Главное управление

– И что – ну?

– Как бы не так, решил я, – ответил Жбанов. –Спасибо вам, господа коммунисты, за ваши кремлевские уроки,пробуждающие сознание. А потому высокими словами о Родине вы менявпредь не надуете. Когда государство называет себя Родиной, оно оттебя что-то хочет. И как правило, готовься либо подтянуть пояс,либо сложить голову. И решил я податься в противоположный профсоюз.Там все было цинично, но определенно. В том числе – сзарплатой. Новая компания оказалась мне куда как ближе.«Эти» – без исторических метаний и приверженности ккатаклизмам. И будущее, уверен, за ними. А мы с тобой живем натерритории перспективных ресурсов. И помогаем им ее осваивать.Потихоньку, исподволь. Мы, Юра, вовлечены в работу хитрой ихолодной Системы. Как и наше правительство, последовательноуничтожающее народ. До необходимой цифры в пятнадцатьработоспособных миллионов. И, как бы ни хохорились патриоты,результаты налицо. Где деньги олигархов? На Западе! ГдеГосударственный стабилизационный фонд? Там же! Где пенсионныенакопления чиновничества? Смотрите в сторону заката…

– Пораженческие настроения…

– Угу, – кивнул он. – Так говорят полководцы,удерживая солдат на последних отступных редутах и расстреливаяпаникеров. Сами же – не зная, куда податься, и комкая в ладонивыдернутую из сапога портянку – будущий белый флаг… Знаешь,Юра, вот клянут Горбачева – разрушил Союз, предатель, бездарь…А я полагаю, в нем – Божий промысел. Вертись вся эта советскаяболтанка дальше – грянула бы ядерная война. Сподобились бы мына нее из безысходности своей и самомнения. А так –пронесло.

– Только с его реформами погибло народа столько, сколько быв той самой несостоявшейся войне, – сказал я.

– Но без экологических осложнений, – откликнулсяЖбанов. – Что главное. Ты о грядущих поколениях думай, жалейих, им жить. Думаешь, пошло острю? Нет, так и есть. А вывод такой:отбрось ты свои национально-патриотические комплексы, работай наумную перспективную систему, которая всем правит, всех своих целейдобьется и свой флаг на каждой вершине установит. И будешь ты передБогом невинен, и перед потомками свят.

– Врешь ты все в свое оправдание, – сказал я. –Оцени себя честными величинами. Предатель ты и изгой.

– А ты чем лучше? – удивился он.

– Тем, что оправданий себе не нахожу, – ответиля. – Но в техническом плане это, конечно, ничего не решает.Деваться мне некуда.

Тут я слукавил. Чтобы не особенно противоречить врагу, непосеять в нем сомнения относительно своей вынужденнойлояльности.

– В тебе говорят эмоции, а должен говорить расчет.Но, – хлопнул меня по плечу, – ты придешь к истине. И онасделает тебя свободным.

Я невразумительно пожал плечами. Я знал, что эта видоизмененнаяЖбановым цитата из Библии венчает собой вход в здание ЦРУ в Лэнгли,как знал о том и Жбанов, не без умысла произнесший такоенапутствие, но свою образованность решил комментариями непроявлять.

Еще посмотрим, кто кого, господа нехорошие…

– Да! – припомнил я, когда наймит американцев ужераскрывал дверь проходной. – Ты Корнеева помнишь? Ну,того…

– Дорого нам обошелся, конечно.

– Слушай, личная просьба… Он мне все мозги выел… Болтаетсябез работы, а я ему наобещал… Восстановлению благодаря последнемуместу работы не подлежит, сам понимаешь… Но послать его вокружающие нас просторы не могу, слабохарактерный я, совестливый,почему и сострадаю убогим всей глубиной души с завиднымпостоянством…

– Внедряешь ко мне агента? – усмехнулся Жбанов.

– Пошлая мысль, лежит на поверхности, – укорил егоя. – И озвучил ты ее, потому что сам знаешь – несерьезнотакое с моей стороны, рискованно… Специалист он средний, носпециалист. А мы ему по-человечески должны.

– Ладно, возьму, долги надо платить… Ибо моя честьофицера – величина абсолютная…

– Окстись, Жбанов, – сказал я. – Какая честь?Всему, в конце концов, есть пределы. Даже в ерничестве.

– Повторю: я мыслю категориями абсолютных величин. И честьофицера – мой базис, – обронил он и захлопнул за собойдверь, трепач лукавый.

Возможно, он имел в виду свое произведение в офицерыЦентрального разведывательного управления США. Если оно было так, ябы не удивился. В их иерархии этот кадр мог бы претендовать и наруководящие посты. Другое дело – не сподобилось ему на инойпочве родиться и не стать уверенным защитником Родины, а убежденнымее изменником и последовательным противником.

Но тут уж только Бог ему судья. Ибо его ненависть к моей стране,к ее вождям, к устоям и порядкам, чувствовалось, была выстраданнойи бесповоротной, а потому – подсудной лишь высшему разуму.

Это был стойкий враг, и я ненавидел его, – в чем-то, посленашего с ним объяснения, и уважая.

Глава 5

Позвонила из Америки Ленка:

– Привет. Вы с какой стати с Юркой переругались?

– С чего ты взяла?

– Смурной становится, как осенняя ночь, когда речь о тебезаходит…

– Ревнует, Лен… К нашему с тобой славному прошлому.

– Да ладно, дело старое… Как живешь, какие новости?

– Тихий, благостный застой, – чистосердечно поведаля. – Кстати. Есть возможность слетать к вам через океан сделегацией из министерства. Только на хозяйстве оставитьнекого.

Мне как ответственному за связи с ФБР и в самом деле поручилиподготовить визит заместителя министра, его доверенных лиц, а такжеКоромыслова и Шлюпина в Соединенные Штаты, и дабы отличиться, ядоговорился с Аликом, хозяином «Капитала», устроить перелетделегации на его личном самолете, благо Америку, чьим гражданиномявлялся, он навещал дважды в месяц.

Совместный перелет с предводителями полицейской своры, знающими,кто на борту хозяин, и естественные знакомства с выпивкой надокеаном, лишними Алику не показались, и он с готовностью согласилсяпринять на личное воздушное судно влиятельный силовойконтингент.

– Так, может, все-таки приедешь? – оживиласьЛенка.

– Вряд ли, – буркнул я.

В принципе мне бы и самому было полезно прокатиться с этойкомпанией, пообщавшись с ней накоротке, тем более я был включен всписок и получил – на всякий случай долгосрочную американскуювизу. Однако я понимал, что в поездке не обойдется без встреч сребятами из ЦРУ с их липкими разговорчиками, чей смысл –лишний раз окунуть меня с головой в парашу шпионского агентурногостатуса, а потому, может, и глупо противясь очевидным реалиям,лететь в заокеанские дали я не желал. А если честно – простобоялся.

– Тогда давай я твоих ментов встречу… – предложилаЕлена. – Покатаю, накормлю… Все тебе на пользу!

– Их встретят большие начальники, – сказал я. –Машины с мигалками, отель в Манхэттене, программа встреч имероприятий…

– А я им предложу альтернативную, – возразилаона. – Ресторан на Брайтон Бич, красивые девочки, рыбалка…

– Тебе-то это зачем?

– Стараюсь ради тебя. Когда они прибывают?

– В субботу, в три часа дня. Рейс частный. С Аликом летят,ты его знаешь…

– У них статус дипломатической делегации? – внезапнохолодным и заинтересованным тоном спросила она.

– Ну конечно… Такая банда!

– Целую, не унывай.

А я и не унывал. Конечно, то, что я числился в тайных спискахнаймитов ЦРУ, вызывало ежедневную досаду, но с досадой этойсправлялась моя самонадеянность неизвестной природы, основанная надурацком принципе – авось пронесет.

В управлении между тем царила сонная тишь и безраздельнаяблагодать.

Ушли в прошлое грозные бандитские сообщества, эстафета ихвымогательских злодейств перешла к ментам, измельчала чередагромких убийств, серьезные и умные гангстеры один за другимперекочевали в цивилизованный бизнес, разбираясь между собою всудах и меряясь величиной взяток, а не количеством стволов;группировки вырождались, другое дело – донимали отдельныесплоченные гады упертой разбойной направленности, уяснившие, чтовремя крышевания деловых людей прошло, но потрясти их мошну путемнаглого грабежа вполне вероятно и прибыльно.

Вал профессиональных, заранее подготовленных налетов рос деньото дня. И работать моим операм приходилось всерьез. Хотя и нестоль напряженно, как во времена былые, когда криминальные браткиоколачивались на каждом углу столичных улиц. Да и не толькостоличных.