Страница 52 из 117
Усилится контроль за исправным сбором налогов, поскольку онисоставят бюджет, распоряжаться которым будут опять-таки олигархи, ас нас потребуют разгрома организованной преступности, ибо онаналоги не платит, лидеры ее – ребята решительные, талантливые,жестокие, а потому могут на награбленных деньгах и крови поднятьсяв политические выси, потеснив сегодняшних избранных. А то уже исейчас затеять против них разные козни. Да и трудящийся народ усталот бандитских поборов, а значит, растет в нем недовольство властью,что никуда не годится в ущербности своей и лукавстве. Уничтожитьвсех гангстеров не получится, но загнать их в подполье –вполне. Значит, работы нам хватит.
А что дальше? Я сознавал, что живу в мире, где деньги становятсяосновополагающей религией. Я работал в системе, до ватной духотыпропитанной смрадом темной коммерции и ловкачества, и с горькойусмешкой вспоминал себя, незабвенного наивного борца со злом,словно век назад вступившего под сень Управления. Но теперьпонимал, что, восстань я против этого смрада, система избавится отменя за считаные дни.
Мне было муторно от махинаций, в которые я вовлекался. Но яследовал инстинкту самосохранения, пытаясь честно делать основнуюработу и оправдывая свои отступления в коммерцию тем же инстинктомсамосохранения.
Мною давно и прочно овладело уныние. Но с кем поделитьсяунынием? С Олей, живущей в мире создаваемых ею художественныхиллюзий? Что это даст? Она воспринимает мир эмоционально, и логикамоих умозаключений ее лишь огорчит, сподобив на пустые женскиеутешения. Так зачем бередить ей душу, тем паче в утешениях я ненуждаюсь? Эх, найти бы толковую компанию соратников, пренебрегающихмелкими целями и объединенных целью большой, позволившей бырассеять тот мрак, что впереди за горизонтом и что в душе… Но гдеих искать? На корабле нашего Управления лишь спасающие себякрысы.
Тем не менее, благие дела, несмотря на мой вселенский пессимизм,шли, бандиты арестовывались пачками, освобождались заложники,изымались пудами наркотики. Решетов, осваивающийся с новойдолжностью, препон нам не чинил, хотя и благодеяниями в наш адресне злоупотреблял. Сливкина не трогали, даже вручили ему кподоспевшему юбилею какой-то орденок, и он заметноприободрился.
Акимов через труп неизвестного бродяги, опознанный, впрочем,родственниками Тарасова, легализовал кончину товарища, якобыразмазанного по асфальту тяжелым грузовиком, и по подложномупаспорту отправил его в Эмираты под крыло к коммерсанту Диме отгреха подальше. Покойничка же незамедлительно кремировали.
Теперь за Акимова беспокоиться не следовало. Этот парень мог и ваду устроиться, как на курорте. Так что же говорить про курорт?
Вскоре состоялось очередное совещание в министерстве у Решетова,на которое он отчего-то вызвал не Сливкина, а меня. После совещанияпопросил задержаться. Справился добродушно, какая, дескать,обстановка в конторе?
– Ждем перемен, – честно поведал я.
– А они нужны? – вопросил провокатор.
– Вам решать.
– А где дружок твой?
Я не стал разыгрывать непонимание и морщить лоб.
– Говорят, погиб. Может, и убили. Очередная темная история.А что касается предыдущей, то и вспоминать неприятно…
– Мне тоже.
– Но мне неприятна моя причастность к ней. Абсолютноневольная. И разного рода ваши подозрения.
Решетов криво усмехнулся, похлопал меня по плечу.
– Да ты не расстраивайся особо. Мы ведь уже обсудили тему.И помни, где работаешь: в ментовке. А у нас чего только небывает.
– А кто ментовкой командует? – нагло вопросил я.
– Ну, пока еще не всей…
«Ах, вот какие у нас перспективы!» – восхитился я просебя.
Из дальнейших пояснений заместителя министра касательно будущегомоей персоны можно было сделать вывод типа: ты честный фраер, идина нары, ночью тебя никто не зарежет, зуб даю.
Я вернулся в контору, застав там смятенного Сливкина снаболевшим вопросом: с какой стати на совещание пригласили третьепо ранжиру лицо, проигнорировав главу Управления?
– Дело не в совещании, – ответил я. – У него былличный вопрос по нашим старым недоразумениям. Вопрос разрешили кобоюдному удовлетворению.
– Что за вопрос?
– Вот именно: что за вопрос?
– Ну-да, ну-да… А как насчет нас в общем?
– Сказал – живете спокойно…
По лицу Сливкина разлилась золотая церковная благодать. Глазаистомлено скатились к переносице.
А я, выйдя из его кабинета, подумал, что оптимизм – этонедостаток информации, а страх – ее отсутствие. И напрасно мойнынешний недальновидный шеф обольщается смиренностью вылезшего изклетки зверюги. Он еще только осматривается, сонно жмурясь, сладкопотягивается, разминая затекшие мышцы, и облизывается лениво,проверяя остроту клыков…
Вот и меня решил лишний раз проверить: дрогну ли, сдам лиТарасова, коли тот жив, покачу ли бочку на шефа, напрошусь ли впомощники…
Школа прииска, а не милиции научила меня выживанию и, может,спасла сегодня в очередной раз. А вот что спасет Сливкина –неизвестно. Решетов никогда не отмежуется от Управления, своегодетища. И не смирится с тем, что выкинули его ставленников ивозвысили предателей, в чье число едва не угодил и я.
Но все-таки новый кадровый бэмс грянул стремительно, неожиданнои ошарашивающе: не успели утихнуть страсти по Решетову в его новомкачестве, диктор из ящика оповестил народ о назначении новогоминистра. И на выплывшем в экране фото увиделась знакомая лысина ипронзительный взор исподлобья до колик знакомого персонажа.
В тот же день Сливкин с заболеванием политического характераслег в госпиталь, типа – «на сохранение», но данный наивный ходразвитию дальнейших событий не воспрепятствовал: настала жатвастрашной мести!
Я стоял в холле на первом этаже, когда тяжело отворился створвходной двери и в Управление бодрым шагом проследовали тенипрошлого, на ходу обрастая плотью хозяйской уверенности икритического осмысления до мелочей известной им обстановки,оставшейся на некоторое время без должного присмотра.
Десяток рослых мужиков с властными лицами, одетые в кожаныетеплые плащи и модные пальто, плечо к плечу шагали по мраморному,залитому светом люминесцентных ламп полу. Пару персонажей отличалиширокополые шляпы, что придавало всей группе сходство с кодлойчикагских гангстеров, следующих на крутые разборки с конкурентами.Что, впрочем, в какой-то степени соответствовало истине, как и ихобщая хмурая набыченность в осознании грядущих трудов по зачисткамнеправедного элемента, чей первый ряд составляли им же подобные,доживающие в своих служебных рвениях последние трагическиечасы.
Я узнавал знакомые лица прошлого начальника отдела кадров, замапо тылу, шефа собственной безопасности, начальников двухэкономических отделов, заместителя первого лица…
Возглавлял торжественное шествие Вова Филинов – дружок ибывший, еще по МУРу, сослуживец Решетова, до сей поры – главаодного из наших столичных подразделений, косвенно – мойподчиненный, а ныне, по надменно упершемуся в меня взгляду, –точно гражданин начальник.
Удостоив меня на ходу небрежного рукопожатия, Вова буркнул:
– Ты с нами! – И я послушно пристроился в арьергардпостроения к лифту, отмечая на себе явно благожелательные взорыновой руководящей банды.
Когда первую партию дородных прихвостней во главе с Филиновымпоглотил лифт, отправившись наверх, я, наклонившись к ухувозрожденного кадрового заправилы, доверительно спросил:
– А Сливкин-то как?..
– Рожденный ползать летит недолго, – донессяответ. – Из госпиталя на пенсию.
Да, не помогли нашему шустрому шефу ни покровители из мэрии, низаступники из министерства, ни наблюдатели из Администрации. И дажебанкиры Гуслинский и Волоколамский, прямые партнеры мэра, коим онтак усердно подлизывал их кривые стежки-дорожки. Во всех кругахрепертуар Сливкина посчитали исчерпанным, и он отправился напомойку правоохранительной истории. Правда, с набитыми до упоракарманами. В том числе – внутренними.
Тут было над чем задуматься.
Когда мы вошли в кабинет начальника управления, Филинов, еще несняв шляпы, уже сидел за столом, разговаривая по телефонуспецсвязи.