Главное управление

– Зарплата у меня маленькая, – объяснил он как-тоодному из криминальных авторитетов свою позицию. – А семьябольшая. Деньги мне нужны. Но ты поясни всем заинтересованным: уменя много знакомых коммерсантов, нуждающихся в юридическихконсультациях. Я их даю, скажем, так. Но если возьму деньги ублатных, вам и уподоблюсь. И спрашивать вы будете с меня как сосвоего. По всей строгости. И правильно сделаете. Вопрос: так зачеммне себя терять? И лезть обеими руками в капкан?

Я обрисовал ему ситуацию.

– Слышал я о ваших злоключениях, – вздохнул он. –Но разбираться, кто там прав, кто – нет, не собираюсь.Просишь – сделаю. «Чехи», кстати, уже стрелки по данномувопросу друг на друга переводят, скоро, помяни мое слово, начнетсяотстрел подозреваемых… Если, конечно, Тарасов на себя ничего невозьмет. И подвигли «чехов» на внутреннюю измену, полагаю, егокореша-чекисты. Их методами отпахивает…

– А у нас методы другие? – заметил я.

– Мы тоже спецслужба, куда деваться… – пожал онплечами. – А вы с Акимовым вроде выпали из круга виновных… Новот в Тарасове я и сам не уверен: акула без принципов. Ноопять-таки: если ты просишь…

Вечером он позвонил мне, устало сообщив:

– На месте все в курсе. Вывод у урок такой: правильногомента прессуют неправильные менты с подачи ненавистных славянскойбратве «чехов». И хотят использовать честных пацанов для опрессовкиТарасова втемную. Но – дескать, не угадали, умники. Оркестра ишампанского по его прибытии не гарантирую, но устроится как мирныйподселенец. «Смотрящий» позаботится. Единственно, надо подогретьтюремных оперов, чтобы мышление сторон приобрело коллективныйхарактер. Ведь отчеты наверх обязаны поступать, так? А в отчетахдолжна плескаться сплошная жуть… И составят отчеты повесть онесгибаемом чекисте.

– Это понятно, – сказал я, вспомнив об увесистой сумкес долларами, легкомысленно хранящейся в гараже.

Поместить деньги в банковскую ячейку я до сих пор не сподобился,опасаясь искусной наружки, сливов информации из банков и,соответственно, своего разоблачения.

Спустя несколько дней я столкнулся в холле конторы с Соколовым,подписывающим обходной лист. С темными кругами под глазами,трясущийся, небритый, в затертом свитерке, он являл ярчайший примертех истин, что все проходит, а поднявшийся высоко падаетбольно.

Большинство бывших сослуживцев взирало на него как нараздавленного слизняка, что заставило меня сделать неутешительныевыводы об истинной сути подлых натур сотоварищей, некогда угодливопресмыкавшихся перед правой рукой тирана. Мне Соколов был глубоконесимпатичен, но пинать упавшего я не стал, и вовсе не из-за того,что упавший мог встать, – я попросту этого не умел.

Пожал ему руку, сказал тихо:

– Вроде твою карусель заклинило, соскакивай поскорей инигде не светись.

– Спасибо тебе, – произнес он вдумчиво. –Выручил.

– Ты о чем?

– Сливкин сказал, ты перед замом министра хлопотал, и еслибы не это, растерзал бы он меня… Вот сука, да? Но я для тебя, Юра,теперь… все что угодно! Запомни! Жизнь – длинная, хотяпроходит быстро…

– Если чего – обращайся, – сказал я, сподобившисьна повторное, прощальное рукопожатие.

Изощряться в любезностях не стоило: во-первых, сам факт нашегообщения мог бы поселить разнообразные догадки в умах,незамедлительно поделившихся бы с ними в кругу моих вероятныхнедоброжелателей, а во-вторых, через считаные минуты начиналосьбольшое совещание у Сливкина, посвященное перспективам развитияучреждения под стягом новых инициатив.

Я сидел в знакомом кабинете, где еще витала зловещая теньбывшего хозяина, вспоминая свой первый приход сюда и поражаясь ужепривычной процедуре милицейского командного сборища.

Я знал все нюансы текущих проблем, подоплеку слов, интригупредложений, актерство реакций, затаенный смех, притворнуюпокорность, вдумчивую глупость и выверенную уместность горячностивозражений, не противоречащих генеральной линии.

Сливкин был отнюдь не дурак: ломать мощную машину, созданнуюпредшественником, в планы его не входило. Он быстро уяснил, чтооказался владельцем чуткого, налаженного механизма, способногообеспечить ему грандиозную тайную и явную власть. В егораспоряжении были потоки живой закрытой информации, агрессивнаясвора выученных оперов, куча оружия и спецтехники, закаленныйспецназ и, главное, прямое влияние на политику и бизнес. И как«колбасник» и прирожденный хозяйственник с прочными крестьянскимикорнями, отраженными во всем облике его, он понимал: дляподдержания власти, а значит, благополучия вассалов, потребуютсяденьги. Именно деньги, а не бюджетный тощий мешок с медяками.

– Теперь – о фонде, – сказал он. – Идея,безусловно, разумная. Нам надо озаботиться категориеймалообеспеченных сотрудников, и мы озаботились уже. Но что тутглавное? Контроль и прозрачность, верно я говорю? То естьруководитель обязан быть в курсе, кому и чего… Вот так, уважаемые.А налицо прошлые нарушения, загадочность налицо совершенно неясная.Так что фонд нужен, но новый. Без него, конечно, старт будет…неуравновешенный. – Тут он взглянул на меня, видимо, припомнивсвой вдохновенный монолог в кабинете замминистра о порочностивсякого рода коммерческих образований в тени милиции, но я хранилуважительное внимание с признаками глубокого склероза, и онпродолжил на вдохновенной ноте: – Отделам надо постаратьсяукрепить материальную базу, опираясь на исключительно позитивныйопыт. Накопленный накануне. Новый начальник фонда…

– Президент, – мягко поправил его заместитель.

– Президент! – согласился Сливкин. – Президента явыбрал какого надо, без дураков всяких, представлю завтра, пареньсвой, все, так сказать, будет путем… Вопросы?

– План бы уменьшить… по сбору… – прошелестела робкаяреплика.

– Планы у нас всегда только увеличивали, – парировална это Сливкин. – У нас, товарищи, впереди большие дела, азначит, расходы… Ворота вон заедают на въезде хотя бы… В сортирахвся плитка осыпалась, у меня в кабинете и то дверь перекошена… Авпереди День милиции, опять-таки надо отметить человекообразно:премии, цветы дамам, духи, может быть, какие… Милиция у наснародная, а потому народом должна и финансироваться. Проникнитесь,в общем. Тут отговоркам не место. Тут сразу видишь человекасознательного по результатам. Особенно из экономического нашегоблока… Не зря же вы там… Ну, все. Каждый, чувствуется, идеивоспринял как надо. Все свободны, все – за дела! Сачкуют вармии! И не надо делать удивленных движений руками… А кому леньчесаться – пусть моется!

Глава 8

Все начальники в нашей стране ориентированы на те или иныевластительные кланы. Если Решетов опирался на вылупившихся изэкономических неразберих перестройки олигархов, то Сливкин всецелозависел от покровителей из мэрии, сумевших сконцентрировать в своихзагребущих лапах такую власть и деньги, что мириться с их влияниеми прихотями приходилось даже президенту.

Москва питалась энергиями всей страны, обособляясь в государствопри государстве. Здесь находились мозг и сердце России, сплетениевсех периферийных интересов, регулятор их взаимодействий иконфликтов. Сподобься враг точным ядерным ударом уничтожить этососредоточение клубка миллионов переплетенных нитей, странапревратилась бы в аморфную массу беспомощных территорий стянущимися в никуда лохмами связующих тенет. Так что мэрия при всейсвоей наглой самостоятельности и кураже была скалой, о которойразбивались в клочья все валы федеральных возмущенныхпритязаний.

Секрет же непоколебимых позиций городских истуканов состоял всамой истории их появления у власти. Первый мэр – беспомощныйи рыхлый, как студень в целлофане, выкинутый дурью революционныхволн перестройки на пьедестал, книжник и теоретик, был сродникляче, должной тянуть на себе железнодорожный состав. Причем подпостоянным бандитским артобстрелом лихолетья девяностых. Нихозяйственных знаний, ни твердого морального стержня, ниспособности к анализу и новшествам, наконец, элементарного здоровьядля пахоты сутками без роздыха у него не было. Зато развитымчувством самосохранения он, несомненно, обладал и, решивдовольствоваться малым, подобно залетному мародеру, наткнувшемусяна случайную поживу, сгреб, что на поверхности блестело, и с мешкомломанулся в кусты за обочину пришедшей в упадок магистрали. А местоего неторопливо и обстоятельно занял человек хладнокровный,мыслящий масштабно и на низкокалорийные навары не разменивавшийся.Подобрал себе соответствующую команду с талантом дальнего прицела,и город в считаные месяцы забурлил деловой активностью. А уже черезпару лет хозяева столицы превратились в атлантов, чье удаление спостов грозило обрушением всего здания. И тот же президент,капризно бушуя в привычной нетрезвости, подвигавшей его напостоянные опалы, тронуть мэра боялся, как опасную мину, понимая,что не шестерня это, а вал, и выдерни его, застопорится снепоправимыми перекосами весь механизм. А по гарантиям иобязательствам мэра, превратившим серенькую нищую столицу вочередной Вавилон, не расплатится вся страна.