Страница 95 из 117
Заместитель шефа по тылу Филиппенко, отныне курирующий фонднепотопляемого Абрикосова, выбился во влиятельные персонажи,сконцентрировав всю экономику конторы – как черную, так ибелую – в своих короткопалых, но уверенных и хваткихручонках.
Меня он доставал ежедневно и настойчиво, открыто и нагло требуямзды с коммерсантов, с «терпил», а также с членов Совета,возглавляющих те или иные банковские и торговые структуры. Наблаго, естественно, конторы. И то и дело бегал к Коромысловусетовать на мою несговорчивость.
Контора, чего греха таить, никогда не отличалась достижениями вобласти бескорыстия, но столь открытая торговля своимправоохранительным телом представляла собою явление, откровенноменя удручающее.
Главк превращался в закрытое акционерное общество ужеоткровенно, без соблюдения каких-либо приличий. И Коромыслов, споразительной быстротой утративший все свои высокопарные принципы,неприятно озадачивал меня таковой своей скоропостижнойтрансформацией.
Впрочем, чья бы корова мычала… И Филиппенко, превосходно знающийо масштабах как моих, так Есина доходов, невозможного, коли посправедливости, взыскивать не пытался.
Но на черта он нам сдался, этот бесстыдный лихоимец?
Происходил он из оперов, начавших службу в одном из регионов,прилегающих к Московской области, где ныне его родной братец былглавным руководящим прокурором, затем перешел в тыл министерства,откуда его и выдернул Коромыслов в свои подручные. И тыловик былрад расстараться на новом своем посту.
Во имя, естественно, конторы, но, и не забывая себя. По слухам,он устремлялся обратно в родимую область, на должность начальникавсей тамошней милиции, мечтая о генеральских погонах и орегиональной власти, и слухам этим имелось весомое подтверждение. Аименно: списанные, хотя и вполне исправные машины из управленияперемещались в родные края Филиппенко, туда же отправлялисьсредства из фонда, а вскоре через наместника президента управлениюпредоставили много квадратных гектаров под устройство санатория,зоны отдыха для сотрудников и охотхозяйства. Естественно, наземлях, любезных уму и сердцу нашего тыловика. И, конечно же,задачей проекта было не благо сотрудников, а устройство уютногозагородного логова для времяпрепровождения представителей высшейполицейской касты и иных властительных персонажей.
Незамедлительно началось строительство стратегического объекта,требующего уйму внебюджетных средств.
В очередной раз навестив меня с прошением о добровольныхпожертвованиях, Филиппенко, блестя пошлыми золотыми коронками накоренных зубах, заклянчил жалостливо:
– Ну хотя полтинник долларей… Прошу. Не хватает на двухлошадей и трактор в хозяйстве… Сам же приедешь. На глухаря, накабана… Потом банька, девки ядреные…
– Я не охотник, – отрезал я. – Сауна в квартире уменя есть. А что касается провинциальных проституток, они вряд лисоставят конкуренцию моей жене.
– А насчет рыбалки?
– На деньги, которые ты от меня просишь, я смогу привитьсебе устойчивое отвращение к любому виду черной икры.
– Какой-то ты не русский, понимаешь ли, человек…
– Ну да. Американский, понимаешь ли, шпион.
– А чего? Не исключаю. С ФБР ведь работаешь, в контакте свраждебным контингентом…
– Тебе пора в контрразведку…
– Не, там не про нас перспективы.
– Не сомневаюсь. Там абрикосовых нет.
– Значит, денег не дашь…
– Слушай, а ты проницательный малый… Хотя – нет,поторопился я с комплиментом.
– Почему? – удивился он, и тень настороженности на мигзастила его постоянно и возбужденно блистающие, как при видедобычи, острые масленые глазенки.
– А потому что завтра грянет очередная перемена, и все твоехозяйство пойдет под топор, – пояснил я. – И ты –вместе с ним.
– А то я – дурак! – расхохотался он –краснощекий, плотный и налитой силой мясной и жирком нагулянным,как секач осенний откормленный, уверенный в себе донельзя. –Все учтено, все просчитано. Мы здесь о-очень надолго, Юра. И потомудолжны дружить. Душою и сердцем.
– Что значит – дензнаками, – подытожил я. –Хрен тебе, лохи за забором.
– Трудно с тобой вести диалог…
– Свидание закончено, – обронил я. – Приходи среальным вопросом. Решим – свое срубишь. А с прошениеммилостыни – или на паперть или в метрополитен. С поясняющимплакатом: «Подайте на лошадь и трактор». Или в Гознак обратись, тамсредств много.
Филиппенко покинул кабинет, не попрощавшись и зло хлопнувдверью, в следующее мгновение, впрочем, вновь распахнувшейся. Впроеме ее появился удрученный Есин.
– Здорово, Юра… Я к тебе по интересному вопросу… Ты сТарасовым в контакте?
– Нет, но контакт легко возобновить… А чего ты еговспомнил? Человек вне системы, не при делах…
– Еще при каких делах! – Есин возмущенно заворочалчелюстью, присаживаясь на стул. – Эта сука подалась вадвокаты!
– Да, слышал краем уха…
– Ты не представляешь, чего он творит! Не знаю как, но онвнедрился во все инстанции следствия, прокуратуры и судов. Он мнеразваливает железобетонные дела! Твои бандиты его не интересуют,исключительно коммерсанты с серьезными заказами на свой «отмаз»… Уменя идут под откос все показатели!
Я понял: отныне экономические преступники предпочитали платитьне Есину, а опальному чекисту, ибо так выходило дешевле ипрактичнее.
– Меняет меры пресечения, возбуждает дела на оперов, –продолжал Есин, кипя негодованием. – И никакой на него управы!А ведь он – убийца, преступник, мы же с тобой знаем…
– Если нужны мирные переговоры с убийцей и преступником, яих тебе устрою, – сказал я. – И, думаю, конфликтующиестороны непринужденно договорятся о создании совместногопредприятия…
– Ты чего?! – Есин выразительно завел глаза кпотолку.
– Не переживай, – сказал я. – У меня тутзамечательная техника. Видоизменяет любые звуковые вибрации.Превращая пук в музыкальный шедевр и наоборот. Говорят, ею оченьнедовольны в госбезопасности и в УСБ министерства.
Есин блеющее рассмеялся, затем посерьезнел:
– А как он, кстати, восстал из мертвых?
– Уехал в Белоруссию, там и жил. А общегражданский паспортпотерял. Паспорт нашли в кармане какого-то бомжа, угодившего подгрузовик. Родственники ошиблись при опознании, труп был изувеченнеузнаваемо. Такова официальная версия. Вот фокусник, да?
– С этим негодяем надо что-то делать…
– Давай сегодня поужинаем втроем…
– Ты забыл! Сегодня День милиции! Через час –торжественное заседание в актовом зале, мы с тобой речи толкаем,между прочим… Потом – награждения, после – пьянка…
– Тогда – завтра…
– Давай выдергивай гниду на стрелку…
До начала празднества я заглянул к шефу нашей внутреннейбезопасности. Один из бизнесменов, находившихся под моей опекой, –индус, занимавшийся оптовой торговлей мануфактурой, был прижатментами, ответственными за контроль над железной дорогой, в чьемотстойнике томился арестованный ими вагон с тряпьем, и требовали синдуса крупнокалиберную взятку. Посланный мной для урегулированиянедоразумения опер был унижен и едва ли не бит, ибо местныетранспортные мусора заявили, что на своей территории над ними никтоне властен, на федеральное управление им плевать, а потомунеобходимо было вразумить зарвавшихся недоумков, заковав их внаручники при получении мзды.
Что и было исполнено. Оставался вопрос: расплатился ли индус сребятами из УСБ? Ссориться с ними я категорически не желал и всегдастарался поддержать их материально, ибо превосходно понимал, чтодополнительных источников дохода у них, в отличие от моих сыскарей,с гулькин нос и содрать что-либо благодаря специфике службы ониспособны лишь с проштрафившихся милиционеров, как и ребята излубянского управления «М», надзиравшего над милицией. А иметь усебя под боком голодных жандармов, способных устроить любуюпакость, означало ее непременно дождаться.
Начальник нашего гестапо, уже выпивший, порозовевший иразмякший, обнял меня, расцеловал, поздравил с праздником, и навопрос, все ли решено по человеческим понятиям с индусом,недоуменно раскинул руки: