Страница 23 из 138
- Можно, - разрешил Мишка.
- Вообще-то, конечно, - засуетился Семёныч, и компаниясократила количество общественной водки почти до самогодонышка.
- Распрягал я как-то его кобылу, - бесцеремонно началЖорка, не обращая внимания на Семёныча, который начал параллельноевыступление в адрес Мишки. – Тоже вот так, между делом: распряги,дескать, а то я слишком хорошо сижу, неохота задницу с места наместо перекладывать, а у Витьки грыжа прохудилась. Ну, я и сунулсяпо глупости. А она меня, сука, два раза укусила, а один раз по жопекопытом дала. Хорошо – по жопе, а если бы по почкам?
- Да, она тебя тогда от души отоварила, - с приятнойулыбкой, словно речь шла об удачно реализованном благотворительномконцерте, подтвердил Мишка.
«Вот почему мне её взгляд сразу не понравился», - подумалСакуров, слегка меняя мнение о Мишке и высказываниях Жорки.
- Так мне надо будет поостеречься? – зачем-то спросилон.
- Да, близко не подходи, - посоветовал Витёк изакурил.
- А как же я её буду распрягать? – удивился Сакуров.
- Если пойдёшь распрягать, я с тобой здороватьсяперестану, - сказал Жорка.
- Да что ты вечно лезешь со своими принципами? – принялсяразоряться Семёныч. – Больше всех надо, да?! Сам тут живёт, можносказать, в гостях, и выступает…
- Это почему я здесь в гостях? – добродушнопоинтересовался Жорка и тоже закурил. Витёк, дымящий примой,потянулся к Жоркиной пачке, но Жорка убрал сигареты в карман.
- Потому что нездешний!
- Ага. А здешние меня, за здорово живёшь, пустили в своюизбушку пожить? То есть, не содрали с моей бабы втридорога заполусгнивший домишко?
- Чево это – втридорога?! Живёшь тут – и скажи спасибо. Анечего тут со своими принципами…
- А ты чего тут развыступался? – повысил голос Жорка. –Тоже мне, правозащитник хренов… Если такой добрый – иди и самраспрягай.
- Ну и пойду!
- Ну и иди.
- А ну-ка, подвинься в сторонку, - велел ВарфаламеевуМишка, освобождая себе обзор за кобылой, привязанной к столбунапротив распахнутых дверей будки.
- А, пожалуйста, - с готовностью ответил Варфаламеев ипересел на солдатскую кровать. Сакуров обратил внимание, что всякомпания устроилась так, чтобы наблюдать за процессом «распрягания»своенравной кобылы. Мишка продолжал смотреть добрым взглядом. Витёкчему-то тихо радовался. Варфаламеев достал сигареты, угостил Витькаи закурил сам. Сакуров, отказавшись от сигарет односельчанина,решил свернуть козью ножку. Он достал из карманов телогрейкибумагу, пакет с табаком и стал мастырить самокрутку.
- Что, самогонки пока выпьем? – гостеприимно предложилМишка, пока Семёныч кормил кобылу хлебом.
- Наливай, - разрешил Жорка.
- Наливай, - велел Мишка Варфаламееву.
- Малинка, Малинка, - обхаживал кобылу Семёныч.
- Ух, ты! – задохнулся Сакуров, выпив ядрёногосамогона.
- Хороша? – участливо поинтересовался Мишка.
- Не то слово!
- На вот, поешь крольчатины, - отечески предложил Мишка ивыложил на стол пластиковый контейнер.
- Блин, хороша крольчатина! – оценил Сакуров, укусивтушёного кролика за заднюю часть.
- Это потому, что на свином жиру, - охотно объяснил Мишкаи снова посмотрел на него таким доброжелательным взглядом, что томуснова стало стыдно за циничного Жорку.
- Малинка, Малинка, - продолжал обхаживать кобылу Семёныч.– Ах, ты, падла! Укусила… А я тебе хлеба!
- Укусила?! – радостно ахнул Мишка и полез на выход.
- Укусила! – коротко хохотнул Витёк и самовольно налилсебе полный стакан самогона.
- Мудак, - прокомментировал Жорка, налил себе,Варфаламееву и Сакурову, и, когда все выпили, крикнул: - Фиглихлеб? Закажи Вовке, чтоб пирожного привёз! Эклеров, что ли?
- Куда укусила, а ну, покажь? – радостно суетился рядом сСемёнычем Мишка.
- Да ничего, до свадьбы заживёт, - храбрился Семёныч.
- О-о, знатно тяпнула! – весёлым тенором комментировалМишка. – Ладно, иди, выпей, я сам распрягу.
Он отслонил от будки рессору и так хряснул кобылу погорбу, что та не только присела, но в натуре крякнула. Не в смысле– померла, а просто крякнула.
- Стоять, сволочь! – сказал Мишка таким неожиданнострашным голосом, что у Сакурова мурашки по спине поползли.
- Кобыла чья? – поинтересовался Константин Матвеевич.
- Его, - ответил Жорка.
Освободив кобылу от сбруи, Мишка вернулся в будку. Онснова смотрел добродушным хозяином застолья, щедро потчевал всехсвоей закусью, много превосходящей по мясному составу закусьСемёныча, однако самогон его быстро кончился.
- Поди, возьми в телеге мешок с овсом, - велел он Витьке,- отнеси Иван Сергеевичу.
- Не могу, ногу подвернул, - пошёл в отказ Витька.
- Полчаса назад ты говорил, что у т е б е плечо вывихнуто, - передразнил Витьку Жорка.
- Ну, оно тоже ещё не зажило, - не смутился Витька истрельнул у Варфаламеева ещё одну сигарету. Мишка не курил, нолюбил поговорить за жизнь. При этом он совершенно игнорировалбезграмотного Семёныча, но норовил поговорить с Варфаламеевым илиЖоркой. На Жоркины выпады Мишка не обижался, но как бы даже светлеллицом, когда замечал раздражение бывшего воина-интернационалиста.Витьке же вообще всё было по барабану, кроме собственной утробы. АСемёныч, когда Мишка начинал очередное выступление, почтительнозамолкал.
- Давай я схожу, - предложил Варфаламеев, имея в видумешок овса и Ивана Сергеевича.
- Сейчас сходишь, - пообещал Мишка и сделал краткий докладна внутриполитическую тему. Говорил Мишка нараспев, речь его былаправильной и в ней начисто отсутствовали местные диалектизмы, коимигрешили Витька и Семёныч.
Потом Варфаламеев сходил к Ивану Сергеевичу и притащилбутылку самогонки. Затем возник спор на тему: кому собиратьразбредшихся по всей округе тёлок? Витька отмазался тем, что ушибнедавно копчик и ему больно ездить верхом. Жорка простопроигнорировал задание. Сакуров не мог в силу полного отсутствияездовых навыков. Мишка, правда, пытался убедить его, что ездить накобыле – дело плёвое, и что он даже самолично подсобит Сакуровузалезть на спину, но Жорка так посмотрел на своего соседа, что тотнаотрез отказался. Вышло ехать Семёнычу. Мишка помог ветеранустоличного таксопрома взгромоздиться на Малинку и, когда Семёнычвцепился в гриву кобылы, стегнул её прутиком. Малинка поскакала всторону речки тяжёлым галопом, и Семёныч сверзился с неё в одну изболотных луж.
- Опять упал! – ахнул Мишка и принялся заливистохохотать.
- Чо, ёбнулси? – выскочил из будки, позабыв об ушибленномкопчике, подвёрнутой ноге и вывихнутом плече, Витька и сталвеселиться вместе с Мишкой.
- Пора, пожалуй, по домам, - молвил Жорка и попёр навыход.
- Да, пожалуй, - согласился Варфаламеев и, подмигиваяпопеременно обоими глазами Сакурову, потянулся за Жоркой.
- Да, - нехотя буркнул Сакуров, оглядываясь на стол собильной деревенской закусью.
- Чё ржёте, придурки? – спросил Жорка Мишку с Витькой.
Мишка, увидев злое Жлркино лицо, зашёлся в новом приступесмеха. Витька, хлопая руками по коленям, принялся объяснять:
- Дык он прямо в лужу ёбнулси! Гы-гы! Прямо с кобылы!
- Эй, ты живой?! – крикнул Жорка Семёнычу. Тот сделалпопытку встать, но лишь повернулся на бок и снова замер.
- Неужто помер?! – радостно спросил Мишку Витька.
- Да нет, заснул, - отмахнулся Мишка.
- Пошли, - сказал Жорка. – Слышь, Варфаламеев. Будешь идтимимо Лёшкиного дома, скажи Петровне – пусть ползёт сюда с тележкойи увозит домой своего кормильца. Да и посуду свою пусть прихватит,а то, неровён час, Витька опять упрёт всё своей хозяйке.
- Чево это упрёт? Чево это ты на мене баллон катишь? Чево,давно в пятак не получал!? – ни с того, ни с сего раскипятилсяВитёк. Вообще-то, был он много крупнее Жорки, к тому же с двумяруками.
- Ну-ка, ну-ка!? – быстро переориентировался на новыйинтерес Мишка.
- Чё? – сузил глаза Жорка и сделал только шаг в сторонуВитьки, как тот тотчас спустил пар и заюлил: