Главное управление

– Ну, и чего делать будем? – спросил он, взирая наменя искоса.

– Жду ваших указаний.

– Получишь данные от Соколова, – буркнул он. – Ихи переправишь. – Помедлил. В раздумье качнул головой, вновьиспытующе зыркнув на меня. – Что же, ставки сделаны, –произнес устало. – Смотри, как бы не ошибиться. Может, вернеетебе было бы другим угождать…

– Ну, вы же мне объяснили, кто у меня единственнаяопора, – без энтузиазма сказал я. – А я вам поверил.

– Что же, блаженны верующие, – произнес он. –Только истинно верующие, ты это запомни!

На том и расстались. Дезу от Соколова я получил на следующийдень. Ознакомившись с ней, Тарасов и Акимов скривили презрительнофизиономии: в доносе грубо обалгивались высокие персонажи,наверняка впоследствии должные ознакомиться с кляузой инепринужденно доказать свою непричастность Владимиру Иосифовичу.Таким образом Решетов явно и бессовестно подставлял меня, обмениваясвою сиюминутную благосклонность ко мне на мою дальнейшуюкатастрофу.

Теперь никаких мук совести по поводу своей двойной игры я уже неиспытывал. Мы сляпали собственную убойную справку, и Акимов отвезее по адресу, получив гарантии о своем скором повышении в звании.Все это прошло обыденным эпизодом в захватившей нас подготовке коперации по ликвидации тайного чеченского логова.

Глава 5

Тарасов, видимо, жаждавший отличиться по службе, запустил посвоему непосредственному руководству пулю о вероятном разоблачениигнездовища террористов; пуля, поскакав рикошетом в начальственныхлубянских кабинетах, полетела обратно к нам и застрялаокончательной точкой в решении о плотных совместных действиях, чегоВадим, назначенный старшим от ГэБэ, и добивался. Сути его яростныхинициатив я понять не мог, но их двусмысленность, судя по блудливымогонькам в глазах сотоварища, интуитивно обнаружил. Какой-тонеясный личный интерес он тут определенно выкручивал, но меня этоне заботило, тем более он тянул на себе весь груз черновойработы.

На чердаке соседней пустующей дачи его стараниями расположилсяпост наблюдения с камерами, в том числе – ночного видения;отрабатывались приезжающие машины и визитеры, сканировалисьразговоры, ведущиеся в доме. Вернее, их обрывки, если беседы велисьнепосредственно у оконных проемов. Однажды мелькнула фраза: «Деньгиза Герыча». Фраза подтверждала слова Димы, но что-то в ее неуклюжемпостроении настораживало. Может, речь шла вовсе не о героине? Я незамедлил выразить свое сомнение по данному поводу, хотя сослуживцыпребывали в безоглядном оптимизме, а предстоящая операциявырисовывалась чистенькой и гладенькой до разочарования, без пальбыи даже без средней тяжести рукоприкладства.

СОБР – специальный отряд быстрого реагирования, на нашемместном жаргоне – «собрята» – только и ждал команды«фас», но Тарасов терпеливо дожидался обозначенного Димой дня, хотявсякого рода грузы в особняк завозились, и пощупать их у всехчесались руки. К тому же прослушка подтвердила, что, как иожидалось, неведомый, но авторитетный Иса должен приехать в субботувечером, и мы надеялись на большой улов в виде тюка с героином.

Ощущение возможной накладки все-таки не отпускало меня, и, вочередной раз выслушав мое нытье, Акимов предложил:

– Если боишься, что в деле возникнут трупы, а товара небудет, есть страховочный вариант: пусть «чехи» снова похитят Диму.А мы – освободим заложника. На это спишется любой провал. Ещеи по медальке получим.

Диму было жаль, но в очередной раз пожертвовав неприкосновеннымзапасом своего гуманизма, я дал согласие.

Через агента мы запустили слушок, будто за свое спасение Диманам не заплатил, а нагло надув, исчез с правоохранительногогоризонта. Но мало того, что исчез! Напоследок он кинул один извторостепенных банков на три миллиона долларов, о чем мы запустилидезу через специализированную телепрограмму, освещающую достиженияотечественного криминала. А для поддержания сущей правдоподобноститакой информации нами был задержан один из алчущих Диминой кровушкибандитов и пристрастно допрошен на тот предмет, не приложила лируку к исчезновению коммерсанта кавказская мафия?

Чечен клялся мамой, хлебом и Богом, что Диму никто не обижал, нов миндалевидных глазах его то и дело мелькал злорадный огонек,суливший неотвратимую месть подлому коммерсанту, отнынебеззащитному, как мышь в серпентарии, и мы были уверены, что черезсчитаные часы бандиты выставят своих дозорных во всех местах, гдеранее мелькал их шустрый партнер.

Между тем Дима, полагая, что находится под нашим несокрушимымпокровительством, вел светский образ жизни и, не изменяя привычкам,каждую субботу обедал в ресторане «Скромное обаяние буржуазии»,заказывая после десерта мартини и любимую гаванскую сигару«Бэкгаммон», подаваемую в алюминиевом чехольчике, схожим по размеруи форме с пенисом средней величины.

До сигары, впрочем, на сей раз дело не дошло: невзирая напротесты обслуги и охраны, в зал ворвались пятеро небритых людей,явно спустившихся с гор, нанесли, не вдаваясь в пояснения,почетному посетителю побои и, подхватив обмякшее тело под микитки,проволокли его в направлении грозного черного джипа. Джип, в чейбагажник кануло, призывая о помощи, тело, тронулся с места, ипреследовать его никто не стал. Разве – машина нашейнаружки.

О факте похищения, равно как и о неоплаченной трапезеадминистрация ресторана также стыдливо промолчала, так что не будьситуация управляемой, этот обед оказался бы для Димы последним.

Мы облегченно вздохнули, когда жертву привезли по прежнемуадресу, водрузив в знакомый ей подвал. На немедленный допрос спристрастием чеченские дознаватели, естественно, не сподобились,ибо предполагал допрос многие часы доверительности, напряженияинтеллектов и кулаков, а между тем вот-вот должен был пожаловатьответственный гость, требовавший первостепенного внимания.

Мы томились в затхлости пыльного чердака, оборудованного поднаблюдательный пункт, в ожидании долгожданной развязки. Двое оперовиз ФСБ, присев на застланную газетой несущую балку, пили кофе изтермоса и покуривали, стряхивая пепел в ржавую жестяную банку. Одиниз оперов читал какой-то замусоленный журнал, на чердакеобнаруженный, цитируя выдержки из него и одновременно комментируяих:

– Во дела, а?! У свиньи оргазм длится тридцать минут… Нифига се… Хочу быть свиньей в будущей жизни. У сома двадцать семьтысяч вкусовых рецепторов. Там чего, на дне, сплошные деликатесы?Тэк-с… Таракан живет без головы восемь дней, после чего умирает отголода. А я все о свинье думаю… Тридцать минут! Блоха можетпрыгнуть на расстояние в триста пятьдесят раз больше своеготела.

– Все равно, что человек через футбольное поле, –удивился его напарник.

– Чего там поле! Тридцать минут! Повезло свинье! Ты толькопредставь! Э… Слоны – единственные животные, которые не умеютпрыгать.

– Так оно и к лучшему, наверное, – заметилнапарник.

– Львы порой спариваются более пятидесяти раз в день.

– А ты говоришь – свинья… Недаром лев – царьзверей.

– Не, свиньей быть лучше, качество превыше количества.Слушай дальше: глаза у страуса больше, чем его мозг.

– Я знаю таких людей, – сказал напарник увереннымголосом.

– А у морской звезды вообще нет мозга.

– И таких людей я знаю. Кстати, а самое несчастноеживотное – осьминог.

– Это почему?

– У него ноги от ушей, руки из жопы, жопа с ушами, и мозг,естественно, тоже в жопе.

– Да ладно тебе, остряк нашелся. Слушай, тут еще: люди идельфины – единственные виды, кто занимается сексом радиудовольствия. Эй… а как же тогда свинья?

Ответа на сей вопрос чтец-популизатор не получил.

– Прибыли! – сообщил я, глядя, как к дому подъезжаетгрузный представительский «Мерседес», сопровождаемый машинойпродажной дорожно-патрульной службы. Номерок на «Мерседесе» былполублатной, с двумя передними нулями, но с корявой серией.

Журнал был отброшен в сторону, и оперативники вмиг скучились усмотрового оконца, горячо задышав мне в затылок.