Страница 128 из 138
«А что с вином сделали? – разорялся Жорка. – Раньше чистоевиноградное вино стоило рубль с полтиной пол-литра, а теперьпокупай за десять баков якобы французское вино, пей и вспоминайбормотоху за двадцать центов, которую мы пили в институте и котораябыла много вкусней теперешнего якобы французского вина…»
«А что, может, мне у них целую тыщу долларов потребовать?– консультировался с Миронычем Жуков. – Как вы думаете, ваш адвокатсможет напугать их на целую тыщу?»
«Сможет! – горячился старичок. – Только вы моему адвокатуденег не давайте. Дадите мне, и я сам с ним рассчитаюсь…»
«Если я вам сейчас обоим головы поотрываю, - прервалрасходившегося сквалыгу Жорка, - а потом приду на ваши поминки сосвоим киселём, то он мне встанет, вместе со своими поминальнойкружкой, водкой и закуской в двадцать долларов против вашей целойтысячи…»
А время всё шло, потому что так положено, деревня, какнакаркал когда-то Жорка, продолжала вымирать, вместе с нейпродолжала вымирать Рязанская область, а за ней – и вся остальнаяРоссия. Так, В Угаровском районе отрицательный прирост населениясоставил по итогам текущего года десять процентов, в Рязанскойобласти – семь, во всей остальной России – всего четыре. Народбежал из деревень, посёлков, маленьких и средних городов в Москвуна заработки, и там жизнь била ключом. На месте лопнувших банковоткрылись новые, а на месте бывших подмосковных колхозов –образовались жилые микрорайоны по цене за квадратный метр жильябольшей, чем в Нью-Йорке. Ельцин к тому времени добивал второйсрок, Зюганов готовился к очередным выборам, Черномырдин, слегкаотрулив инфляцию, сдал хозяйство молодому Кириенке (154).
«Ну, теперь жди новых потрясений, - снова начинал каркатьЖорка, - недаром этот поц из молодых да ранних».
«Что ты имеешь в виду? – нервничал Сакуров, уже слегкапривыкший к образовавшейся за последние два года к курсовой – впереводе с рубля на доллар – стабильности
«То и имею, что не все главные неприятности у нас позади,потому что как они могут быть позади, если у нового премьера такаягнусная харя и такие подходящие для новых времён заслуги?»
Очевидно, Жорка имел тот факт касательно Кириенки, чтопопал юный проходимец в премьеры не за добрые человеческиекачества, а совсем наоборот. Впрочем, новые времена в России тем иознаменовались, что на поверхность мутной политическойдействительности последние семь лет всплывали всё люди ловкие,мерзкие и своекорыстные одновременно. Впрочем, при таком кускедерьма как Ельцин иначе и не предполагалось.
«А вот ещё интересно, - переводил разговор в другое руслоСакуров, - почему на периферии прирост населения в большем минусе,чем в метрополии?»
«Элементарно, - отвечал Жорка. – Во-первых, это нашатараканья ментальность. В том смысле, что наш народ как тетараканы, которые, почувствовав неудобство проживания в одномместе, от данного неудобства по-человечески не избавляются, апросто всем скопом перебегают в другое место. Сначала убегаютмужики, за ними – их бабы и дети. Во-вторых, наша самая поросячьяжадность, в силу каковой те, что не убежали, начинают убивать другдруга из-за какого-нибудь кирпичного завода или цементноймануфактуры. Статистика же в это время показывает ухудшениедемографических показателей, потому что, какие могут бытьпоказатели от старушек с их доходящими дедушками? В то же времястатистика больших городов и статистика нашей похабной столицыпоказывает более утешительные данные, потому что, во-первых,утекшие в вышеозначенные места половозрелые мужики с их бабами идетьми, во-вторых, многочисленные цыгане, граждане юго-восточногорегиона типа Вьетнама с Китаем, а также наши многочисленные бывшиесоотечественники по бывшей советской конституции. Лица, то есть,известных национальностей, каковые лица, вкупе с цыганами игражданами Юго-Восточного региона, привыкли размножаться быстро,много и весело, невзирая на жилищные санитарные нормы, инфляцию,скудное питание и стрессовое состояние из-за невозможности слетатьна Канары в летнее время года...»
«Всё ясно, - думал Сакуров под монотонный бубнёж пьяногоЖорки, - скоро всем нам, русским то есть, а не японцам, кранты, каки предсказывал Жорка, а вместо нас нашу территорию, Россию, а неЯпонию, заселят цыгане, китайцы, вьетнамцы и лица известныхнациональностей, как люди более жизнеспособные, дружные и неубивающие друг друга из-за таких пустяков как консервный цех иликартонно-спичечная фабрика…»
Думая так, Константин Матвеевич вспоминал недавниетелепередачи на криминальную тему. Одна касалась соседнего с ихУгаровым Касимова. Там ещё с советских времён функционировалокакое-то золотое предприятие. Так вот, когда советские временакончились, те касимовцы, что имели прямое, косвенное илитеоретическое отношение к данному предприятию, дружно кинулисьубивать друг дружку. Одних убивали за сто граммов благородногометалла, других – за килограмм, третьих – за целый пуд. И, покабандиты, чиновники, милиционеры и прокуроры бодались за праворулить известным предприятием прямо, косвенно или хотя бытеоретически, в Касимове открыли два новых кладбища, а населениегорода поредело на пятнадцать процентов.
«А так как у нас подобное происходит не в одном Касимове,а повсеместно, то…»
С этими мыслями Сакуров засыпал, потому что Жорка давноушёл, а ночью полагалось спать.
Потом случился дефолт. Сначала до Сакурова не вполне дошёлсмысл происшедшего, а когда он поехал за продуктами в Угаров иоказалось, что на имеющиеся у него российские рубли он теперь можеткупить в четыре раза меньше, чем всего неделю назад, КонстантинМатвеевич таки прозрел.
«Ну, вот, опять Жорка! – мысленно ахал он, прицениваясь ккрупе в местном супермаркете. – И кто его за язык тянул? Однакохорошо, что я почти всю наличку переводил в доллары, потому что онитеперь тоже в четыре раза дороже…»
Впрочем, и оставшуюся отечественную наличку КонстантинМатвеевич успел реализовать почти без потерь. Дело в том, чтомоментальный рост цен не коснулся дорогих деликатесов и дорогихнапитков. Поэтому, покряхтев от благоприобретённой жадности, бывшийморской штурман приобрёл ящик армянского коньяка и десять банокчёрной икры. Причём сделал это крайне осторожно, исподволь разведавпро надёжность и коньяка, и икры в смысле их натуральности задвадцать долларов у одного знакомого товароведа.
«Не было счастья, да несчастье помогло, - прикидывалСакуров, заботливо пакуя купленные брашна на заднем сиденье, - а тоуж и забыл, когда последний раз чёрную икру ел…»
Насчёт коньяка он старался не думать, потому что коньякаотведать ему хотелось ещё больше, чем попробовать чёрную икру. НоКонстантин Матвеевич продолжал железно держать себя за горло в томсмысле, что собирался ещё долго не пить. Ну, хотя бы до той поры,когда он не почувствует себя действительно богатым человеком.Человеком, способным убраться из этой Богом проклятой дыры, да ивообще, из этой всей богомерзкой России.
«Потому что не хочу я подыхать вместе с ней, -оправдывался перед собой бывший морской штурман, продолжаявкалывать, как литературный негр, потому что в жизни негры ни чертаделать не хотят. - К тому же я только наполовину русский. И потом:когда у меня соберётся достаточно денег, можно будет махнуть кПетьке Варфаламееву. Вот там мы с ним и разговеемся. А этот коньяк,когда он подтянется в цене, можно будет на что-нибудь обменять. Илипродать. Или, на худой конец, пригодится от ментовотмазываться…»
О том, чтобы махнуть на родину полумифического японскогородителя, Константин Матвеевич даже не задумывался.
Глава 60
Икру Константин Матвеевич съел за десять дней. В день – побанке. Жорки не было, а с прочими он делиться не стал. Можно былоугостить Семёныча, но тот обязательно раззвонил бы о том всейокруге, и первая на икру прибежала бы Петровна.
«Да хрен ей, а не икра, - мысленно ругался бывший морскойштурман, поедая очередной бутерброд со сливочным маслом, обильнопокрытым чёрными зёрнами, - уж как она меня только не прикладывала,а я ей – такой дорогой деликатес. Пусть карман держит шире…»