Главное управление

– А что, ксива много стоит? – спросил я, и в самомделе не представляя себе ценность общественного удостоверения.

– Это – Эльдорадо, – убежденно заявил Есин.

– Да какие права дает эта корочка?

– Ты не понимаешь… Знаешь, сколько желающих заполучитьмилицейскую ксиву, пусть и внештатную? Это же оберег, страховка.Кого боится народ больше – бандитов или милиции? Да и вообщестрах перед любой полицейщиной у наших людей в гены въелся еще современ тридцать седьмого года прошлого века… И кроме того, массызнают, что своих по бытовухе и по пустякам менты не трогают. Другоедело, когда интересы пересекаются… В общем, считай, я тебе многоеподсказал…

Когда, совершенно одуревший от трудов праведных, я намеревалсяуехать домой, секретарша сообщила, что ко мне на прием рветсяэкс-опер Корнеев.

– Пусть заходит…

Тут до меня дошла суть инсинуации против его родительницы,устроенной Жбановым. Американцам нужны были материалы спецслужбыСосновского до того, как они очутятся в руках ФСБ!

Корнеев долго и подобострастно тряс мою руку, заглядывал нежно вглаза, благодарил за помощь, оказанную маме, и наконец спросил,возможно ли ему с моей подачи восстановиться в прежней должности ворганах?

Я задумался. Нужен мне этот скользкий тип? Едва ли. Хотя…

– Пока повременим, – сказал я солидно ибеспрекословно. – Есть сложности с проверками, с прежнимместом работы, с ее порочной спецификой. Липа с внедрением непройдет. Сделаем так: устраиваю тебя в контору, подобную прежней. Аздесь начну готовить почву… Имею в виду твое возвращение. Но учти:все, что будет происходить на новом месте твоей службы, должензнать я. Учти и другое: об этой двойной игре станет сразу жеподозревать и твой шеф. А он очень проницательный парень. Тебе,таким образом, предстоит нелегкая житуха. Но – хорошооплачиваемая. Определись, на какой ты стороне. Советую непрогадать. Будет измена – башку тебе снесет государство. Тыпрофессионал, ты все понял. Согласен?

– А куда мне деваться…

– Свободен. О каналах связи и явках – позже.

И он, откланявшись до полу, вышел.

А я вспомнил, как гнул меня мистер Скотт.

Воистину свобода одного человека кончается там, где начинаетсясвобода другого. Сегодня ты болванка на наковальне, а завтра –молот. И наоборот.

Совет как юридическое лицо, чей адрес располагался по местунахождения конторы, зарегистрировали в считаные дни. В его составвошли знаменитые и властительные дяди, в том числе директоракрупнейших банков, коммерческих холдингов, нефтяных компаний.

Полным ходом шло и подготовление к празднеству. Я поражалсяорганизационным и дипломатическим талантам Жбанова. Он мгновенноформулировал решение задач, создавал коллективы, работавшие по темили иным направлениям на основную цель, на любой случай дважды, ато ни трижды перестраховывался, дабы не брать назад свои обещанияКоромыслову, и проколов в своей деятельности не допускал.

В кабинет генерала он входил запросто, ему уважительно жал рукумизантроп Шлюпин, его воспринимали как своего парня всеруководители управления, и даже недоверчивый и осторожный, какстреляный волк, начальник отдела наших кадров вошел с ним вдоверительный альянс, зашпаклевавший дыру внезапного конфликта,чьей основой послужили эти самые внештатные общественныеудостоверения.

Выписывались эти индульгенции через кадровые тернии, цена ихдоходила, в зависимости от кошелька заинтересованного клиента, допяти тысяч долларов, а потому управленцы персоналом, ставившие наудостоверения печать и регистрирующие их, тоже хотели отщипнутьсебе кусочек от стабильного и незатруднительного бизнеса. А потомуглава кадров решительно потребовал от Коромыслова поставить выдачуксив под контроль ведомства, то есть его лично, устраиватькандидатам спецпроверки по линии МВД как по разрешению на оружие, иэтим здравым с полицейской точки зрения требованиям главауправления ничего противопоставить не мог. Поскольку требования беззазоров укладывались в философию его мировоззрения.

Что отличает современного русского человека? Сила инерциисталинизма в мозгах и традиционное устремление что-либо украсть,дабы заработать. К милиции этот стереотип применим абсолютно.

Таким образом, кадры беспрепятственно могли снабжать ксивамисвой подопечный контингент во благо личных естественныхинтересов.

Шеф кадров превосходно понимал свою недееспособность в решениисторонних проблем коммерсантов, обращаясь по данному поводу то кЕсину, то ко мне, а потому конечно же был вправе претендовать хотьна какой-то личный источник поступления необремененных налогамисредств.

И я, и Жбанов, к такому его демаршу отнеслись конечно жеснисходительно. Наши задачи были куда как крупнее. Увы…

Взыскание благотворительных средств для празднества с крупныхпромышленных структур, находящихся в областях, граничащих с Москвойи с ее окраинами, привело как меня, так и Жбанова к удивительномуоткрытию, осветившему истинную картину индустриальной немощи нашейстраны. Мы, живущие в столичном финансовом мешке, на пересечениитысяч коммерческих спекулятивных интересов, даже не представляли,что являет собой куцая экономика периферии. Каждая область моглапохвастаться лишь тройкой-пятеркой сколь-нибудь стоящих предприятийгосударственного значения, все остальное – едва выживающиенищие заводики и производственные лавочки. Их хозяева и были бырады задружиться с нами, только плата за дружбу поставила бы их награнь банкротства. Деньги в регионах могли дать толькорыночно-торговые структуры, прямо связанные с криминалом, новыходить на контакт с ними было ниже нашего достоинства. Крометого, этому воспрепятствовали бы и местные менты, кормящиеся отщедрот этой сомнительной публики, намертво с ними повязанной.

Все решил испытанный и респектабельный московский капитал,находящийся под нашим контролем. Концерт выдающихся артистовоплатил пошедший на уступки подследственному Евсееву начальникубойного отдела Баранов, получивший за свой взнос на годовщинуименное оружие от министра с подачи Коромыслова. Дорого, замечу,пистолетик ему вышел! Как и мне – знак «Почетного сотрудникаМВД».

Впрочем, от остатков полученных от адвокатов Евсеева средств внакладе мы не остались.

Ну, и в итоге праздник состоялся. С салютом, с концертом, соткрытием памятника павшим сотрудникам, с кучей высокопоставленныхгостей, их клубным застольем, уличной рекламой, освещениеммероприятия в прессе и на телевидении, наконец – с футбольнымматчем.

Соревновалась известная российская команда ветеранов сведомственной сборной, где роль центрального форварда исполнялминистр, обожающий в свободное время попинать мячик.

Я с Коромысловым, полномочным представителем президента и с егочелядью пребывал на трибунах.

– Где торжественная речь?! – ярился генерал, поедаяменя глазами. – Вы не продумали… – Он посмотрел на поле,где стенкой к стенке выстраивались команды. – Министр уже втрусах, это же несерьезно – вручать ему микрофон при такойформе одежды… Это нонсенс!

– А теперь, – прозвучал над стадионом задушевный голоснанятого комментатора, чьи услуги, естественно, оплачивалисьналичными, – напутствие командам даст начальник главногоуправления Коромыслов Федор Сергеевич…

У шефа отпала челюсть.

– Пожалуйста, вот дверь, – словно вынырнул из пустотыучтивый Жбанов, потянувший начальника за рукав к неразличимой серойдверце, ведущей в комментаторскую кабину.

– Так… – озабоченно произнес Коромыслов, – ачто…

И тут же ему был вручен лист с загодя приготовленнымпосланием.

Через считаные секунды над стадионом звонко и увереннопрозвучало:

– Дорогие товарищи! Друзья! Ветераны! Сегодня, в деньзамечательной годовщины наших органов правопорядка, беззаветнообеспечивающих на протяжении всей истории нашей государственностиее величие и безопасность…

Матч прошел бодро, правда защитники гражданской команды боязливоотступали перед ведущим форвардом милицейских спортсменов, вызываясмешки на трибунах, но в целом проплаченная инсценировка прошладовольно органично, без доказательной договоренности, и счеттри-один в пользу устроителей матча ни малейших недовольствпублики, состоящей в основном из милиционеров и всякого роданоменклатуры, начинающейся с наместника президента и кончаяпредставителем районного управления культуры, не вызвал.