Страница 9 из 138
- …Морозы по сто градусов ниже Цельсия, а вода в радиаторезамерзает, чтоб вы знали, при температуре минус ноль градусов…
Семёныч железно верил в существование особеннойпограничной температуры со знаком минус и со значением нольградусов. А когда Виталий Иваныч попытался высмеять Семёныча забезграмотность, тот обозвал бывшего экономиста дураком и заявил,что про минус ноль градусов ему под страшным секретом рассказалодин знакомый академик. Скорее всего, из той же «Праги» и в такойже, как неизвестный лётчик, кондиции.
- …В общем, маялся я так с радиатором, маялся, - продолжилрассказ Семёныч, - и вот однажды, надо отдать мне должное, придумалтакую штуку, что даже из специального института, где вездеходыраньше изобретали, премия пришла. Но не мне, а завгару, потому чтоштуку придумал я, а чертежи сделал он. Но сначала меня отправили вочередную командировку, а этот козёл, завгар, то есть…
Состояние опьянения компании в целом и Семёныча вчастности ещё не зашкалило той отметки, после которой начиналсябред о тайных полётах на Луну раньше этих сраных американцев,поэтому теперь Семёныч почти не врал, хотя ни Сакуров, ниВарфаламеев не рисковали уточнять: а что за такую штуку изобрёлСемёныч, после чего у него перестал барахлить радиатор навездеходе? Но Семёныч рассказал сам.
- …Вот вы спросите: как я сам, без всякого вашегообразования до такой умной штуки додумался, от которой у меняпромблемы с радиатором враз кончились? Отвечаю…
«Очень интересно», - сонно подумал Сакуров и глянул наВарфаламеева. Тот тоже плохо слушал Семёныча. Прикрыв глаза, бывшийштурман то ли дремал, то ли сочинял хокку, которые потом можно быловыдать за собственный перевод Басё. Что-то вроде:
А Семёныч продолжал повествовать про свои приключения вЯкутии.
- …Еду я, значит, по тундре, - бубнил ветеранотечественного таксопрома. - Еду себе, еду, а кругом снег. И мороз,градусов сто ниже Цельсия. А когда в Якутии зима, там полярная ночьнаступает. А когда лето, там полярный день. Это, чтобы вам былопонятней…
«А когда осень – там полярные сумерки», - лениво подумалСакуров и направил свои пьяноватые мысли в сторону некоегопсихологического явления, одолевавшего его с настораживающейрегулярностью последние две недели. Очевидно, виной тому явилосьрегулярное же пьянство. Да и то: они вчетвером, Сакуров, ЖоркаПрахов, Варфаламеев и Семёныч эту зиму и начало весны как-то ужочень налегали на водку. И Сакуров, имея наиболее слабый иммунитетпротив алкогольной заразы, стал видеть странные сны и даже грезитьпочти наяву. Необычность этих снов обуславливалась тем фактом, чтоони походили на чередующие серии какого-то мистического триллера.Такие интересные сны Сакуров видел впервые. Но ещё интереснейоказались вышеупомянутые грёзы почти наяву, когда ты ещё не спишь исовершенно точно знаешь, что не спишь, а тебе мерещится вполнереальная чертовщина под так называемым покровом ночной темноты. Иты с этой чертовщиной ведёшь совершенно конкретные беседы, иногдавслух, а иногда мысленно.
«А может, эти непонятные явления – следствие моей какой-тоскрытой гениальности? – задался Сакуров интересным вопросом, нототчас сам себе в лицо мысленно рассмеялся. – Тоже мне, гений!Жрать надо реже и меньше, вот и пройдёт сразу твоя гениальность. Аиначе белая горячка не за горами…»
- …А на морозе с заглохшим двигателем долго не постоишь, -нудил Семёныч. – Что делать? Чего предпринять? А предпринимать надомоментально. Я, значит, докладываю ситуацию трём инженерам и одномуначальнику партии, которые ехали со мной. Они, ясное дело,паниковать. Ай-я-яй, дескать, караул, погибли, значит… А я такпосмотрел на них презрительно и говорю: «Эх, вы, а ещё с высшимобразованием!» Снимаю без промедления с себя костюм-пингвин (13) и надеваю его на радиатор. Ну, чтобы в нём вода не замёрзла. Иприступаю к ремонту двигателя…
«Зверски гениальное изобретение, - мысленно ухмыльнулсяСакуров. – Завгару наверняка пришлось помучаться с чертежами, чтобыпослать их в специальный институт или даже патентное бюро…»
Далее Семёныч подробнейшим образом описал ремонт,плачевное состояние трёх инженеров и одного начальника партии,возвращение на базу, где Семёныч сначала помог добраться досанчасти своим начальникам, а там уже, перед лицом всегомедперсонала, долго и нудно отчитывал трёх инженеров и одногоначальника партии за их вредительское слюнтяйство.
Налив по последней, Семёныч «разбудил» приятелей, всевыпили, а бывший профессиональный ездила и тайный космическийдеятель заключил своё повествование следующей фразой, неизвестно изкакой телепередачи позаимствованной:
- С премией за изобретение, конечно, меня тогда кинули, нов своём лице я лишний раз доказал торжество здравого смысла надвысшим образованием. А завгар, сука, оказался японским шпионом…Слушай, Костя, у тебя наш НЗ ещё не «испарился»?
«Ловко!» - восхитился Сакуров, имея в виду первоначальноезаявление Семёныча о том, что он тоже скажет о Японии, и ответил: -Наш НЗ у меня никогда ещё не испарялся…
Глава 5
Так называемый наш НЗ хранился у Сакурова, как у самого«стойкого» по части выпивки. То есть, он никогда бы в одиночку, какбы ни болел с похмелья, не приложился к НЗ, который загодяприобретался в складчину и суммарно выражался объёмом от одного дотрёх литров водки. Его употребляли в крайних случаях, и с согласиявсей честной компании. Сегодня случай на крайний не тянул, к томуже отсутствовал Жорка. Хотя добавить хотели все, потому что попузырю не шибко качественной водки на среднестатистическое пьющеерыло, это даже не полкайфа, а так себе, лёгкая разминка.
- Чего это мы без Жорки начнём НЗ лакать, - не оченьтвёрдо возразил очнувшийся Варфаламеев.
- А мы проголосуем, а? – предложил Семёныч.
- Я против, - решительно заявил Сакуров.
- Я тоже, - согласился с ним Варфаламеев.
- Ну, что ж, - не стал спорить Семёныч, и засобирался навыход с таким степенным видом, как будто это он сам решил закрытьочередное заседание местного общества «трезвости».
- Вы уже? – не стал задерживать приятелей Сакуров.
- Да, дома дел навалом, - объяснил Варфаламеев и поплёлсяна выход следом за Семёнычем.
- Да, дела, их всегда навалом, - пробормотал Сакуров и сзавистью подумал о том, что хорошо этим чисто русским мужичкам: онии водку лопают, и дела делают, и всякая чертовщина им не мерещится.А он, из-за своего японского происхождения, даже за грузинами почасти выпивки в своё время не мог угнаться.
После ухода приятелей Сакуров прибрался в столовой, принёсдров и завалился на кровать чего-нибудь почитать. Книгами, так же,как продуктами и деньгами, его ссужал Жорка. Сакуров аккуратновозвращал все прочитанные книги, а стоимость продуктов и суммузабираемых в долг денег педантично подсчитывал, о чём однаждысказал Жорке. Жорка разозлился и обозвал Сакурова мудаком. На чтоСакуров не обиделся, но продолжал подсчитывать сумму нарастающегодолга без уведомления заимодателя.
«Деньгами Жорка долг у меня не возьмёт, а вот подарочек кего дню рождения я сооружу знатный», - мечтал Сакуров и продолжалодалживаться у беззаботного Жорки то продуктами, то деньгами, токнигами. И если с деньгами у Жорки иногда случались проблемы, то скнигами – никогда. Их у него было навалом. При чём всяких: отАристотеля до Марининой. От Аристотеля до Ерофеева читал Жорка, отЕрофеева до Марининой – его инженерная супруга. Сам Сакуровдержался середины, где-то между Ерофеевым и Кафкой. И если Кафку оносилил без труда, то от Ерофеева засыпал самым позорным образом ужена пятой странице. Жорка Ерофеева тоже не уважал, а Маринину на духне переносил, называя её книги чтивом, которое культивируетдебилов.
Сегодня, после не сильно «пьяных» посиделок, Сакуров решилпочитать Грина. С похмелья Сакуров читал или Цвейга, илиФолкнера.