Страница 30 из 117
– Отговорочки для дураков, – подытожил я, прикидываяпсихологию ушлых урок, их звериную интуицию и способность сразу жевычислить стукача или проштрафившегося фраера. – Кого-нибудьиз нас «чехи» похитят, наладят дыбу – вмиг язычок развяжется…А тут еще кровь…
– Ну, будем действовать по обстоятельствам, – сказалТарасов. – Но моя доля пятьдесят процентов, ведь главныевопросы ко мне…
– Да ты хоть все забери, – в сердцах плюнул я.
– Теперь это уже ничего не исправит, – задумчивоотозвался он.
И мы все трое, включая автора фразы, внезапно замолчали,пораженные ее гнетущим смыслом. Вот, влипли!
Решетов, уже две недели мотавшийся по командировкам и отдавшийдело по чеченской базе полностью мне на откуп, поначалу выслушалмой доклад с энтузиазмом: дескать, так держать! – ираспорядился выписать нам премии в размере месячного оклада, нобуквально через час снова призвал меня на ковер.
Он дышал нескрываемой злобой и слов в общении со мной неподбирал.
– Где, сука, бабки?! – орал он, набухая лиловой кровьюи не стесняясь никаких прослушек и секретарш, суетившихся вкабинете с чаем и пирожками. – Вы знаете, кретины, чьи бабкисперли?! Недоумки, срань подзаборная! И он на меня еще зенки лупит,как новорожденный! Здесь кто идиот – я или ты?
– Товарищ генерал… При вашем опыте и знании людей вряд либы вы взяли к себе на работу идиота, – ответил я, вторымпланом припомнив сентенцию: лесть – разменная монета, чьехождение в обращении зависит от нашего тщеславия.
А далее, проникновенно играя в незамутненную догадкаминевинность, я изложил свое полное непонимание природы возникшихстрастей. Не сдвинувшись ни на микрон с позиции кондового служаки,честно отработавшего по заданной теме.
Решетов сбавил обороты. Взор, обращенный на меня, отличалопрежнее недоверие, но поток ругательств иссяк.
– Где данные технической записи? – спросил он.
– У чекистов, они ее вели…
– А с чего чекисты приклеились к задаче?
– Так они уже пасли место… По стуку. Антитеррористическиевеяния… Я ведь докладывал. И вы же сами дали «добро» насовместное…
– Ты мной не оправдывайся, дурогон! Нашел себе дружков слубянской «малины»! Беспределом ЧК прикрыться решили? Так это плодвашего нахального воображения! Хрен угадали, умники! Та-ак! Данныенаблюдения и все материалы ко мне на стол! Фамилии всех, кто тамбыл, – сюда!
– Да там полно народу толклось… Одних «собрят» – целоеотделение…
– Ты мне на спецназ не кивай! «Там!» Там –дисциплинированные, наивные ребята, беззаветные служаки…
– Ага… – позволил я себе дерзость. – В прошлыйраз в промзоне на складе заложника освобождали, а там штабель спивом в жестянках… Полштабеля в карманах вынесли, я на минутуотвернулся… У них карманов у каждого, как у сто кенгуру… И вообще…Что за деньги? Чьи деньги?
– У-узнаешь в свое время! – протянул он созначением. – Вон пошел! Вприсядку, сука!
Вечером ко мне домой нагрянула служба нашей безопасности,произведя подробный безуспешный обыск, после которого янедосчитался кое-каких мелочей, но да ладно. Обыск прошел и уАкимова. На законность подобного рода действий мы, естественно, нероптали – издержки службы, понятно дураку. Но вот Тарасов,потрепанный домогательствами своих ведомственных инстанций, открылтайную суть начальственного недовольства, и суть эта повергла нас вуныние беспросветное.
Раскрылась тайна фразы «Деньги за Герыча». «Герычем» горцыименовали Сергея Герасимовича, ответственного чиновника, недавнопохищенного в Чечне в районе боевых действий.
За возвраты заложников из горного плена успешно хлопоталустремленный в большую политику бизнесмен Сосновский, бесконтрольновыплачивая за вызволение страждущих бюджетные деньги, а поддерживалего благие начинания как официальный куратор Решетов. Такимобразом, мы влезли как хорьки в курятник, в бизнес высших сфер. Мысперли доллары Решетова!
Никакой рапорт об увольнении теперь бы меня не спас. Наоборот,усугубил бы положение подозреваемого и лишил бы всякой защиты.Равно как и побег за границу.
Перед прослушкой мы разыгрывали разнообразные спектакли, должныедоказать нашу непричастность к случившейся несуразице, запускалиходатайства через лживо сочувствующего нам Соколова, однако мощнаямашина сыска, перемалывавшая всякую деталь в поисках правдысермяжной, двигалась неумолимо и мрачно, как тяжелый танк в боевомрассветном походе.
Моя нервная система претерпевала серьезный урон. Я напрочьлишился аппетита и жил как во сне, не расставаясь с бронежилетом итабельным оружием. Мои подельнички тоже заметно поникли.
Умником оказался лишь коммерсант Дима, справедливо плюнувший навсе наши заверения в обеспечении безопасности, скоренькоперебросивший свои капиталы в банки Арабских Эмиратов, где у негоимелись счета, и слинявший в благословенный район Персидскогозалива в компании своих дружков, на кого уже были заготовленыподписки о невыезде.
Таким образом, таможенное дело, висевшее на Диме, со скрежетомпровисло, но я решил, выждав время, его попросту прикрыть. Но да ине оно волновало меня, а конечный результат тайного беспощадногосыска.
И долго ждать себя результат не замедлил. Сыск вели людисерьезные, заинтересованные, и главный подозреваемый определился вих глазах безошибочно: жуликоватый чекист Тарасов!
Однако несмотря на всю мощь и влияние пострадавшей стороны,Тарасов входил в Систему, крайне болезненно реагирующую насторонние притязания к своим адептам. Более того – обладалродственными связями с одним из руководителей карательноговсесильного ведомства. И беспардонно распять его на крестесомнительных олигархически-милицейских претензий являло задачускользкую и чреватую пламенным чекистским ответом. А посему меры кнему применились неформальные, выразившиеся в попытке похищения идальнейшего водворения в неизвестный конспиративный подвал.
Оппоненты не учли одного: высочайшей боевой подготовки иредкостной реакции объекта. Похищавшие его возле дома кавказскиебоевики были разбросаны по сторонам, а выпрыгнувшие из подъехавшеймашины их сотоварищи расстреляны кувыркавшимся на асфальтеТарасовым, как мишени в тире, из неуставного пистолета иностранногопроизводства.
С копией его служебной объяснительной записки по данномуинциденту мне довелось ознакомиться:
Интуитивно предчувствуя опасность, покидая местопостоянной работы, я надел под пальто имеющийся у меня в служебномраспоряжении бронежилет. У подъезда дома меня атаковали двоенеизвестных лиц кавказской национальности, от физическихдомогательств которых я освободился с помощью знакомых мне приемовсамозащиты. Внезапно из подъехавшего к месту моей обороныавтомобиля, выскочили вооруженные люди, но тут я увидел у двериподъезда пистолет «Глок» австрийского производства, видимо,подброшенный туда неизвестными доброжелателями, после чего произвелогонь на поражение в прежних целях обороны в сторону направленныхна меня огнестрельных средств нападавших лиц. Граждане, напавшие наменя у подъезда, тем временем вновь проявили боевую активность, всилу чего мне пришлось применить к ним действия аналогичногохарактера.
Смех смехом, а спустя сутки, не принимая во внимание лепет опредупредительных выстрелах в головы нападавших, в рамках статей опревышении необходимой обороны и незаконного ношения оружия, тобишь «Глока», похищенного, кстати, как выяснилось, изэкспертно-криминалистического отдела, Вадима арестовали, поместив вЛефортово, на попечительство своих братцев-чекистов. Хотя, каквыведал Акимов, заинтересованные лица настаивали на его водворениев уголовную тюрьму. Где, конечно же, он тут же попал бы под прессневыносимых пыток.
Решетов со мной подчеркнуто не общался, но вскоре меня вызвал ксебе его заместитель, рассеянно порылся в каких-то папках сбумагами на своем столе и буднично поведал, обратив ко мне своюкартонную безликую рожу:
– Завтра отправляетесь с Акимовым в командировку. В Чечню.Дела сдадите заместителю. Вопросы?
Вопросов было много, но данный начальничек и при всем желанииответить бы на них не смог, слепо следуя распоряжениям, поступившимиз соседнего кабинета, где обретался его шеф, любивший глупых замови не склонный к комментариям по поводу своих решений.