Главное управление

– Да вы о чем, товарищ генерал-полковник?!..

– Брысь отсюда!

С Мироновым я вновь столкнулся в конторе через два дня.

Рассеянно кивнули друг другу, а потом он, словно тяжелорешившись, произнес мне вслед:

– Простите, могу к вам обратиться?

Я неторопливо подошел к нему, произнес неприязненно, приблизивлицо к лицу:

– Ну?

Со лба его, медленно набухая, катились нервные, тяжелые каплипота. Он явно трусил, и ноги его мелко дрожали, подгибаясь.

– Я ничего не знаю и не желаю вникать… – произнесон. – Но поймите меня правильно… Я говорил с человеком такогоуровня…

– Ну, – брезгливо повторил я.

– Я невольно угодил в расклад, который в любой момент можетстоить мне головы, – суетясь глазами, прибавил он. – Ячувствую… Тем более знаю, как на Лубянке решаются дела…

– Бывает всякое, – согласился я примирительно.

– Тогда – разговор между нами, – отважилсяон. – Если что-то случится со мной – все получит огласку.Самую широкую. И плевать мне на всякие большие звезды, секретныеоперации…

– Стоп, – положил я ему руку на плечо. – Тычто-то слил на сторону?

– Нет, я подстраховался иначе.

– Ты псих и недоумок, – сказал я твердо. – Иочень плохой опер. Трусливый и недалекий. Ты не просчитал однойочевидной вещи: уже сегодня ты бы поведал, будучи в определенномместе и в окружении определенных людей, о всех своих страховках ихитромудриях. Ты глупо и недальновидно переборщил. Но я тебя прощу.Хотя твоя впечатлительность меня настораживает.

И я спокойно пошел себе, раскланиваясь по пути с сослуживцами. Иноги сами привели меня в отдел Баранова.

Мы обнялись с испытанным товарищем и партнером.

– Случилась большая лажа, – сказал я. – К твоемуотделу прикомандирован некий Миронов из ГУВД. Ходить вокруг даоколо не стану: мне надо его очень серьезно подставить. Подвесив насвой крюк. Такое у меня задание сверху. Если не выполню его… –Я выдержал паузу. – Тебя устраивает твой сегодняшнийначальник? – Ткнул себя пальцем в грудь.

– Еще как… – невозмутимо отозвался Баранов.

– Тогда надо снять проблему.

– Так, может, ее снять вообще? – вопросил, не дрогнувни одной чертой лица, начальник отдела заказных убийств. То бишь ихрасследования.

– Вероятен нежелательный резонанс, – равнодушнопромолвил я, сам же едва справляясь с охватившей меня дрожью.

– Один козырь компромата бьется другим, такое тожеустраивается, – ответил он опытно. – Не беспокойся. Ужкому-кому, а этому кадру мы дадим по жопе.

– Каким образом, какой дубиной?

– Начнем уже сегодня, у меня десяток вариантов. Тем болеемесяц назад на него с трудом закрыли дело по неправомерномуприменению оружия. Еще один эпизод – и ему не выпутаться. Даты иди, считай, движок завелся, я у руля, а дорога известная. Тыпомнишь, чтобы я когда-нибудь маршрут не прошел или тормозавключил?

– Если какие расходы…

– Да ты серьезно расстроен, коли такое мелешь…

Я вошел в кабинет, скинул пальто, уселся за стол, и тут ко мневорвался запыхавшийся Акимов:

– Срочно! Всем, кому выдавались разрешения на мигалки,сообщи: все аннулировано, у гаишников прокурорская проверка, данприказ отбирать документы для служебных расследований, полныйкрантец!

– Ты интересный парень, – сказал я. – Людиплатили деньги за год вперед, а отъездили всего ничего… И как наменя посмотрят – не подумал?

– Юра, но кто бы мог знать?!

– Да мне плевать! – треснул я кулаком постолешнице. – Где ты – там блудняк и облом! Чего я вообщетебя в конторе оставил?! – Я дал волю чувствам после нервногонапряжения, от которого меня все еще колотило, как в гриппознойлихорадке. – Да тебя в постовые отправить надо, недоумка!Кретин, мразь! Дешевый мошенник!

Я, конечно, переборщил. Акимов почернел лицом от обиды.

– Мы вернем деньги, – тихо и смиренно произнесон. – Но люди должны понять, а вернее, те, кто ездит смигалками, – прекрасно понимают, в какой стране мы живем… Инасчет кампаний по якобы борьбе с коррупцией в курсе, ивоспринимают их соответственно… Тебе лень звонить по всему списку?Давай его сюда, лично буду в извинениях рассыпаться…

– Деньги – на бочку! – рявкнул я. – Все!

– Всю сумму не вернут, – произнес онневозмутимо. – Посчитают время использования разрешений впроцентном отношении.

– Вот как! – сказал я. – Забавный торг. Знаешь,что я сделаю?.. – Я устало привалился к спинке кресла. –Я пойду к Коромыслову. С завтрашнего дня – он зам министра. Ився автоинспекция, и прочие родственные ей службы страны – вего прямом подчинении. Я безо всяких экивоков поведаю ему, в какуюисторию вы меня впутали. И ко мне он отнесется снисходительно, дажене сомневаюсь. Тем более пострадали уважаемые члены Совета, дружбус которыми он бесконечно ценит. А случившееся недоразумение сосвоим вступлением в должность расценит как весьма полезныйпрецедент для начала кардинальной расчистки своего хозяйства,которую он уже сладостно предвкушает…

– Проходили, подавится, – мрачно буркнул Акимов.

– В итоге – конечно, – согласился я. – Ноголовы твоих дружков покатятся по сторонам, это даже несомневайся.

– И моя, значит, тоже? – равнодушно поинтересовалсяон.

– Я тебе обозначил условия. Я отвечаю перед людьми,ты – передо мной, а твои жулики – соответственно –по вертикали… Так что крутись. Или у тебя деньгизакончились? – прищурился я зло.

– Представь себе, – ответил он. – Я попал вплохую историю. А то бы, думаешь, стал заниматься всякимимигалками?..

– В какую историю?

– Неважно. Этим с друзьями делятся, Юра. А мы с тобой ужене друзья. Кто нашел друга, тот нашел клад. А кто нашел клад –не ищет друга. Ты – большой начальник, вхож в кругполитических деятелей, генералов, да и сам скоро таковым станешь,орешь вот на меня, гляди, скоро и сожрешь, не подавишься… Да и ктоя тебе? По сути – свидетель твоей карьеры. А такихуничтожают. – Он пожал плечами. – Что же, я готов. Рапортмогу накатать хоть сейчас. А деньги… Приказ понял: вернутьполностью.

Только тут я заметил, что Акимов сильно поистрепался в одежде,на руке его дешевые часы, а в потускневшей шевелюре обильноприбавилось седых волос.

– Так что у тебя произошло? – спросил я.

– Мое личное дело! – отрубил он глухо и мрачно.

Так, все ясно. Мне вспомнились его откровения о редких, нометких запойных влечениях к карточным столам и к рулетке…

– А… с Алика-то получаешь? – спросил я. – Там какбы на жизнь должно хватать…

– Алик уже давно имеет дело с тобой и только с тобой.Второстепенные персонажи ему не нужны, – ответил он. –Познакомили они его в свое время с перспективным человеком,теперь – до свидания!

– А Баранов? – удивился я.

– А Баранов чего пикнет? Ты его начальником отдела оставил,наградами осыпал, дела у вас…

Я понял: речь идет о снятии эпизодов со злодеяний Евсеева.

Ну, если исходить из законов жанра, как недавно говорилОлейников, Акимова и впрямь пора списывать. Тем более озлился он наменя всерьез и непоправимо. Только совесть мне того непозволит.

– Ладно, ты ничего не должен, – сказал я, медленноподбирая слова. – Иди, разберусь сам.

– Не, – глумливо покачал он головой. – Я всеотдам. Кровью выхаркаю, но отдам. И – никак иначе. Разрешитесвалить, гражданин начальник?

– Дурак ты…

– Зато ты у нас ослепительный умница!

– Надуманное это у тебя, на обидах мелкихвзращенное… – начал я, но он уже затворил за собой дверь.

Да и пусть и себе проваливает… Никогда его не любил. Да иневелика потеря в таких друзьях.

К концу рабочего дня ко мне в кабинет наведался Баранов.

– Ну, – произнес торжественно, – все сляпалиграмотно, раскрутились за день…

– Излагай.

– Наливай, я без ног… – откинулся он на пискнувшем подтяжестью его мощного носорожьего туловища кресле. – Только чтоиз министерства, отработал с их технарями…

Я достал из секретера коньяк, попросил секретаршу принестизакуску из холодильника, стоявшего в приемной, фрукты и сок.

– Развел я его так, – степенно начал Баранов. – Уменя свежий висяк по убийству, там был оставлен пистолет. Копаный«Вальтер». Без отпечатков. Он заходит ко мне в кабинет, ствол лежитна столе… Ну, и…