Главное управление

– А рулят «чехи»?

– Конечно.

– Смелые ребята иностранцы…

– Думаю, могут прогреметь события, – продолжил он.

– И прогремят, – согласился я. – Только что тутпопишешь? – Я указал на магнитофон. – Такие компаниисобираются накануне каких-либо увлекательных происшествий. Но каких упредишь? Если провести душеспасительную профилактическуюбеседу, нам могут вменить отстаивание интересов той или инойстороны… А может, меркантильные поползновения. Вопрос: за чтобороться? За роль ангелов-спасителей? Она бесплатная. А в чистыхпомыслах в наше время сомневаются больше, чем в откровенномнадувательстве. Но если есть желание проявить себягуманистом – пожалуйста. Под личную ответственность.

– Если бы ко мне пришел простой работяга с бедой, я бы занего впрягся, – прозвучал ответ. – Из принципа. А тут ктоу барьера? С одной стороны – бандюги, с другой –экономические оккупанты, решившие поднажиться в стране третьегомира, которая им и на хрен была бы не нужна, будь здесьустроенность и порядок.

– Вот и я о том же. Ты лучше скажи, как у нас дела сфальшивомонетчиками?

– Завтра вместе с группой улетаю в Дагестан. Местныеобстановку отработали, там все готово.

– Вот это дело…

Мы уже три месяца занимались выяснением источника поставкифальшивых долларов в столицу через представителей дагестанскогосообщества. Доллары были отменного качества, со следами клише нагознаковской бумаге, с внутренней лентой, шелковыми ворсинками иводяными знаками. Обработанные, вероятно, хитроумным магнитнымсоставом, купюры, чьи номера не повторялись, беспрепятственнопроходили проверку на банковских детекторах.

Нам удалось выйти на поставщика и произвести контрольнуюзакупку. Вчера на рейсе Москва–Питер был задержан курьер изМахачкалы.

– Что там с курьером? – спросил я.

– Весьма симпатичная дама, – донесся ответ. – Иочень красиво получилось с ее задержанием. Она в аэропорте в туалетпошла, а когда платье и прочее бельишко поправляла, у нее из пояса,в котором деньги, пачка выпала. Она и не заметила. А следом вкабинку другая дама зашла. И встречаются же, доложу, порядочныелюди! Узрела на полу деньги и помчалась к милиционеру в зале. Вот,мол, потеряли. А мои опера, глядя, как она бежит с этой пачкой впротянутой руке, просто одурели… Ну, вопрос: где нашли? В сортире.А кто туда до вас наведывался? Она зал оглядела и тычетпальчиком – вон она, растяпа! Дальше – делотехники. – Он потер лоб. – Только курьер с изыскомоказался. С удостоверением ФСБ. Подлинным.

– Откуда у нее удостоверение?

– Сотрудник… И прикрывала она, думаю, весь транзит. У настут еще проблема: в Гознаке надо образцы бумаги для сравнительногоисследования взять. Так хрен получишь! Целая процедура, с двумядесятками подписей… И все ради пары листочков. А у наших клиентовэтой бумаженции – центнеры. А ведь источник, подозреваю,аналогичный…

– Ты ко мне плакаться пришел?

– Да так, наболевшее…

В обед встретился с Юрой. Тот до сих пор крутился в Москве,безраздельно захваченный идеей создания частного охранногопредприятия: подбирал помещение, кадры и технику.

– Уставные документы и лицензии получил, – доложил он,усаживаясь на стул и рывком от плеча стягивая с себя петлюгалстука. Шумно выдохнул воздух. Произнес: – Ну и беготня!Каждый день в мыле!

– Было бы ради чего стараться, – заметил я.

– Есть ради чего, – ответил он уверенно ивеско. – Подписал сегодня аренду на особняк. Закрытаятерритория, своя парковка. Три этажа.

– Серьезный замах. Смотри, как бы инерцией неопрокинуло…

– Это ты про себя? – осведомился он ядовито.

– Да и про себя тоже, – согласился я.

– Решили назвать предприятие «Риф», – поведалон. – Как тебе?

Я пожал плечами, глубоко равнодушный к его начинаниям. Да и неверилось мне в масштабность его затеи.

– Не овладевают тобой духоподъемные идеи, – вздохнулон. – А зря!

– Чего в твоих идеях от духовности? – спросиля. – Цель их – нажива. Философия –приспособленчество. А смысл – игра.

– Не вижу между нами разницы, – парировал он. –Впрочем, я – честный, веселый аферист. Отказавшийся от тойнаклонной, по которой ты катишься вверх. И через пару лет, когда утебя руки будут по локоть в крови, интересно возвратиться вразговоре с тобой к теме духовности. Я, кстати, свою суетность игреховность промыслом Божьим не оправдываю. Но знаешь… Захваченныйтечением жизни и ее водоворотами, все-таки успеваю задуматься надсмыслом всего, данного мне… И вот пришел я к выводу, что бытие нашеземное – всего лишь школа. Есть в ней ученики выдающиеся,медалисты, коим дальнейшее обучение в высоких университетахуготовано, есть двоечники, второгодники, а есть середнячки, рабочиелошадки. Ну, а есть и вовсе самоубийцы, с уроков сбегающие. Ноглавное для ученика – прилежание. И оглядка на те устои, что вучебниках прописаны. От этого зависят оценки в аттестате. Потомудобросовестному тупице в итоге начислят высший балл, а хитромуумнику вместо аттестата волчий билет всучат…

– Последний вариант, чувствуется, внушает тебе определенныеопасения, – сказал я.

– Увы, – промолвил он после некоторогораздумья. – Не без того. Но и тебя остерегаю…

– Ты о жизни вечной печешься? – спросил я. – Этохорошо. Значит, ты парень с большим кругозором. Но аллегориятвоя – так себе… Подобна сравнению с иммиграционнымпредбанником в аэропорте. Этого, мол, к себе навсегда принимаем,даже на работу берем – пассажиров сортировать; с этим типомвизы – в передний проход, а вот с этим – в задний… Может,оно и действительно так устроено. Существуют стереотипы категорий,и сообразно высшим административным предписаниям кому мылодушистое, кому – веревка пушистая. Хорошие люди после смертипопадают в США, плохие – в Сомали. А вот девочки, пустьплохие, но красивые, попадают в рай, чтобы обслуживать там хорошихмальчиков. Однако на самом деле категорий всего две: кто не грешитсо страху, а кто по нравственной невозможности. Это я о верующих.Атеисты в сторонке жмутся, они по сути бесстрашные. Это ведь какоемужество надо иметь, чтобы жить, зная, что дальше – ничего! Исамое странное, среди них много честнейших и добрых людей.Возможно, как раз они-то и будут медалистами по загробномупрозрению своему. А вот те, кто одной рукой крестится, а другойвсяким ОМОНом занимается…

– Не про себя говоришь?

– Нет, – ничуть не обиделся я. – Ясориентировался в ситуации. И твердой ступней давлю гадюк.Договориться им со мной бесполезно.

– Но с ужей – получаешь.

– Не самая порочная схема.

– Еще какая порочная, чего ты своим ребятам заправляешь…Ладно, давай вернемся к «Рифу», – отмахнулся он. –Забрось по всем своим связям известие: есть структура, решающаяделикатные вопросы всевидения и всеслышания… Готовая принять заказот серьезного клиента. И крайне добросовестно его выполнить. –Он полез в портфель, извлек из него конверт. – Это –тебе. За первый месяц работы. Двадцать тысяч долларов США.

– Да я ведь еще и пальцем не шевельнул…

– Шевельнешь. Поскольку аванс всегда пробуждает в людяхуважение к начинаниям.

– Учти! Если ты вталкиваешь меня в уголовщину или впособничество уголовщине…

– Успокойся, я даже не надеюсь. Привербуй Алика из«Капитала». Или вот что – познакомь нас. У него выход на мэриюмногосторонний, а там такое кипение тайных страстей и вожделений…Еще депутат у тебя есть – Перунов. У него с женой проблемы,дамочка с каким-то французским жигало спуталась, а у них дочка вПариже, в школу ходит, глядишь, папу по малолетству на дурногоотчима разменяет… А мы поможем семью сохранить, супруге мозгвправить… И вся-то твоя работа: пригласить человека в ресторан,представить меня или шефа «Рифа», поужинать со вкусом и –отвалить… Чтоб я так жил за двадцать зеленых кусков в месяц!

Я взглянул на него искоса, и на роже его злостной было написано,что готовит он мне подлянку неимоверную, этот бес из прошлого, облагости небесной только сейчас изъяснявшийся. Но какую?

За знакомство, впрочем, спрос невелик.

– Помоги, брат, – произнес он проникновенно, уловивмое замешательство. – Дай заработать, в конце концов. Я ведь ствоей жилы золотой ни крупицы не требую, хотя без меня – гдебы жила была, а где бы ты?.. Возможно, и в Америке между подобныминам ребятами звучат аналогичные разговоры, но заведи я их там счином из ФБР – мне бы рассмеялись в лицо. Иди, сказали бы,билетами торгуй.