Страница 97 из 117
– Говорить могу?
– Надеюсь…
– Слушай, ты сейчас со всякой влиятельной общественностьюкрутишься… Есть предложение из главного управления нашихдорожно-патрульных шустрил: разрешения на мигалки, спецталоны «безправа проверки», номера с красивыми сериями… С самого верхапредложения, а потому цены умеренные. Надо?
– А что почем?
Он положил передо мной лист бумаги:
– Здесь весь ассортимент с тарифами.
Ко мне то и дело обращались влиятельные гражданские лица поданному поводу, в том числе и члены Совета, так что предложениеАкимова пришлось как нельзя кстати.
– Чего-то ты невесел последнее время, – заметил я.
– А как думаешь… Из начальников отдела в простые операопуститься – это сладко?
– Не я решал, – отрезал я. – Коромыслов тебявообще на помойку выталкивал, я еле отбил…
– Ну-ну, – скривился он недоверчиво. Встал. –Разрешите идти, господин начальник?
– Иди. И брови не хмурь, ты не прав. Впереди еще многовсего, коли изменится обстановка – о повышении похлопочу.
Он молча вышел из кабинета. Вот дурак! Думает, я тут чудесатворить способен! Самому бы живу остаться…
Подвинул к себе расписание текущего рабочего дня. И покачалголовой в недоумении: раньше в списке моих дел фигурировалибесконечные оперативные совещания, утверждение мероприятий, а то ивыезд на них, а сейчас руководство интересовали исключительнополитические и хозяйственно-экономические контакты, выход на нужныхлюдей и обслуживание их интересов. Всему остальному, чтоопределялось как работа управления, внимание уделялосьвторостепенное.
Я давно переложил все заботы на замов, курировал лишь узловыеоперативные вопросы, подписывал документы исключительно своейкомпетенции и вообще обленился вконец. И причиной тому былоумаление полномочий конторы, засилье бюрократических уложений ивсеобщий распад боевых умонастроений сотрудников, только иуспевавших приноравливаться к кадровой чехарде, смене начальства ибесконечным одергиваниям.
Былая атмосфера управления, некогда созданная мощным,устремленным на действие Решетовым, властным авантюристом,неизменно работавшим на результат без оглядок и страха, давноистаяла, вытесненная вакуумом рутины и всяческих конъюнктурныхзаказов.
Отправился в кадры, за очередным внештатным удостоверением,должным сегодня вручиться руководителю одной из дочерних компанийГазпрома, нашему спонсору, с кем через час у меня была назначенавстреча.
Подхватил портфель с Ленкиными бирюльками, затем полез в сейф,извлек из него почетный знак конторы и бланк удостоверения, наспехзаполнил его – пригодится для обоснования весомой материальнойпомощи…
А в кадрах царила суета: там тоже выписывали наградныеудостоверения на медали «Участнику контртеррористической операциина Кавказе». На столе заместителя начальника кадров россыпью, какигральные карты, были разбросаны уже заполненные бланки сподсыхающими гербовыми печатями. Мешок с медалями стоял в углу.
На одном из бланков я прочел фамилию Абрикосова, надругом – Филиппенко, на третьем – поставщика свинины встоловку…
– Вы кого награждаете? – возмутился я. – Они жене знают, какой стороной гранатомет стреляет…
– Медаль юбилейная, – невозмутимо ответилкадровик. – Памятная, так сказать, да и вообще привезлиостатки от штамповки, чего ж теперь – в лом их сдавать?Кстати, и вам полагается. Причем – заслуженно. Да! – Онполез в стол и вытащил оттуда какой-то алюминиевый орден размером счайное блюдце – с позолоченными вензелями, в синей и в белойэмали, внушительный.
Вручил орден мне. Затем подвинул тетрадь:
– Распишитесь в получении…
– А это что такое? – удивился я.
– Номерной почетный знак нашего антитеррористическогоцентра…
– Да они еще ни одного террориста не поймали, насколько мнеизвестно, и уже свои бирюльки выпускают? И мне-то за что этадребедень полагается?..
– Вы в списке…
Полная ахинея!
Через час с торжественным выражением лица я вручал нашуведомственную награду деятелю из Газпрома в его роскошном кабинете,отделанным резными дубовыми панелями, с малахитовым письменнымприбором на антикварном столе, среди кресел с обтянутыми лайкойсиденьями и с витиеватыми гнутыми спинками из карельской березы.Стены кабинета заполоняли фотографии его хозяина, красовавшегося вкомпании то президента, то премьера, то патриарха, то лидеровпартий.
Удостоверение и знак он принял снисходительно, даже неудосужившись их рассмотреть. После подошел к застекленному шкафу,вытащил оттуда коробочку с Золотой звездой Героя России, а затемпредъявил мне соответствующую копию указа президента. С грифом«секретно». Изрек покровительственно:
– Вот, вчера вручили в Кремле… Можете поздравить.
Я невольно покраснел. Тоже мне, приперся с жалкой побрякушкойкак с репейником в дивный розарий …
– Вот это да! – искренне пожал я ему руку, сам жедумая: за какие-такие заслуги? И еще этот гриф…
– Денег на Совет я вам уже перевел, – сообщил междутем хозяин кабинета, бережно умещая обратно в шкаф и звезду, иуказ. – И помогать вам будем, это естественно, тем болеепросил полпред… Но, дорогой мой, скоро пора выборов, да иАдминистрация за холку держит… В общем, будем финансировать повозможности, вторым эшелоном. Вот, кстати, Коромыслову передайтелично, на представительские, так сказать… – И он вручил мнезагодя приготовленный пакет.
Я пакет принял и учтиво откланялся. И понял, за что именно этотдядя получил геройскую звезду, и стыдливый смысл грифа уяснил, исвою тщету что-либо противопоставить всему этому бесстыдному иникчемному абсурду.
Мы все-таки – азиатская страна.
Но, собственно, а чему удивляться после этой встречи с одним изответственных лиц, торгующим отечественными стратегическимиуглеводородами? Он хоть деньги нуждающимся от своих щедротраздавал. А у нас в МВД сколько прощелыг орденами и медалями засвое лизоблюдство звенят? Ободрал колено о край канцелярской тумбыили споткнулся на паркете – орден Мужества. Знавал я исержантов, за десяток лет за свое лизоблюдство добравшихся дозвания «полковник».
Вновь позвонила Лена. И опять пропела застенчивым нежнымголоском:
– Слушай, можешь помочь человеку с американской визой?
Я скрипнул зубами, решив до поры не устраивать выясненияотношений по поводу контрабанды.
– Какому еще человеку?
Она назвала имя известного всем эстрадного исполнителя иодновременно серьезного дельца, кому в визе было отказано из-заподозрений в его тесных связях с организованным криминалом.
– Это решается не в посольстве, а в Госдепартаменте, –сказал я. – Можно и не пытаться.
– Слушай, за единовременную визу люди платят полмиллионадолларов… Неужели ничего нельзя придумать?
– Обратись к президенту США, – сказал я. – Или кгоссекретарю, на худой конец… Да! А какой смысл платить такиеденьги за одну поездку?
– А ты представь, сколько тут по городам и весям русскихобщин. Он эту сумму компенсирует трижды как минимум!
– Идите на хер, леди. Не берусь. Отбой.
Я вновь пробежался по списку дел: предстояли визиты к двумбанкирам, на ликероводочный завод, дабы в резерв будущих празднестви всякого рода показух нам отгрузили грузовик качественногоалкоголя, далее – наведаться на Старую площадь, где готоварезолюция о выделении мне и Коромыслову двух участков подстроительство загородных домов в районе Барвихи, причем не покадастровой, а по нормативной стоимости, то есть за все провсе – пять тысяч долларов с каждого, хотя на хрена мне этотучасток?
Но пусть будет, ладно.
После – совместная встреча с Аликом из «Капитала» и снашими ветеранами из деловых и ушлых ребят, прислуживающих нынеодному из нефтяных магнатов. Алик выстроил свой офис напротивбензоколонки, принадлежащей моим бывшим коллегам, и прилагал всесилы, дабы бензоколонку снести, ибо вонь от нее неблагоприятновлияла на служащих, важных гостей и клиентов, а бодрые отставникитерять источник прибыли не хотели, предлагая уладить конфликтполюбовно. Их хозяин магнат материально поддерживал как меня лично,так и наш Совет в частности, а потому приходилось, увы, впрягатьсяв разрешение конфликта.