Полужизни

— До перелома костей не дошло, если вы об этом. Повреждения, так сказать, психологические. Мэри швырнула Рут на стену, схватила полный баллон красной краски и распылила ей на лицо. Впоследствии Рут полностью замкнулась в себе, не желала приходить на работу и разговаривать.

— Но это ведь не все, так? — Чарли перехватила взгляд Сола. — На прошлой неделе Рут пришла ко мне и попросила помощи. Думаю, она в опасности. Любая информация, абсолютно любая, может принести огромную пользу.

— Эта точно не принесет.

Чарли считала Хансарда мягкотелым тюфяком и не ожидала, что он окажет сопротивление. Что же, тем больше причин выбить из него всю правду.

— Об этом вы судить не можете, — покачала головой она. — Пожалуйста, Сол. Без нужды я бы не просила!

Хансард отвернулся.

— Рут обмочилась, понятно? Представляете, какое унижение? Так оконфузиться перед Мэри, мной и пожилой парой, которая заглянула в галерею в надежде увидеть красивые картины, а не женщину, лицо которой залито краской, рыдающую в луже собственной мочи! — Сол горестно вздохнул. — Эх, не следовало мне вам рассказывать! Что бы вы чувствовали, если бы такое про вас говорили?

— Про меня говорили и кое-что похуже! — процедила Чарли. — Имя Марта Вайерс вам знакомо?

— Марта… — Сол наморщил лоб. — Да. Писательница, так? Эйден ее знал. Много лет назад они вместе участвовали в рекламном проекте «Таймс». Помню даже фотографии — восходящие звезды, надежда английской культуры, молодые, сексуальные, талантливые… Н у, вы понимаете.

— Вы с ней встречались?

— Однажды. У Эйдена была выставка в Лондоне…

— В галерее «Тик-так».

— Да, верно. — Сол явно удивился информированности Чарли. — Марта Вайерс приходила на закрытый показ. Лица сейчас уже не вспомню, но думаю, Эйден представлял нас друг другу. — Хансард поднял с пола маркер и принялся крутить его, словно перематывая назад ленту времени. — Она, кажется, была с матерью. Да, точно, мать рассказывала про ее книгу…

— «Лед на солнце».

— Вот название совершенно из головы вылетело. Помню, мать очень гордилась, что ее дочь издала роман, а Марта места себе не находила от смущения.

— А Мэри Трелиз вы на том показе не видели?

— Что там делать Мэри? — скривился Хансард. — Они же с Эйденом не знакомы. — Чарли никак не отреагировала, и Сол раздосадованно буркнул: — Только не говорите, что знакомы. Я бы никогда не послал Рут к Эйдену, если бы подозревал, что он как-то связан с Мэри!

— Когда вы начали обслуживать Мэри? — поспешно спросила Чарли. Склонные к самобичеванию бичуют себя по поводу и без повода — это Чарли знала по собственному опыту. Лучше сменить тему. Через полчаса в Роундесли ее ждал Кэрри Гатти, поэтому времени терять не следовало.

— Года три-четыре назад. Я бы уточнил, только уверен, что документации о том периоде не сохранилось. — Точно в подтверждение своих слов Хансард приподнял лист белой бумаги, обнажив исцарапанный стол.

— Когда Трелиз впервые пришла к вам и представилась, ее имя не показалось знакомым?

— Нет. Да и с какой стати?

«К чему скрывать? — подумала Чарли. — Хансард ведь был на том закрытом показе и, вероятно, сам все видел».

— На выставке в «Тик-таке» Эйден представил картину под названием «Убийство Мэри Трелиз».

— Что?! — В голосе Хансарда прозвучал неприкрытый ужас.

— Вы не помните такого названия?

— В день показа в «Тик-таке» творилось черт знает что. Вряд ли я вчитывался в названия, хотя… Картину со сценой убийства заметил бы наверняка! Ничего подобного там не было. — Сол побледнел. — Так Мэри… убили? — На сей раз ответ он ждать не стал. — Но как же так? Я видел ее не далее как в прошлом году, а выставка Эйдена состоялась в 1999-м или годом позже.

Чарли едва не призналась, что сбита с толку не меньше, чем он, и длится это с пятницы, когда Рут Басси втянула ее в бессмыслицу, причем дело тут не только в хронологии.

— На том показе вы купили картину.

— Да, но если хотите на нее взглянуть, ничего не получится.

— Почему? Хансард покраснел.

— Я ее продал. Через несколько дней после закрытия выставки в «Тик-таке» мне позвонил коллекционер. Я тоже считаю себя коллекционером, но до этого парня мне как до луны. Он знал, сколько я заплатил за картину Эйдена, и предложил в четыре раза больше.

— А вы сказали «да».

— Как ни прискорбно, вы правы. В ту пору галерея едва приносила доход. Впрочем, дефицит наличности периодически возникает даже сейчас. Знаете, а ведь та картина мне не особенно нравилась, хотя Йен я об этом не говорил. В смысле, Йен Гарнер, она хозяйка «Тик-така» и моя давняя приятельница.

Чарли кивнула.

— Йен искренне считала Эйдена гением, а вот я к его картинам так и не прикипел. Нет, как человек он мне очень нравился, но его картинами не проникся. Они казались… чересчур пронзительными, что ли? Помню, смотрел на них и ежился. В общем, это тоже способствовало принятию решения. На следующий день после разговора за картиной прислали курьера.

— А деньги?

— Их я получил почти тут же. Сразу после телефонного разговора на мой счет перевели восемь тысяч фунтов.

— Да, такие деньги на дороге не валяются. — За восемь тысяч она продала бы любую картину, ну, кроме шедевров, вроде «Моны Лизы» и «Подсолнухов» Ван Гога. Других примеров на ум не приходило.

— Я действительно считал, что картина Эйдена будет уместнее в коллекции того парня, чем у меня над камином. Самому Эйдену я так и не признался. Собирался, да пороху не хватило. В результате я даже в гости пригласить его не мог.

— Имя того коллекционера вы, конечно, не помните? — на всякий случай спросила Чарли.

— Как ни странно, помню. Я родом из Дорсета, а фамилия того парня совпала с названием моей родной деревни, глухого, богом забытого места. Точнее, с половиной названия. О деревне Бландфорд-Форум когда-нибудь слышали?

О деревне Чарли не слышала. Зато знала, какая половина совпала с фамилией коллекционера, сделавшего Хансарду фантастически выгодное предложение. Этот человек вместе с женой Сильвией проживал по несуществующему адресу.

— Его фамилия Бландфорд, — объявил Сол. — По поводу имени стопроцентно не уверен, но думаю, что Морис. Морис Бландфорд.

* * *

В пабе «Лебедь» было так же людно и жарко, как в галерее Хансарда. Страшно хотелось пить, и, добравшись до барной стойки, Чарли заказала большую порцию содовой с лаймовым сиропом. Кэрри Гатти сидел за столиком с двумя девушками и читал книгу. Чарли он не заметил. Она опоздала, но Гатти не нервничал. Похоже, его не волновало, появится она или нет. Пробиваясь к столику Гатти, Чарли чуть не расплескала половину стакана.

— Кэрри!

— Боже милостивый! — Гатти поднял голову. — Ты уже взяла у барменши мочу на анализ?

Одна из сидевших рядом девушек демонстративно отодвинула стул, другая взглянула на Чарли, давая понять, что она не с Кэрри.

Читал Гатти «Краткую историю времени» Стивена Хокинга. Вот только закладка лежала подозрительно близко к началу. Что же, страниц пять Кэрри наверняка осилил!

— Из-за чего тебе неймется, из-за девчоночьего имени или неудавшейся карьеры комика?

Гатти захохотал. Он упивался шпильками и язвительными выпадами, и это бесило в нем больше всего.

— Ну, в плане карьеры я не одинок! Говорят, у тебя и твоего жениха она тоже к чертям катится…

— Откуда тебе известно о моей помолвке? — с притворной беспечностью спросила Чарли. Следовало продемонстрировать, что ей все нипочем. Увидит, что задел, — сожрет с потрохами. Хотя в ответ разрешалось поддевать и подкалывать сколько душе угодно. Гатти единственный из знакомых Чарли начисто игнорировал такт и приличия и в отношении себя, и в отношении окружающих.

— Ну я ведь слежу за твоими успехами! — отозвался Гатти. — Точнее, неуспехами. Неужели впрямь собралась за этого зануду Уотерхауса?

— Угу, план именно таков.

— Дурацкий план! Вообще-то уверен, до венца дело не дойдет. Вся эта помолвочная суета тебе по нутру, но в последний момент одумаешься и шнырь в кусты! Дату свадьбы наверняка еще не назначили?