Страница 1 из 117
Андрей Молчанов
Главное управление
АННОТАЦИЯ
Андрей Алексеевич Молчанов
Главное управление
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
ЭПИЛОГ
Андрей Молчанов
Главное управление
Название: Главное управление
Автор: Андрей Молчанов
Год издания: 2010
Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
ISBN: 978-5-17-065115-3, 978-5-271-26844-1,978-5-4215-0793-2
Страниц: 544
Формат: fb2
АННОТАЦИЯ
Неудачливый бизнесмен Юрий Колокольцев соглашается обменятьсядокументами с приятелем-милиционером и под его именем пойтиработать в секретариат МВД.
Самого Шувалова не прельщает работа в «крысятнике», он мечтаетуехать в Америку, тем более, что на него по крупному наехалибандиты. Но дяде, заместителю министра, нужен родственник на этойдолжности.
Юрию некуда деваться: он разбил чужую машину, ранил человека, итеперь ему грозит тюремный срок. Он становится Шуваловым, въезжаетв его квартиру и занимает пост под крылышком «дяди». Дележсобственности, бандитские разборки, взятки, круговая порука.Лже-Шувалов начинает стремительно двигаться по карьернойлестнице…
Андрей Алексеевич Молчанов
Главное управление
Все персонажи и события, описанные
в данной книге, являются авторским вымыслом,
и любые ассоциации читателя, связанные с
реальными людьми от бизнеса и власти –
личное и независимое дело самого читателя.
Реальные люди от бизнеса и власти, сподобившиеся
прочесть этот роман и узрев в нем родственных
себе персонажей, заслуживают всяческих похвал
как люди самокритичные и совестливые.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Очень тяжело, муторно и постыдно просыпаться в утренних сумеркахкамеры предварительного заключения.
Особенно с похмелья, усиливающего чувство вины как за свойдобровольно отравленный организм, так и за пострадавший от твоихраскрепощенных алкоголем поступков общественный порядок.
Дикая, ободранная сухость в горле, словно я сжевал рулоннаждачной бумаги, сведенный судорогой желудок, и глупая моя голова,тяжелая, как пудовая гиря.
Рядом со мной, уткнувшись лицом в обширный, от стены до стены,дощатый настил, этакую общественную кровать на взводправонарушителей, храпело единственное, слава богу, неизвестноесущество. Лохматое, в грязных джинсах и в ободранной кожанойкуртке. На свешенной с настила ноге неизвестного, болталсястоптанный ботинок с прилипшим к подошве окурком, другая нога быланага, даже без носка. И отличала ее грязная мозолистая пятка.
Что же я вчера натворил?
И – вспомнилось. Разрозненно, отрывочно, но волосы наголове сразу встали у меня дыбом от этих воспоминаний.
Вчера я стрелял в человека. И не просто стрелял, а стрелял напоражение, в голову, и – попал.
А предшествовали меткому выстрелу обстоятельства сугубожитейские, на поводу у которых я легкомысленно пошел. Дернул менябес поехать на машине к приятелю на день рождения, хотя жил тот вдвух километрах от моего дома, и я мог к нему вполне протопатьпешком или же поймать левака. Ведь знал же, что буду там выпивать!Знал и то, что разойдемся поздно, но хотел, со всеми удобствамиусевшись в машинку, тихими переулками дорулить до дома. Вероятно, скакой-нибудь залетной дамой, снятой на празднестве.
Вот и дорулил. До первого перекрестка, где столкнулся с машиной.Как – не помню. Ударил в водительскую дверь. И в звуке ударабыло что-то жуткое, словно нутром ощутил, как за крашеной жестью ивиниловой обивкой хрустнуло что-то живое и беззащитное.
Насчет беззащитности я, правда, ошибся. Из машины, отплевываясьматюгами, степенно извлек свои телеса дядя внушительных габаритов.И хотя был я, увы, пьян, однако уяснил мгновенно и убежденно, что идля дяди трезвость – не норма жизни, и состояние его сроднимоему, словом – того же поля ягодка.
А покуда он, грязно выражаясь, выбирался из своей помятойколымаги, я последовал его примеру, одновременно отзванивая своемуближайшему дружку Юрке Шувалову, милицейскому оперу. Произнескратко, услышав его сонный голос:
– Попал в аварию в нашем районе, я пьяный, выручай… –И тут же дал отбой, ибо в последующий миг мой нечаянный оппонентдостал из-под куртки «Макаров» и, разевая пасть, заорал в мой адрестипа «Стоять, падла!», наведя ствол на меня.
Я остолбенел на минуту, но тут из «Макарова» хлестнул оранжевыйклин огня, и над моей головой, туго уходя в ночное небо, пропелапуля.
Я не знал, что имел в виду этот мужик: то ли напугать меняпредупредительным выстрелом, то ли прострелить мне череп, исреагировал механически: выхватил из кармана газовый «Кольт»,доставшийся мне по случаю, метнулся поближе к противнику ивыстрелил, практически в упор, в его наглую физиономию.
И – обалдел. Ибо физиономия мгновенно превратилась вкровавую маску. Он дико взвыл, выронил свой «Макаров», обхватилладонями лицо, а далее, как по мановению волшебной палочки, рядом снами затормозила милицейская машина, в фиолетовом отсвете мигалоквозникла искаженная злобой сиреневая, как у утопленника, мордапатрульного, и тут сзади на голову мне словно обрушилась бетоннаябалка. Ну, и все. Тишина и покой. И только сейчас испарившееся вникуда сознание начинает неохотно возвращаться к воспаленным оталкогольных излишеств нейронам, ведущим перекличку и подсчетневосполнимых потерь в своем личном составе.
Но – что же случилось? Почему этот мужик умылся кровью отвыстрела из газовика? Отлетели фрагменты гильзы? Но не могли онипричинить ему такие увечья… Или померещилось мне в ночной темениэтакое обилие крови?
Впрочем, ответ на этот вопрос мне безусловно прояснят, нагадания можно времени не тратить.
Я горестно вздохнул. Всю жизнь тюряга ходила за мной по пятам,но, чувствуется, теперь зацепила своим когтем прочно, неоткрутишься.
Впервые я едва не угодил в колонию для малолеток еще в школе,хотя детство мое и юношество были вполне благополучными, как исемья, в которой я вырос, обитавшая в тихом спальном районеМосквы.
В семнадцать лет со мной произошла вопиющая нелепость:возвращаясь после уроков с однокашниками по домам, мы, резвясь идурачась, хлопая друг друга портфелями и кидаясь снежками,постепенно утрачивали в своих шалостях чувство меры. Ударыстановились все чувствительнее, а снежки – крепче и злее.Очередной снежный ком болезненно угодил мне в физиономию, и я, в товремя перворазрядник по самбо, провел обидчику злую стремительнуюподсечку, отчего он, поскользнувшись на гололеде, совершилнемыслимый пируэт, воткнувшись головой в асфальт. Итог: смещениешейных позвонков, сотрясение мозга, возбуждение уголовного делавлиятельными родственниками пострадавшего, и – тяжкое егозакрытие стараниями моих родителей и баснословными по тем временамденьгами.
Но я навсегда запомнил, когда милицейская машина увозила меня отдома в отделение к дознавателю, свое страшное осознаниенеотвратимого падения в цепкую, долгую бездну неволи.
Я ежился в холодной тряской клетке, куда, как в душегубку,тянуло серным выхлопом из проржавевшего глушителя, и думал поникло,что вот и окончилась школьная моя безалаберность с родительскойзаботой, первыми влюбленностями, таинством распития портвейна вподъезде на подоконнике, походами на подпольные рок-концерты ипосиделками с дружками, и вскоре мне предстоит выживание вбезысходной тюремной казарме.