Страница 16 из 138
- Один поправлял? – удивился Сакуров.
- Конечно.
- Силён! – восхитился Сакуров, имея в виду тот факт, чтосо всеми работами Жорка справлялся с помощью одной левой руки.
- Ладно, погнали!
- Кстати, насчёт завтра. Вы что, каждую веснуторжественную встречу устаиваете? – поинтересовался Сакуров, топаяза Жоркой в сторону его дома.
- Пастухам то? – переспросил Жорка.
- Ну.
- Эту традицию Семёныч основал. Охота ему, понимаешь,перед всякой сволочью выпендриваться. И меня с ПетькойВарфаламеевым с панталыку сбил. И такие местные пастухи, дескать, ирассякие. Что ни пастух, то или дед Мазай, или Иван Сусанин. Иумны, и щедры, и в помощи ближнему своему – первые. Как тёлку,дескать, зарежут, так обязательно, дескать, мясца подбросят, аежели комбикорма для себя достанут – непременно с деревенскимиподелятся. Не за так, конечно, но по-божески. Ну, я уши и развесил,сколько хорошей самогонки перевёл... Эй, Варфаламеев! – заоралЖорка. – Давай сюда. И Семёныча позови.
- Ну, и? – напомнил Сакуров о прерванной теме, очищаяподошвы сапог о скобу перед Жоркиным крыльцом.
- А то и ну, что комбикорм норовят всучить самыйдерьмовый. Я как-то взял – сплошная шелуха. А из мяса – одни жилы,потому что хорошее они домой тащат. Моя, когда я принёс такое, мнепотом весь день плешь проедала… Да хватит тебе сапогамишаркать!
- Ещё бы не проедать, - польстил Жоркиной жене Сакуров. –Самогон она делает не хуже Смирнова с Кошелевым (15), а мясатебе всучили, сам сказал, какого. Да если б твоя жена торговалатаким самогоном, вы бы на вырученные деньги не только парное мясона рынке покупали…
- Факт, - прервал Сакурова Жорка и вошёл в столовую. Онмолча налил в два стакана самогона, настоянного на лимонной коркеи, не дожидаясь Сакурова, треснул дозу.
- Может, подождём? – спросил Сакуров.
- Пей, давай, - велел Жорка.
Сакуров нерешительно поднял стакан, выдохнул и вытянул стопятьдесят граммов напитка, рядом с которым не стоял не импортныйспирт, ни доморощённая водка фирмы Брынцалов (16) и иже сним.
Глава 8
После сравнительно продолжительного воздержания у Сакуроваперехватило дух, затем по телу разлилось приятное тепло, а головапошла кругом.
- Закусывай, - сказал Жорка, и Сакуров подцепил с блюдакусок селёдки. В это время послышался топот, в избу ввалилисьВарфаламеев с Семёнычем, и последний стал возмущаться:
- Ну, это уже совсем некультурно! Пригласить друзей и питьводку, не дождавшись их. Ладно, Жорка, он тут в деревенской жизнисовсем особачился, но ты, Константин Матвеевич, как человекинтеллигентный…
- Хватит кряхтеть, - прервал Семёныча Жорка. – Садись.
- Так это не обчественная водка? – уточнил Семёныч,занимая место в красном углу.
- Нет.
- Так тут целых три литра! – продолжил прозревать Семёныч,готовя себе бутерброд.
- Так ты ж не слепой? – ухмыльнулся Жорка. Вообще, Жоркуискренне забавляло отношение к нему Семёныча. Дело в том, что Жоркаумудрился получить в своё время два высших образования противодного неполного (имеется в виду начальное образование) Семёныча.Но Жорка никогда не кичился своей образованностью, а Семёныча дажене думал презирать за его невежество и самомнение. А ещё Жоркалюбил повторять в кругу собутыльников, что большинство образованныхрусских похоже на большинство образованных африканцев: чемобразованней – тем ближе к обезьяне. А именно – к бабуину, хотянормальные люди произошли не от него. Но не суть важно, потому чточем приличней выглядит русский человек (не обо всех русских,конечно, речь) с университетским значком на лацкане пиджака и чемскладней он говорит на зарубежных языках, тем ближе его нутро кобезьяньему типа бабуинского.
Сакуров, в отличие от Жорки, уважал образованныхсоотечественников, а про бабуинов и знать не знал, насколько этопаскудная разновидность обезьяньего племени, в целомпрародительского по отношению к человеческому.
- Почти три литра самогона! – мечтательно проговорилВарфаламеев, усаживаясь на свободный табурет.
- Так, литр надо сейчас же отлить, потому что завтра… -начал, было, распоряжаться Семёныч.
- Литр я отолью, но исключительно для собственных нужд, -отрезал Жорка.
- Как? Да ты знаешь, кто завтра приедет?! – благородновозмутился Семёныч.
- Знаю. Если тебе надо – можешь сгонять к Миронычу ивыменять пару своих кур на литр самогона.
- Что ты такое говоришь? – начал заводиться Семёныч. –Почему это мне одному надо? Ведь мы у них, можно сказать, всейдеревней кормимся. Они ведь нам и мяса подбрасывают, и комбикормомвыручают, и навоз мы из ихнего загона легулярно берём...
- Гриша берёт навоза больше всех нас, а я должен литройжертвовать. Да пошёл ты! А мясо мне их поганое с комбикормом нахрен не упёрлись.
- Товарищи! – молитвенно сложил ладони Варфаламеев. – Я сутра не опохмелённый!
- Да, - встрял Сакуров, ощутивший после стакана почтимарочного напитка благоприобретённую тягу пить до упада. Или доновой встречи с домовым, окопавшимся в одном из углов Сакуровскойспальни.
Жоркина самогонка, в отличие от демократской водки,развезла приятелей уже после второй. Поэтому после второй всезакурили, Варфаламеев принялся читать свежие переводы Басё, а Жоркаи Сакуров затеяли промеж себя параллельную беседу. Семёныч в этовремя хитро молчал, заготавливая своё эксклюзивное выступление.
- Слушай, я всё забываю спросить, - начал Жорка, - нахрена ты сакуру посадил? Ведь толку с неё, если она приживётся идействительно окажется сакурой, как от фикуса?
- Видишь ли, - с пьяной словоохотливостью возразилСакуров, - я наполовину японец. И мне от этого сомнительногосаженца нужен не толк, а то, чтобы он действительно оказалсясакурой.
- Блин! То-то я смотрю иногда на тебя, и мне всякиесамураи потом мерещатся. Как дело то было?
- Да и дела никакого не было, - ответил Сакуров, поняв,что Жорку интересует конкретная причина появления наполовину японцав местах от Японии отдалённых, и вкратце рассказал свою простуюисторию.
- Да, не ахти как замысловато, но весьма примечательно, -то ли осудил, то ли одобрил Жорка и сказал: - Ты про японцевСемёнычу ничего не говори, а то ещё хуже возненавидит.
Оба посмотрели на Семёныча. Тот сидел поодаль и,заглушаемый завываниями Варфаламеева, читающего переводы Басёвперемешку с лекцией по японскому литературоведению, вряд ли могслышать, о чём треплются Жорка и Сакуров.
- А за что? – не понял предостережения Сакуров.
- Трудно объяснить, но попытаюсь, - пообещал Жорка и налилсебе самогонки. – Видишь ли, Семёныч, как чисто русский человек,очень завистлив. В общем, терпеть не может чьего бы то ни былопревосходства над собой в любой сопоставимой ипостаси. И чем ближеобъект его сравнения, тем больше он его ненавидит, потому что прощененавидеть за колющее глаза превосходство соседа, чем, скажем,жителя Лопатина, чьё превосходство тем сомнительней, чем дальшерасстояние.
- Да? – неопределённо возразил Сакуров.
- Слушай дальше. В своей ненависти к ближнему своемуСемёныч далеко не одинок, при этом он не является большиморигиналом. Ведь полное отсутствие дружелюбия по отношению друг кдругу – наше наиболее характерное отличие от прочих наций.
- Фигня какая-то, - неуверенно возразил Сакуров.
- Тебе ли судить, если ты почти всю жизнь прожил в Сухуми?– возмутился Жорка.
- Ну, там тоже жили русские, - продолжил возражатьСакуров, но с ещё большей неуверенностью: вспоминая знакомыхрусских в Сухуми, Константин Матвеевич не мог припомнить ни одного,кто бы походил на таких ярко выраженных упырей, как его роднойдядька или односельчанин Гриша.
- Русские, да не русские, - озвучил мысленные сомненияЖорка. - Восточная среда и восточные традиции наложили своеобразныйотпечаток на славян, проживающих в неславянских республиках, также, как в своё время славяне экспортировали в данные республикипьянство и мздоимство.