Главное управление

По отношению к охране чудом не было применено оружие СОБРа,взятого новыми трусливыми шефами конторы в качестве своейохраны.

Начальник управления собственной безопасности, по долгу службывключенный в состав делегации – мужик профессиональный,взвешенный и всепонимающий, возникший на месте конфликт разрешил,потея от мерзости своего вовлечения в данную кампанию, после чегобыл уличен Евграфьевым в лояльности к деяниям прежних шефовуправления, отсутствием содействия в начинаниях нового руководстваи отлучен по недоверию от действий комиссии. Более того: в обратныйпуть до Москвы ему предложили добираться попутной электричкой.

Таким образом, судьба его была решена.

Визит же комиссии окончился результатом глупым, как случайныйобоюдный пук на официальном приеме при представлении посларуководителю державы.

Полномочный посол Евграфьев покрутился между возведенныхстроений, описал их метраж, хранящуюся в помещениях мебель вникчемном самопальном протоколе осмотра, наорал на ничего непонимающих егерей, посулил снятие с должности прибывшему на местособытий начальнику местного ГУВД и с важным видом отправилсяобратно в столицу.

По пути сиятельная кавалькада, мчавшаяся по трассе вопрекивсяким правилам движения, слетела в кювет, едва избежав встречногостолкновения с грузовиком на крутом повороте. Причина аварии, вкоторой серьезно помялись две машины, но никто не пострадал, былаясна: Евграфьев, впервые почувствовавший себя персоной, надстоящейнад законом и правилами, дал волю тупым шоферам, в свою очередьпроникнувшимся безнаказанностью власти и решившим, что полотнодороги устроено исключительно для нужд их беспрепятственногопередвижения.

Случившийся инцидент Евграфьев между тем обосновал как попыткутеррористического акта, сконструированного силами местной милиции,неформально подчиненной Филиппенко и его областным руководящимдружкам.

Вся эта ахинея обросла, тем не менее, всякого родадокументацией, отосланной для ознакомления и принятия решений вАдминистрацию и министру.

А мне внезапно подвалила удача: мои креслошатания над гаснущейиз-за плохого рабочего контакта лампочкой светлого карьерногобудущего урезонили неведомые заокеанские покровители. Через Юрубыла передана благая весть: за меня замолвили словечко черезкакого-то близкого дружка Евграфьева, которого, как менянапутствовали, я должен был непременно ведать и пребывать с ним вдолгом историческом сотрудничестве. Фотография дружка и описаниеего биографии прилагались.

После ссылки на дружка и подтверждения действительности нашейдружбы типа «не разлей вода» отношение ко мне Евграфьевапеременилось кардинально.

Я сразу же перешел в категорию лиц, пребывающих в его ближайшемкруге. Но тому не возрадовался.

Отныне мне каждодневно, соблюдая дружеские приличия идоверительность, приходилось общаться с законченным самодуром,напыщенным идиотом, подлым интриганом, дилетантом в милицейскойработе и при этом – высокопарным ревнителем принциповбезответного служения Кастрыкину, а значит, по мнению Евграфьева,Отечеству. Которое, по его представлениям, этот бездушный жердь,торчать бы ему в заборе на окраине глухой деревни, ипредставлял.

Ранее Евграфьев служил в подразделениях противовоздушнойобороны, в ПВО, усвоив себе, как я понял, основной принцип данныхвойск, переложенный им в основы своего командования конторой: самине летаем и другим не даем.

Он нешуточно пил и уже к обеду вяло ворочал языком, однако наногах стоял, и даже удосуживался формулировать те или иные приказыи пытаться вникнуть в суть подписываемых им документов, стараясьобнаружить в каждом из них измену и крамолу.

Кастрыкин – очевидный трезвенник, видимо, вытащил его ксебе в подручные по какой-то давней связи, на время прервавшейся,но именно в этот промежуток его протеже прочно успел пристраститьсяк алкогольным излишествам, ныне воспринимаемым его рекомендателемсо зловещей задумчивостью и недоумением. Как я понимал, необходилось без выволочек, но увольнением Евграфьева в конторе непахло: столь скоро менять личный состав своих нукеров в войнепротив прежней команды Кастрыкин не решался, надеясь на потенциалпришлого питерского контингента, уже сгруппировавшегося вокруг егофаворита. Но, безусловно, сетуя себе на кадровую ошибку в выбореближайшего прихвостня.

Однако с присвоением Евграфьеву милицейского званияподполковника, что было бы для начальника управления минутнымделом, Кастрыкин дальновидно не спешил. И в служебном удостоверенииЕвграфьев олицетворялся как «начальник центра», без скромноумалчиваемого дополнения «тылового обеспечения», в пиджаке, безпогон.

Полагаю, посторонним компетентным лицам, поинтересуйся ониотсутствием звания в его ксиве, он пояснил бы глубокомысленночто-нибудь о своей туманной принадлежности к органамгосбезопасности, придавая документу флер корочки прикрытия.

Словом – мошенник. Но уж куда ему до меня!

Итак – мы якобы сдружились.

Мне приходилось тратить время, деньги и нервы на хождения с этимпустым подонком в рестораны, где он охотно жрал за мой счет, навсякого рода рыбалки и охоты, устраиваемые через мои связи вобласти, где он, пьяный до одури, гонял прислугу, объявлял выговорыместным ментам за связи с коммерсантами, в честь его, Евграфьева,данные рыбалки и охоты организующими, и даже умудрился провалитьсяв толчок уличного сортира охотхозяйства, проломив доски напоромсвоей задницы. Отмывали его из шланга в боксе автомойки.

Однако когда трясущиеся от страха провинциальные начальникивыражали ему угодливое подчинение, он охотно менял гнев на милость,загадочно и, как ему казалось, коварно спрашивая:

– Скажите честно: а вам нравится город Ленинград?

Лица, с восторгом и незамедлительно соглашавшиеся подтвердитьсвою любовь к месту его постоянной прописки, тут же получалииндульгенцию за все примерещившиеся ему грехи. Путающиеся вопределениях чистосердечные простаки попадали в опалу.

Мне же от души высказывались от нужных и гостеприимных хозяевпретензии:

– Чего ты возишь к нам дурогонов? Без них лиха хватает…

Дорога в ад устлана благими намерениями, точно. В два рыбныххозяйства после наших визитов дороги мне перекрылись навсегда. И наначальников тамошней милиции по горячим неформальным вопросамотныне приходилось выпрыгивать через людей из областного ГУВД,некогда дальновидно слинявших туда из нашей вечно бьющейся всудорогах кадровых перемен конторы.

Питерские переселенцы покуда жили в гостинице МВД, оплачиваемойконторой, рассчитывая на безвозмездное получение от государстваквартир в столице. На выходные убывали к семьям в свой туманныйПитер, опять-таки – за казенный счет, якобы в командировку. А впонедельник в аэропорт неслись черные стремительные машины, дабыперевезти прибывших с северо-запада начальников на место ихстоличного воцарения, к новым делам, к могучим свершениям, кпостроению великого будущего страны.

Однажды по нетрезвому, но беспрекословному повелению Евграфьевамне пришлось встречать его в аэропорту, и я уяснил, что не толькоиз нашего, но из многих иных ведомств мчались в эти утренние часымашины на встречу рейса определенного назначения и категории.

Кастрыкин же прибывал на службу, овеянный несокрушимойрешимостью, надменностью и – совершенно неуемный в своихинквизиторских инициативах. Личному составу женского пола былопредписано являться на работу либо в мундирах, либо в брючныхкостюмах, по факту обнаружения пивной бутылки в одном из туалетовпроводилось служебное расследование, лицам с усами и с бородамипредлагалось их категорически сбрить. Попал под выговор Шлюпин,недоплативший в генеральской столовой за обед девять рублей исославшийся на отсутствие в кошельке мелочи.

По деятельности Филиппенко велось скрупулезное следствие. Работукрепкого хозяйственника внимательно изучили, подняв все егодоговоры с коммерческими организациями, оказывающими услугиуправлению, руководство организаций кололи на признания в «откатах»и в послушании к вымогательству. Трясли начальников милиции вобласти, куда переправлялись деньги и средства в расчете наназначение нашего бывшего тыловика их боссом, дабы тот пришел наобеспеченные материальные позиции. Словом – бушевалопразднество карательного заказа!