симовичам ездили в их загородный дом! Шашлыки жарили, полесу бегали… Посмотрим, кто с кем бегал и в какой позе…

Она хихикнула, я предположил:

– Думаю, не все старались попадать в объектив. Если Симовичв самом деле шишка.

– А вот посмотрим, посмотрим…

Я пошел за ней, но остановился в дверном проеме. Татьяна иженщина, имя которой я не запомнил, хоть и знакомили, сидя надиване в гостиной, с жаром обсуждают, кто и куда поедет в этомсезоне от-ды-хать. Не просто отдыхать, а то ли с прописной буквы,то ли вразбивку, но это слово у них выговаривается, как в Индииговорят о священных коровах, Индре и шестигрудой Лакшми. И хотясейчас конец апреля, хоть и рекордно жаркий, до отпусков еще месяцатри, но уже покупают кремы для юга, примеряют странно сузившиесякупальники и решают, что в этом сезоне пора взять на размер больше.А то и на два, с чего себя мучить диетами? Один раз живем, надожить в свое удовольствие.

Ольга села к ним на диван, на коленях Татьяны разместилсяогромный глянцевый альбом. Не только обложка отсвечивает жидкимстеклом, но все страницы глянцевые, заполненные изумительнокрасочными фотографиями отелей, стоянок для автомобилей, полоспляжа, накрытых столов с экзотическими блюдами и дорогими винами. Яне видел, чтобы хоть один Эрмитаж или Лувр был издан так роскошно,хотя, если честно, мне эти нотр-дамы до лампочки, это я так, изчувства справедливости, как говорят, хотя на самом деле изпонятного ехидства.

– А вот здесь мы были! – заговорила Ольга ликующе иткнула пальчиком, унизанным множеством колец, в глянец. – Несовсем в этом месте, а левее, но все равно на этом побережье!

– И я была на Средиземном, – ревниво вставилаТатьяна. – Чудесно, надо сказать!.. Мы в восторге. Всеэлегантно, клопов нет, горячая вода всегда, представляете? Когда ниповерни кран – вода!.. Как у нас в Москве. А какие слуги вежливые!Все улыбаются, улыбаются, улыбаются. Как у них эти мордовые мускулыне болят… Или им специальную пластическую операцию делают, чтобыулыбались?.. А какое море!.. Какое солнце!

Шлепнув меня по заднице, в комнату прошла Лариска, женщиныпосмотрели на нее ревниво-оценивающе, взгляды тут же погасли.Лариска села возле них на подлокотник дивана, так можно изогнутьсякрасивее, линия высокой груди становится такой вызывающей, чтотрудно отвести взгляд.

– Мы были в Египте, – сообщила она, – Гена совсемсгорел! Шкура снималась лоскутами, представляете?.. А он смуглый отприроды, а таким обгореть – надо постараться.

Кто такой Гена, подумал я рассеянно и, конечно, беззлобно. Явночто-то одноразовое, как шприц. Лариска из тех, кто голову нетеряет. Мы с нею больше приятели, чем сексуальные партнеры. Я не изтех, с кем она захотела бы связать судьбу чуть крепче, чем мы ужеесть: ей нужен богатый спонсор, а я хоть и простой сетевой админкиноконцертного центра, а также программер их нехитрых требований,для более близких отношений предпочел бы девушку, как говорится,поприличнее. Не певичку, что озабочена, как бы еще эффектнеепоказать публике сиськи.

Вслед за Лариской притащились те два типа, что школьные приятелиЛюши. Сдержанно-раскованные в манерах, каждым движениемнапоминающие, что они чиновники не самого низкого звена и что судовольствием бы расслабились по самой полной, если тут соблюдаетсясекретность.

Пришел солидный и немногословный Константин с женой Валентиной,та подсела на диван к Ольге и Татьяне, а незапомнившаяся женщинаухватилась за пультик и начала перебирать каналы, приговаривая:«Это у нас есть… И этот… и этот есть… ага, и этот…»

Татьяна, посмотрев пару минут на снимки, заскучала, поднялась иходила из комнаты в комнату, загадочно улыбаясь и покачиваяширокими бедрами. Ноги у нее длинные, хоть и чуточку полноватые, нокрасивой формы зрелой женщины, когда так и хочется куснуть хотя быза тугую голень.

Она одевается по последней моде: в короткой юбчонке и, конечно,без трусиков. В последнее время это стало самым писком. Кобтягивающим полупрозрачным майкам глаза уже привыкли, глубокиедекольте перестали казаться чем-то со времен пушкинских дам-с,остались только юбчонки, что не закрывают ягодицы целиком, а тольковерхнюю половину.

Конечно, при малейшем наклоне все, кто сзади, видят, какогоцвета ее трусики. Это, конечно, любопытно, тем более что женщиныдля таких вот любителей… а они, если честно, мы все… тут жепридумали стринги, которые и не трусики даже, а какие-тосимволические ниточки. Но самые сметливые тут же стали вообщеобходиться и без стрингов, тем самым на полкорпуса опередивсоперниц, а женщины – все одна другой соперницы, даже близкиеподруги.

Татьяна остановилась у окна, но не осталась торчать столбом, анаклонилась, опершись локтями о подоконник. Короткая юбочказадралась, обнажив тугие ягодицы. Не знаю, как она этого добиваетсяи в какую сумму влетает, но ни следа целлюлита, кожа чистая,гладкая, словно два гигантских очищенных от кожуры яйца.

Мужчины заинтересованно начали присматриваться, но Татьянавыпрямилась, спина прямая, крикнула в дальнюю комнату:

– Василиса, а где те фото с пикника, что ты показывала?

– Диск наверху, – донесся голос хозяйки. – Вспальне… Нужен?

– Да, там интересные моменты…

– Могу принести.

Татьяна сказала живо:

– Нет-нет, ты такой чудесный салат готовишь! Я самапринесу.

– Я схожу принесу, – предложила Ольга.

– Досмотри альбом, – предложила Татьяна весело. –А я мигом!

Ольга фыркнула, незнакомая женщина поморщилась, только мужчиныразом приободрились. Константин взял было пульт, но забыл щелкатькнопками, а смотрел на Татьяну очень заинтересованно. Ларискавзглянула на меня, но, боюсь, на моем лице такое же выражение, чтои у других мужчин, Лариска только мягко улыбнулась, она из мирашоу-бизнеса, где в порядке вещей то, что в быту пока что считаетсяух как круто.