Я – сингуляр

Не понимаю… Даже «не понимаю!!!». С тремя восклицательнымизнаками. И гневной рожей смайлика, что уже и не смайлик, а гневникили яростник.

Звякнул мобильник, на экране расстроенное лицо Лариски.

– Ты дома?

– Нет, по дороге к дому.

– Я щас забегу, – пообещала она. – Что-нить взятьпожевать?

– Да вроде бы на двоих хватит, – сказал я.

Она сказала с облегчением:

– Ну вот и хорошо, а то когда по этим чертовыммагазинам…

Тоже мне женщина, подумал я. Мобильник отключился, я вернулся кдороге и поймал частника, занимающегося извозом. Надо спешить, ктознает, на каком участке дороги Лариска. Когда приспичит, то неходит, а летает, как стриж над озером.

Зайдя в квартиру, я едва успел включить плиту, как звякнулдомофон. Мазнул пальцем по кнопке, Лариска что-то верещит вкрохотном экранчике, но я не слушал: бросил на сковородку ломтикмасла, скорлупа яиц трещит под ударами тупой стороны ножа, какчерепа орков, добавил ветчины и поставил на огонь.

Лариска вбежала растрепанная и расстроенная, но успела звучночмокнуть в щеку, мы ж друзья, в глазах чуть ли не отчаяние.

– А ты знаешь, – выпалила она горячо, – чтоБритни Спирс ходит без трусов и везде показывает свою пилотку?

– Показывает? – усомнился я.

– Вроде бы нечаянно!

– А-а-а, ну как и ты…

Она запротестовала:

– Я только сиськи, а она вообще!

– И все нечаянно? – спросил я с интересом.

– Вот такие лохи! – крикнула Лариска зло. – У наспоказали ролик!

– Да, есть у нас еще люди, – согласился я. –Честныя, аж жуть.

– Включи комп, – потребовала она, – я тебепокажу!

– Показывай без компа, – предложил я. – Он, гад,отвлекает. Щас я сяду поудобнее, а ты стриптизуй.

Она возмутилась:

– Я о деле! Когда ты будешь серьезным?

– Комп включен, – объяснил я. – Это скринсейвертакой прикольный.

– Щас я тебе найду это свинство…

Она ринулась к компу, там сопела, бурчала, лицо унылое иразочарованное. Вот так всегда – Запад обгоняет, приходитсявдогонку, а как только тут освоят такой вот метод сидения на стуле,чтобы в тот момент, когда видит нацеленный на нее фотоаппарат, какбы невзначай перебросить ногу за ногу, меняя местами, в этом случаеприоткрывается зажатое тугими ляжками интимное место, папарацципоспешно делает снимок… вообще-то успевает сделать их туеву кучу,сейчас такие скоростные аппараты, что в секунду делают тридцатьснимков, а дома просматривает и отбирает лучшие….

Я тряхнул головой: снова живу старыми мерками. Папарацципросматривает снимки тут же на встроенном экранчике, выбирает самыйскандальный и по электронной почте отправляет в редакцию, гдемгновенно вбрасывают в газету. Плюс этот же снимок и другиевыставляются за приличную плату на сайте, рассылают помобильникам.

Лариска сказала агрессивно:

– Что у тебя на компе? Куда все делось?

– Смена эрогенных зон, – пояснил я.

Она широко раскрыла прекрасные глаза, пухлые детские губы чутьраздвинулись, и хотя я уже почти не из этого мира, хотя бы глубоковнутрях, я ж асексуал, но невольно представил, как тут же вкладываюв этот зовущий рот. И хотя уже проделывал это десятки раз, сЛариской это всякий раз сладостно, как будто впервые.

– Это как?

– Ищи по яндексу, – посоветовал я. – Или погуглу. Я всю порнуху убрал.

– Это не порнуха, – ответила она возмущенно. –Это искусство!

– Ага, – согласился я. – Бритни Спирс –искусство. Так и набери.

Она торопливо стучала по клавишам, быстрая и сосредоточенная,как белка. На экране высветилась первая из найденных страниц, я нерассмотрел издали, сколько найдено, но цифра семизначная. Да,Бритни Спирс – это не какой-нибудь безвестный творец, что так иумер, не получив ни цента за созданную им аську, не отец Интернета,которому приходилось квартплату вносить в рассрочку…

– Вот, смотри!

– Щас, – пообещал я, – проверю яичницу. Еслисгорит, ты ж меня и убьешь.

Она мотнула головой:

– Что ты какой-то… настоящий мужик! Только о еде идумаешь.

Я промолчал, что когда на нее смотрю, то думаю не только о еде,да и не только я, Лариска очень уж в этот момент не трахательная,сходил на кухню и как раз вовремя снял сковороду. Яичница из дюжиныяиц шипит и стреляет мелкими фонтанчиками сока, я торопливоразрезал строго пополам и перевалил на тарелочки.

– Готово! – крикнул я и пояснил: – Яичница готова! Иветчина – пальчики оближешь…

Из комнаты донесся злой вскрик Лариски:

– Ты что, дразнишься?

– Иду-иду, – сказал я.

Лариска сидит в напряженной позе перед монитором, тампрокручиваются одни и те же коротенькие сценки, снятые мобильником.Ролики высокого качества, и хотя некоторые места нарочито смазаны,вроде снималось впопыхах и тайком, но мы с Лариской – стреляныеворобьи, нас на таком не проведешь…

– Да, – согласился я, – срежиссировано умело.

– Сволочи, – воскликнула она.

– Еще какие, – подтвердил я. – Сноваопередили!

– Хуже, – сказала она зло. – Мне надо убедитьхоть одного, а там целая группа занималась тем, что ставили ейноги, подкрашивали всю щель, взбивали губы, чтобы… смотри, какиетолстые! Да у нее пилотка никогда не была таким сочным местом!

– М-м-м, – сказал я в затруднении. – Ну, еслисудить по ее генетическому типу, то… может быть. Но может и небыть.

– Я видела! – вскричала Лариска разозленно. – Онаи раньше показывала! Но сперва хватало и так, а теперь, когда идругие начали… вот и делает, чтоб как у надувной куклы!

Я посмотрел внимательно, промотал ролик еще разок, замедляядвижение на самых пикантных кадрах, даже остановил и сделал парускриншотов.

– Да нет, – сказал я наконец с сомнением, – унадувных все же получше. Еще один плюсик в пользу высокихтехнологий. Пойдем, там яичница остывает.

Она возмутилась:

– Да иди ты со своей яичницей!

– Лариска, – сказал я отечески, – я по мордочкевижу, ты проголодалась.

Она отмахнулась:

– Может быть. Но сейчас не до еды. Что же делать, чтоделать… Ты не бреши, пока у надувных нет внутри компьютеров…преимущество у нас!

– Не скажи, – возразил я. – У нормальных мужчинкакие требования к женщинам? Чтобы лежала – раз, молча – два.

Она снова отмахнулась, уже не слушая:

– Славик, давай побыстрее сделаем и со мной такое же?

– А я при чем? – удивился я. – Тебе нужен простооператор. Ну, можно еще осветителя. И гримера.

Она огрызнулась:

– Мало, сам видишь! А ты в своей фотожопе из мухи слонаделаешь, и все видят натурального элефанта!

– Это не в фотожабе, – поправил яавтоматически, – но для тебя, Лариска, сделаю, если не слишкомсложно. Хоть двух элефантов.

– Ну давай-давай, берись!

Она подтащила мне кресло, я запротестовал и настоял, чтобысперва яичницу. Лариска моментально оказалась на кухне, и когда яподошел и сел за стол, ее порция уже исчезала, словно горсть снегана раскаленной сковородке.

– Ну ты и… – сказал я обалдело. – Молодец!

– Да проголодалась я, – промычала она с набитымртом, – проголодалась… Все, пойдем.

– Дай доесть, – взмолился я. – Удавлюсь же…

Она сказала с отвращением:

– Все жрешь и жрешь… Куда в тебя столько влазит?

Не дожидаясь, когда прожую последний ломоть ветчины, онавыпихнула меня из кухни в комнату к компу, но, когда мышкаскользнула под ладонь, я быстро вошел в привычный мир и темп,пальцы гоняют курсор по нужным пиктограммам, в черепе застучаламысль: виртуальный мир – да, наркотик. Но в такой же мере наркотики кино, и даже книги. Но если отобрать книги и кино, человек всеравно найдет способ уйти в виртуальные миры без всяких компьютеров,книг и дисков с фильмами… просто лечь и помечтать.

А можно даже и не ложиться. Этот наркотик, увы, у нас всегда присебе, а шприц наготове. Чуть какая неприятность – сразу можновколоть себе в вену грезу, как расправляешься с обидчиком,становишься миллионером, а Люська горько жалеет, что показаласиськи не тебе, а Кольке.

Так что не надо про комп и этот проклятый Интернет, что,оказывается, зомбирует – слово-то какое! – и заставляет людевубивать. Да еще бензопилой, ага. Любая книга, если на то пошло,зомбирует. И чем книга лучше, тем зомбирует сильнее. А самыевеликие зомбисты – Пушкин, Толстой, Достоевский, Чехов и всякиеразные Бунины…