Главное управление

Лица лучились от избытка сопереживания и уважительногоподобострастия. О моем новом назначении в низовое подразделениекамарилья еще не ведала. Однако следуя приличиям и традиции,пришлось вести особо приближенных из белых подворотничков вресторан, где предстояла работа, чья суть заключалась в освоенноймной роли: ни слова лишнего, ни жеста суетного, ни смеха пустого.Правила поведения ответственного офицера органов в среде себеподобных я, похоже, начал уверенно и творчески осваивать. И нетакая уж это простая задача для человека эмоционального, искреннегои думающего.

Спустя неделю генерал отрядил меня на новое место службы, дав насей счет необходимые указания тамошнему начальнику.

Отзвонив Юре и привычными иносказаниями поведав о своемповышении в звании, услышал равнодушное:

– Ну, а чего удивительного? Обычный бартер. Ты им услугу намиллион, а они тебе погоны из дежурного ящика, что под столом, ихтам немеряно, картонок этих, в тряпичной вязи, резинкамиперетянутых. Министр, кстати, своей властью полковника любому сулицы выписать может, а уж тебе-то – какая проблема? Ты и вштате, и в самых высях, и, кто знает, какие поручения исполняешь,так что по адресу, согласно прописке. Но все равно поздравляю. Хотятак и так скоро на выход… Рапорт заготовил?

– Ты чего по телефону… это…

– Да кому мы нужны… Ха, чувствую, напугали тебя изрядноправилами надлежащего поведения в вашем серпентарии…

Я хмуро поведал о случившихся служебных переменах и о своемпереводе в боевое подразделение. И здесь тон его, умудренный иснисходительный, резко сменил октаву, наполнившись заполошнойрастерянностью:

– Ты куда суешься, дурак? Это же не бумажки перекладывать!Это – из кондукторов в машинисты! Другая работа! И ты в нейхоть какие нюансы, но должен знать! Согласно твоему прошлому. Тутне сыграть! Не кино! Да я бы не справился! Не-е, так мы недоговаривались. Какой ты опер! Раскусят в два счета! Не по Хуанусомбреро!

Дальнейшие его визги и причитания я выслушивать не стал, оборвавсвязь. Для себя же решил: глянем осторожно на новое место,потолкаемся там денек-два, а после, коли признак малейшей опасностиучуится, то и завершим эпопею этим самым ударным и окончательнымрапортом. А в том, что вот так, с ходу, меня разоблачат, мнекатегорически не верилось. А верилось глубоко и убежденно, что всеудастся, ведь поднаторел я в игре на чужом поле, уяснил правила, исамое удивительное – захватила и приворожила меня эта игра,хотя азартом я никогда не отличался.

Противовесом увольнению был и прежний кондовый вопрос: каккормиться на воле?

Ну? И кто даст ответ? Нет ответа. А на советы все охочи. Так чтосовет советом, а обед обедом. И вообще: чем дальше в лес, тем фигвернешься.

Глава 3

Управление встретило меня атмосферой деловитости, спешки ивзбудораженности: сотрудники сновали по коридорам и этажам,толклись на лестничных пролетах, обсуждая рабочие вопросы, параднаядверь не успевала закрываться, пропуская и выпуская спешащийкуда-то люд.

Здесь бурлила большая и горячая работа, что чувствовалось ужепри входе в просторный холл учреждения, где у стенки с поднятымируками и вывернутыми карманами покорно раскорячились какие-тозадержанные жулики под надзором затянутых во все черное, какниндзя, с автоматами наперевес спецназовцев в масках. Следующиемимо сотрудники на этой мизансцене даже не задерживали взгляда, чтосвидетельствовало о расхожей банальности сего рабочего момента.

Начальник управления Решетов, лысоватый сутулый верзила стяжелым взглядом, принял меня без проволочек. Он уже выходил изкабинета, одетый в длинное кожаное пальто, с кепкой в руке, новернулся обратно, предложил присесть за стол для заседаний и сухопроизнес:

– Дело ваше читал, знаю, что стремитесь к оперативнойработе. Очень хорошо, хотя и странно. У нас ведь тут служба не порасписанию. И требовать с вас буду без скидок на министерскоепрошлое. Идете на сложный отдел – этнические группировки. ВесьКавказ, Украина, Молдавия… Спать стоя умеете? Научитесь.

Тут зазвенел телефон, и он снял трубку. Выслушав собеседника,молвил:

– Молодцы, так держать!

Обернулся ко мне, пояснил удовлетворенно:

– Крупного бандюгу срубили. День прожит не зря. Таквот, – решил продолжить, но тут опять зазвонил телефон, и онснова отвлекся. – Да, здравия желаю… Что? Да, мне толькосейчас доложили… А в чем дело? – Лоб его пошел озабоченнымиморщинами, и я понял, что речь идет о задержанном злодее. –Как?! – В следующий момент выдохнул он. – Вы уверены? А укого он на связи? Так, есть такой, знаю… Да решим, конечно, небеспокойтесь…

И положил трубку разочарованно.

– Агента припутали? – сообразил я, уже нахватавшийсязнаний о некоторых оперативных таинствах. – Теперь надодумать, как его отмазать?

– Святое дело, – вздохнул он, глубокомысленно кивнувна трубку. – Ладно, сейчас идите к себе, знакомьтесь соперами, входите в курс. В семь часов вечера – совещание.Представлю вас своим замам и другим начальникам отделов, начнетеврастать в коллектив. Он у нас единый. И без этого – никак.Срубили армянскую банду, а их концы в Польшу или в Чехию тянутся,значит, иди к нашим международникам, соображайте совместно, какбыть дальше. Выплыла воровская крыша – в отдел по ворам взаконе. Оружие конфисковали – к ребятам по его незаконномуобороту… В общем, перезнакомитесь со всеми за неделю на горячихтемах, гарантирую. Ну, пойдемте, провожу, все равно на выход…

И мы двинулись по просторному, залитому светом коридору мимовытягивающихся офицеров, удостаиваемых бесстрастными кивкамиглавного потрошителя всех бандитов, лобастого упрямого волкодава,никому не дающему спуску, и я тоскливо понимал, что по бездумию ибеспечности попал в водоворот неведомой и жестокой реальности, чьепостижение потребует всех моих сил.

Кроме того, о непредсказуемости и коварстве Решетова меняпредупредили мои теперь уже бывшие соратники по приемной.Доброжелательный к тебе сегодня, завтра он мог подставить тебя подслужебное расследование и влепить выговор за любой пустяк.Заместителей своих заставлял собирать брошенные мимо урны чужиеокурки, дабы те, обозленные и униженные, гоняли личный состав вхвост и в гриву, следя за порядком. Достижения подчиненных онзабывал быстро, а промахи помнил, как слон обиды. Лишней писанины,правда, не любил, знал, как она выматывает оперов, но зато свирепотребовал реальных результатов работы. Попасться лишний раз ему наглаза в конторе никто не стремился, выволочку можно было получитьза прыщ на носу.

От всего его существа исходила тяжелая угрюмая угроза,отзывавшаяся у меня звоном в затылке и дрожью в коленях. Может, онпришел в наш мир из опричнины и в глубине души его теплилисьвоспоминания о дыбах, пытках каленым железом и корчащихся на колахи кострах законоотступниках. Только сейчас, шагая с ним по коридоруи проникаясь его уверенностью и внутренней силой, я понимал, чтоэтот зверь способен разорвать меня в ошметки, не моргнув взором.Моей охранной грамотой была протекция замминистра и сомнительныйстатус племянника вице-премьера. Но что я представлял для него,помеси дракона и тигра? Тихую мышку, пропахшую канцелярией,министерского перемещенца с оперативным опытом длиною с клювворобья… Возможны и другие определения. А два прыжка из звания взвание в течение считаных месяцев виделись достоинствомсомнительным. Таким образом, напрашивался вопрос: как скоро менясожрут? В моем положении присутствовал и иной минус: коли япереведен сюда с благожелательной подачи высшего руководства и вхожв семью правительственного чина, почему оказался здесь, а неостался в министерстве? С какой целью? Внятным ответом мог бытьодин: для карьеры в действенной боевой структуре. Но если так, япредставлял опасность для всего руководства Управления, в любоймомент способный посягнуть на то или иное из его кресел.

Я понял это только сейчас, досадливо уяснив сиюминутность ибезалаберность своего отношения к жизни.

Руки мой новый начальник мне на прощание не подал, буркнул,указав на дверь отдела: «Вам – туда», – и поспешил внизпо лестнице, мимо пугливо жмущихся к перилам и к стенамподчиненных.