Главное управление

– Так у тебя все условно… – произнес бандит, вскользьознакомившись с финальными строками документов.

– Потому что по уму разведено, – жестко ответил я.

Глава кодлы очевидно озадачился и резко сдал командные позиции,обратившись ко мне уже вполне дружеским тоном:

– Да я вижу, что ты парень правильный и очком не жидкий,чего заводиться? А что у мента хату купил – бывает. А он это…Знакомый твой?

– Опять ты меня на дешевку… – вздохнул ягорько. – Еще скажи – дружок закадычный. Купил черезбарыг этих… Риелторов, вот.

– Ты извини, но, может, каких близких корешей его знаешь?Сильно он нас, брат, киданул, по-живому порезал, падла…

– Ты когда что-нибудь покупаешь, продавцу анкету даешьзаполнять? – спросил я.

– Ладно, пиши телефон в Америку, – сказал главарь,грызя губу.

И я, не испытывая никаких угрызений совести, добросовестноначертал номер мобильного телефона Юры, передав клочок бумагибандитам.

– В Штаты он слинял, падла! – ворчал главарь, удаляясьсо своей кодлой в прихожую и далее – на выход. – Думает,не достанем мы его там, вылупеня шершавого! У меня там такиезнакомые черти сидят, они ему задницу наизнанку вывернут! Не знает,с кем связался!

Включив экран домофона, я еще с минуту наблюдал за уголовниками,в ожидании лифта размахивающими руками и проклинающими кинувшего ихмошенника. В посулы ему несусветных и неотвратимых кар, равно как иво всемогущество всякого рода заокеанских дружков-уголовников мнеабсолютно не верилось, поскольку и найди они Юру, вытащить из негоденьги на территории США виделось мне задачей практическиневыполнимой. Во-первых, в силу его изворотливости и отваги, аво-вторых, в мгновенном реагировании на факт вымогательстватамошних правоохранительных органов, расправлявшихся с публикой,только что меня покинувшей, скоро и безжалостно.

Но так или иначе, а тесным общением с сегодняшними незванымигостями из крысиной социальной ниши я был немало удручен и понимал,что легко отделался, если еще и отделался. И ни малейших теплыхчувств к Юре не испытывал. Вот так подставил!

Едва сдерживая клокочущее во мне негодование, позвонил ему и, нестесняясь в выражениях, изложил события недавнего былого и думы онем.

– Кто-то меня, видно, засек, – пропустив мою тирадумимо ушей, задумчиво откликнулся Юра. – Но что было – тобыло. Не серчай, не думал, что доберутся. Видишь, как вовремя ясвалил, а ты сомневался… Хе-хе!

Ну, как и о чем говорить с этим моральным уродом?!

Я запер дверь на все замки и завалился спать. Завтра предстоялнешуточный денек. Решит ли проблему с необходимым мне назначениемвице-премьер? Меня с головой накрывала волна страхов и беспокойств,зародившаяся в неведомых пространствах чужих человеческихстрастей.

Однако следующий день прошел спокойно и сонно. Толклась прежняяводичка в нашей секретарской ступе, генерал вращался в сферах,шестерки травили байки, витийствовали о жизни и вообще, отрываясьот компьютеров, на чьих экранах высвечивались карточные пасьянсы иэротические пейзажи, но вот стукнули из комендатуры:«Прибыл!» – и погасли экраны, лица облагородились усерднойсосредоточенностью, зашелестели бумаги, совершил первый оборотмаховик пустой суеты, а следом по-хозяйски широко отворилась дверьи вошел шеф: в форме, с серпастым, еще советским знаком почетногосотрудника, орденской планкой, золотыми трехзвездными погонами и вструящихся к лакированным узконосым башмакам лампасах. Обозрелсуетную ущербность нашу лакейскую, прижмурился на миг досадливо,суть ее уяснив привычно, но, найдя в ней соответствие величиюсвоему, смилостивился. А после, будто припомнив что-то, повелнабрякшим желтым веком в мою сторону, сказав кратко:

– Ты… За мной! – И – секретарше, уже проходякабинетные двери: – Чай и прочие пряники…

Я побрел следом, загривком ощущая стылые взоры сфинксовканцелярии. Как бы хотелось им сейчас да туда, к двери, чтобыприльнуть хоть к щелке скрипучей, ухом с лакированным дубомсродниться, вибрациям речи внимая… Но! Много народа в секретариате,и, несмотря на общность желания, разобщенность карьер сговора недопустит. А если родится сговор, то и иуда в нем появитсянепременно.

– Ну, ты, присаживайся, – небрежно, по пути к своемукомандному креслу тиснув мне руку, сказал генерал, но внезапнопоменял маршрут, подошел к настенному шкафу, открыл створку, досталоттуда початую бутылку коньяка и две рюмки. Далее, наклонившись кселектору и ткнув кнопку, брякнул грозно: – Лимонпорежьте!

Ну, конец мне от нашей братии, приговор уже зреет, наливаетсязавистливыми желваками на всех рожах…

Уселся начальник в кресло, жирной спиной потянулся, по волосикамвисочным реденьким кончиками пальцев прошелся и вдруг помягчеллицом, морщинами деятельными разгладился и засмеялся ласково, нежнодаже. И с прищуром глаз посветлевших обратился ко мне, головойдернув в игривости:

– Ну, плут ты, Юрка, плут. Но – спасибо, удружил. Былсегодня у Николая Ивановича, вызывал… – Тут в голосе егопроскользнула торжественная нота, участливо подчеркивающая величинуупомянутой всуе власти. – Взгрел, понимаешь, меня за этоттвой… протекционизм, понимаешь… Майор, говорит, у нас, оказывается,государственными назначениями дирижирует… А я ему: виноват,поделился проблемой… Ну, все подписал, короче. – И недожидаясь ухода хлопочущей над подносом секретарши,продолжил: – А я на тебя тоже подписал бумагу. Полчаса назад,у самого министра. Поздравляю, подполковник. Ну, чего ты, как вступоре? Давай пять!

Я пожал его маленькую энергичную кисть, никак не соотносящуюся стучностью сложения и хоть заплывшей жирком, но явной тренированноймускулатурой то ли бывшего боксера, то ли борца: нос и уши у негобыли плотно и ломано приплюснуты явно не с рождения.

Пронесло. Ай да Юркин дядя! Сыграл по писаному номенклатурномуправилу: взъярился картинно на зарвавшегося родственника черезтретье лицо насчет протекционизма, дав понять через генерала мне,что этот трюк ему не по нраву, а самому генералу тем самымобозначил, чтобы впредь с таким номером на арену большого цирка тотне совался.

Но так или иначе, а я выиграл серьезную схватку.

– Ну, будем! – Он разлил по рюмкам коньяк, а затем,усмотрев мой невольный взгляд на дверь, прикрывшуюся за обслугой,махнул ладонью: – Не заморачивайся! Не того полета птицы,чтобы тебе робеть. Я тебе обещал место? А значит, сделаю, у меня незаржавеет. Кстати. Николай Иванович в приказном, понимаешь,порядке… Хватит, говорит, ему в министерстве штаны протирать,боевой парень, подыщи работу под стать. Ну, я прикинул, предложил…А Николай Иванович горячо одобрил! В Главное управление пойдешь.Начальником отдела. Там сейчас серьезная команда формируется. Исвой человек мне на этой кухне пригодится. Займешьсяоргпреступностью. Нечего тут ягодицами ерзать на посиделкахканцелярских. Ну, давай по второй, за погоны и – иди отмечайдальше. В качестве дополнительного поощрения для опохмелки даю тебена завтра выходной.

Я стоял, оглушенный. О, непринужденное коварство высших сфер!Ходы троянским конем, подковы от него в подарок жокеям, едва липриносящие счастье… Искусство управляемых рикошетов решений.Вельможная милость замены четвертования петлей.

Мой псевдодядя с изыском дал мне пинка, ответив моему тонкомуходу аппаратного дилетанта грубым намеком мастера властных интриг,отправив меня с пулеметной фабрики в боевой пулеметный расчет, изпроектировщиков комбайнов – жнецом на поле некошеное.

Я вышел из кабинета, уткнувшись в выстроившуюся очередьсоратников с заготовленными поздравлениями. Внутреннее негласноерадио уже сработало, весть о моем повышении в звании ужепросочилась в наш закуток и определилась в надлежащей реакции нанее.

Узрев мою физиономию в проеме двери, очередь весело завилялахвостом, и я тотчас оказался в дружественном и чутком окружениимилейших и обходительных сослуживцев.

На меня незамедлительно обрушился ушат лжи и лести относительнозаслуженной оценки руководством моего трудолюбия и непревзойденнойполезности в деятельности министерства.