Страница 5 из 117
Визу, правда, получил со скрипом. Дал, простодушный чудак,положительный ответ в анкете относительно судимостей. И консулпопросил принести копии приговоров. Ознакомившись с последним, гдефигурировало слово «грабеж», поднял на меня испуганно толстенныелинзы роговых очков, молвив:
– Да вы же… гангстер!
– Но я же к маме… – промолвил я.
И визу дали.
Впечатления от визита были приятными и пресными, как отрахат-лукума после кружки пивка. Уютный бруклинский домик в пляжнойзоне океана, примыкающий боковыми стенами к себе подобным; заднийдворик с зеленой лужайкой и разноцветьем клумб; тихая улочка,обсаженная вековыми деревьями; морской кристальный воздух.
Супруг мамы – сухопарый доброжелательный ирландец,профессор медицины, принял меня по-родственному, хлопотал о каждоймелочи и каждодневно убеждал остаться, но веяло от него такойдобропорядочной скукой и пунктуальным распорядком, что утомился я впредупредительности его до невозможности. А эти чинные компанииместных розовощеких обывателей с их сходками на шашлык, именуемые«пати» и «барбекю»; картинный ужас при виде сигареты в моих руках;металлокерамические улыбки, вопросы о том, есть ли в Россиимамонты, чем балалайка отличается от банджо и построят ли демократымавзолей для Горбачева и Ельцина согласно известной историческойаналогии. Наконец, бесконечные дебаты о налогах, страховках, акцияхи деньгах.
А местечко – вполне. Все заборы – в гроздьяхвинограда, теплынь курортная. Вышел в шортах с удочкой к океануи – уди рыбку. Ялта. И даже не верится, что в часе езды –Манхэттен с его небоскребами и выспренними авеню. Апоблизости – дислокация крепкой русской общины –Брайтон-бич. Если жить там – английский без надобности. Тамуже колбасно-ананасная американская Одесса, соседствующая с нашейопять-таки американской Ялтой.
В общем, красота и симметрия, удобств – куча, но черезнеделю я уяснил: пора домой, погуляли. Я даже не знаю, как описатьсвое состояние после проведенных за океаном трех недель. Я…заболел. Я энергетически ощущал свою оторванность от России. Иникакие американские витамины восстановить образовавшуюся во мнеболезненную пустоту, выкручивающую все нутро, не могли. И я рванулназад. И уже на следующий день по возвращении, оглядев знакомыйзаснеженный дворик, блаженно понял: дома!
После я много раз ездил по миру, но когда убываешь за моря идолины с убежденностью обязательного возвращения, она, какпрививка, спасает тебя от разлуки с корнями. А в Америку-то, чегогреха таить, я ехал с тайной мыслишкой остаться… И мыслишка этапрививку изничтожила. Так или иначе, но я определился: жить мнесуждено в России, а потому и будем здесь жить. Но моим большимамериканским достижением явился краткий и яркий любовный роман,продолжающийся до сих пор и кто знает, что сулящий в туманномбудущем.
Эффектную брюнетку звали Леной, и была она подругой мамы, хотяпо годам являла мою ровесницу. Но по уму и хватке превосходиладесяток наимудрейших евреев, и не то, что коня, а слона моглаостановить на скаку. Владела рестораном и парой магазинов, ездилана новеньком «Бентли» и буквально купалась в успехе и здравии. Ипросто не верилось, что деревенская девчонка из уральского села,набравшись наглости, без гроша в кармане приехала с каким-тотанцевальным ансамблем в Штаты, осталась на улице, но выжила ивыкарабкалась из трясины на свой солнечный газон. Чего это ейстоило – оставалось только догадываться. Хороший повод длядогадок представлял ее супруг, от которого было двое детей:авторитетный итальянский мафиози. Уже пару лет они проживалираздельно, однако сохраняли весьма дружеские отношения.
– А чего расстались? – спросил ее я.
– Да все само собой изжилось, – равнодушно пожавплечами, объяснила она. – Прошла любовь, остались хлопоты.Обычное дело, никто не в претензии. На детей денег дает, оставилмне дом… И в делах помогает. Нормальный мужик. И я его понимаю:сорок с небольшим, вокруг двадцатилетние девки, своя яхта, каждыйдень – праздник, а тут какая-то старая баба, детскиесопли…
– Какая же ты старая? Тебя в кино снимать надо!
– Я уясняю сверхзадачу твоих комплиментов, Юра. Но тыпросто не видел его девок.
И не увидел. И видеть никого не хотел после трех дней и ночей, втечение которых мы не вылезали из постели. И помани она меня, я быостался. Но манить меня в свою жизнь она не стала. Сказала:
– Ты не из этих… Не из эмигрантов. Тебе в России жить надо.Тут ты гость, а приспосабливаться начнешь – хребет согнешь.Буду по тебе скучать. Но тебе соскучиться не дам. В России бываюкаждый месяц по делам. Примешь в гости?
И залетала ко мне теперь эта дивная яркая птица постоянно, ижила у меня, моталась по своим неведомым мне делам, а послеуезжала, оставляя меня счастливого, опустошенного, надеющегося наследующую с ней встречу и живущего в ожидании ее.
Я любил ее. Но – отстраненно, понимая, что брак с ней былбы ошибкой. Органически совпадающие друг с другом любовники,собеседники и просто близкие люди, мы были разделены в общностибытия хотя бы своими характерами. Она была лидером – жестким,властным, подчинявшим вокруг себя всех во имя своих желаний икапризов. А я не терпел покушений на свою свободу. Широта ее жизнии трат заставляли меня лишь беспомощно воздыхать, а вступать в рольмуженька-приживалы, рано или поздно должного влачить лакейскуюлямку, ничуть не вдохновляло. Это великолепно понимала и она,тактично не замечая мою бедность и не выпячивая своевеликолепие.
Мы стали ближайшими друзьями, и она поверяла мне все какдействительно родному человеку. Ох, Ленка! Я и думать не думал, ноее связи с криминальным миром России и Штатов были всесторонни, ипользовалась она ими изощренно и твердо. Гнала в Нью-Йоркконтрабанду, на корню скупив таможни по обеим сторонам границы,устраивала жаждущим визы и настоящие американские документы не безпомощи своего муженька, отмывала деньги, поставляла кокаин ввеликосветские американские круги и спекулировала недвижимостью вНью-Йорке.
Много раз она пыталась пристроить меня в какой-нибудь приличныйбизнес, но что-то меня неизменно пугало, да и не хотел я быть ейчем-то обязанным, и не стремился в ее деляческий клуб с еговычурными изысками и непомерными аппетитами, откровенно чуждымимоей натуре. Да и чего пенять на жизнь? Бизнес шел ни шатко нивалко, но на хлеб с икрой хватало, холостяцкая моя жизньразбавлялась мелкими амурными приключениями, плыл я по тепломутечению обстоятельств и стремительного времени, ни в чем себе неотказывая, ни к чему особенному не стремясь, и был, в общем-то,счастлив. К алмазам и злату был равнодушен, равно как к особнякам ссияющими палатами, а потому к большим деньгам не лез, ибо гдебольшие деньги, там и большая беда. С биографией своей исудимостями карьера мне не светила, на большие предпринимательскиепроекты не хватало ни связей, ни мозгов. То есть упорно ипринципиально я отрекался от желаний власти, миллионов и славы.Вялый, аполитичный мещанин. А скажите, куда стремиться и зачем? Квысокой цели и к идеалам? Был бы рад. Только этот горизонт пуст. Исподвижников нет. Выросло и окрепло новое поколение, чье сознаниенапиталось чужой музыкой, фильмами и прочей поп-культурой. Этопоколение потребителей, ни в грош не ставящих своего ближнего. Идостаточно сесть в вагон метро, чтобы увидеть у каждого второгоюнца наушник, через который в его мозг долбит ритмическаябессмыслица, а когда поезд вырывается на открытые просторы, товидишь стены гаражей и домов, размалеванных иностранными буквами.Настенная живопись – точно такая, какую я видел в трущобахНью-Йорка. И по стилю, и по содержанию. А ведь кто-то вложил всеэто в мозги дурачков? Кто-кто весьма умный. Понимающий, что и бомбне надо, и подрыва экономики даже, а только приучи племя молодое кизвращениям и к эрзацам, и исчезнет в нем все живое и чуткое, и ужза Родину на амбразуру никто грудью не ляжет. Каждый будет в своейконуре высиживать. А коли горит конура рядом – плевать.Впрочем, даже интересно. Тем более мы живем в предвкушениикатастроф. Мы упиваемся ими. И каждый раз, включая телевизор,ожидаем чего-то горяченького. Но ясное дело – чтобы случилосьоно в безопасном отдалении от нас. И ничем я не лучше иных жителеймоей страны третьего мира. Где главная цель – заработать накусок колбасы. Или на «Мерседес» и на кусок колбасы.