Страница 79 из 117
На миг, каким-то размытым фрагментом вспомнилось прошлое нищеебеспутное и беспечное бытие в холостяцкой квартирке, дешеваяводочка на столе, разверстая банка шпрот на ужин и закуску,квашеная капустка, ломоть сальца… Пара дискет со свежимикинофильмами, предвкушение их просмотра, не обремененноговременными рамками, ибо подъем по команде мне грозит… О житухабыла! Свобода! Кайф!
А вернулся бы я туда сейчас, в тот теплый глухой тупик? Да ни зачто!
Вывод? Вперед, сквозь тернии. Позади – пропасть. Исожженные мосты.
Через неделю в разговоре с одним из оперов, дружком Корнеева, япоинтересовался, как поживает мой бывший подчиненный.
Мне было поведано, что у того большие проблемы. Внезапно сталоплохо матери, ее отвезли в больницу, где обнаружили неоперабельныйрак, однако нашлись доброхоты, сумевшие перевезти ее в германскуюклинику, а там случилось чудо-чудное: рак оказался гарантированноизлечимым благодаря новейшим методикам, единственно – методикистоили сто двадцать тысяч евро. Таких денег у Корнеева не было, ион отчаянно метался по знакомым в их поисках.
Все это я уже знал от Жбанова, а потому кивнул понимающе исказал оперу, что, дескать, пусть бывший соратник позвонит мне,подсобим.
Со звонком Корнеев медлить не стал.
– Приезжай, потолкуем, – предложил я.
Разговор происходил с глазу на глаз в моем кабинете, приработающем генераторе белого шума, исключавшим прослушивание.
– Когда мне ребята о твоем несчастье сказали, –произнес я, глядя в его запавшие глаза на небритом, исхудалом лицеи чувствуя себя последним из подлецов, – родилась идея… Сдушком, пакостная, но – рабочая. Ты ведь сейчас у Сосны, вслужбе его безопасности…
– Да мне до него… Я его всего лишь раз издаливидел…– начал он, но я остановил его примирительным жестом.Сказал веско и угрюмо:
– Сосне – конец. Проверено. Мои связи с Лубянкой тебеизвестны. Вашей кодле тоже могила. Дорыть ее – вопрос времени.Там на штык лопаты осталось… Короче. Требуется технический архиввашей конторы. Его изымут в любом случае, но сейчас можно уложитьсяв конъюнктуру момента. Как только получим архив, через час на счетклиники придет необходимая сумма. Сумеешь сделать?
И тут до меня внезапно дошло: если он ответит «нет», то довечера не доживет. Люди Жбанова поведут его от проходной конторы иаккуратно ликвидируют при первой же возможности. А не сообщитьправдиво и незамедлительно о результатах беседы с ним с моейстороны – самоубийство.
Я безразлично глядел на него, ожидая чего угодно: гнева,лукавого подыгрыша, подозрительных вопросов, отчуждения, но, кмоему удивлению, лицо его озарилось какой-то лихорадочной, рвущейсяизо всех пор радостью, блеснули восторженно глаза, и он на выдохепроизнес:
– Да сдались они мне все! Те же бандюганы… Во гдеони! – И резанул тыльной стороной ладони по горлу. – Всеустрою, как надо! Ну, ты задвинул тему! Слушай, а может, мы это каквнедрение проведем, а? Возьмешь обратно?
– Почему бы нет… – пробормотал я.
– Там, правда, еще бабки надо кое-кому сунуть…
– Обговорю.
– Ну, чувствую, конец гнезду шершней, коли такой расклад…Ты, шеф, всегда меня вытаскивал… Я сейчас в церковь иду, понял?! Затвое здравие свечей ставить! Ну ты придумал! Не, если бы это тебебыло надо – понятно, а тут все без гнили, для государства… Ичего я в эту шарашку дернулся, идиот?! Правильно говорят – отжадности все беды…
– Зато закрываешь проблемы своих близких благодаря… такомурешению, – заметил я мрачно и прикусил язык, дабы невольнохотел вставить ремарку о промысле высших сил, что означало бы ложьчудовищную и грех позорный.
Он засуетился, будто действительно шершнем ужаленный, наскоротиснул мне руку и скрылся за дверью, убегая на свое очередное,самое, вероятно, важное для него задание.
И жалость к нему во мне исчерпалась, пропала.
«А может, и впрямь его обратно забрать? Верный будет песик… О,боже, о чем я? Нашел верного…»
Набрал Жбанова. Доложил:
– Не поверишь. Я ожидал раздумий, а получил мгновенный иблагодарный взрыв энтузиазма.
– В каком эквиваленте?
– Не менее веса тела объекта. Можешь снимать народ…
Он хмыкнул:
– Рано. Посмотрим на его реакции. Выражение лица при выходеиз учреждения, при езде на машине… При входе в иное учреждение…И – так далее.
– Ах, вот оно как…
– Да, зря я это… Учу тебя лишнему.
Глава 2
Подчеркнуто назидательный и конечно же популистский разгромспецслужбы Сосновского долго ждать себя не заставил. Восторженноголосила пресса, с наслаждением обсасывая детали изъятия материаловвидео– и аудиозаписей слежки за всластьпредержащими, неслыханныхтехнических средств и оружия, докладывая о череде арестов ипредъявленных обвинений.
Мне, как персонажу, стоявшему поодаль от схватки, удивляться ееперипетиям не приходилось. Единственным смутившим меняобстоятельством была комбинация с Корнеевым. Зачем ее затевалапитерская команда, если все можно было решить так, как все ирешилось: лобовой атакой, без финансовых трат? Поинтересовавшись насей счет у Жбанова, получил ответ: мы хотели знать, насколько вседалеко зашло.
Логично. Хотя опять-таки – нерентабельно. С другой стороны,мошна власти бездонна, ее логика парадоксальна, и выкидываемыеначальством коленца я уже привык воспринимать снисходительно иотстраненно.
Своих опричников Сосновский сдал легко, как порожнюю посуду напомойку, открестившись от всего ими содеянного, но удар Кремляконечно же был направлен не на обнаглевшую охранно-боевую лавочку,а на ее владельца, чье могущество клонилось к закату с быстротойзаходящего в тропиках солнца.
Недолгая и зыбкая эпоха олигархов-выскочек заканчивалась.
Сгинул в зарубежных далях перепуганный переменами Гуслинский,степенно переместился в оные и Волоколамский, успешно, впрочем,провернув напоследок гениальные финансовые аферы. А именно: получилкредит Центрального банка, дабы погасить кризисную задолженность позарплатам ФСБ, МВД, Минюста, Минобороны и Кремля, чьи платежиосуществлялись через его банк. Далеко глядел махинатор, раздаваянекогда взятки в инстанциях, дабы денежки силовых структурпроходили через его коммерческую лавочку. А далее, надув всех иуспешно переведя активы за границу, посчитал свою миссию в Россиизаконченной. Дал понять озлобленным чекистам, что документы как поих частному финансированию, так и по финансированию предыдущихпрезидентских компаний лежат страховыми полисами у него в сейфах, апотому затеваться с разборками все равно что справлять большуюнужду в вентилятор. Затем околпачил иностранных кредиторов намиллиард, ссылаясь на изменение политической ситуации в прежнейстране его пребывания, и зажил себе припеваючи в цивилизованныхнедрах Западной Европы.
Неугомонные кремлевские мстители пытались привлечь его к высылкев гостеприимную Москву, вменяя ему в вину многообразные фактыотмывания криминальных денег, махинации с кредитными авизо, грозяобъявлением в международный розыск, но не тут-то было: вобвинительной папочке, хранящейся в МВД, кто-то подменил документы,благодаря чему доказательная база рассыпалась прахом.
То бишь кары и казни не состоялись, но так или иначе, цель новойпрезидентской команды была достигнута: тройка толстосумов, открытопокушавшихся на государственную власть, была с позором сметена внебытие.
Покуда не трогали Ходоровского, но, как я подозревал, до поры.Вел он себя нагло, самоуверенно, но умно, выбрав в качествегарантий своей безопасности тактику скупки влиятельных фигур совсеми их позициями. И действовал, опираясь на продажных марионеток,возглавлявших те или иные властные блоки. Но в политику его тянуло,чесались амбиции. Тем более, как и Сосновский, он понимал, что вполитике-то и сосредоточены все деньги. Наглости в этом смысле емупридавал и Запад, считавший его своим эмиссаром и вообще довереннымпарнем. И с этакой откровенной поддержкой приходилось считатьсявсем, даже российскому президенту. Но – насколько долго? Ведькрепнущая ежедневно концепция беспрекословной власти Кремляисключений допустить не могла по определению своей бульдозернойфилософии.