Полужизни

— Получается, он застрелил ее, потом выбил зубы… Чем? Молотком?

— Почему вы так решили?

— Чтобы повесить картину, нужен молоток, его убийца и использовал. — Саймон кивнул собственным мыслям. — А губы чем разрезал? Макетным ножом? У Сида я такой видел. Значит, убийца снял фотографии, собрал гвозди с крючками и… приспособил для своего замысла. Почему он именно рот изуродовал?

— Не те вопросы задаешь! — Чарли встала, и Саймон заметил: ее рубашка потемнела от пота. — Сколько фотоснимков было на столах, тумбочках и по углам? А сколько гвоздей и крюков было во рту Джеммы Краудер? Количество совпадает?

Милуорд взглянула на Даннинга, тот отвел глаза и покраснел.

— В деле это наверняка есть, — буркнул он.

Милуорд вручила ему папку с материалами, и Даннинг зашелестел страницами, с каждой секундой, похоже, волнуясь все сильнее.

— Вы не знаете, на скольких крюках висела каждая фотография?! — возмутился Саймон.

— Ты сам хоть раз фотографии на стену вешал? — спросила его Чарли. — Ну или картину, вышивку? Что угодно в раме?

— Да! — Саймон почувствовал, что щеки стали пунцовыми. Он соврал, на деле ему лишь постеры скотчем прилеплять доводилось.

— Вы-то наверняка вешали! — обратилась Чарли к Милуорд.

— Да, конечно, — кивнула та, — но исключительно на один крюк. Ничего тяжелого пока не попадалось.

— Дело не в тяжести! — Даннинг пронзил свою коллегу испепеляющим взглядом. — Когда вешаешь на два крюка, получается ровнее, особенно если картина большая.

— Думаю, пропала картина, — заявила Чарли. — Именно ради нее совершено преступление, поэтому убийца и изуродовал лицо Краудер при помощи гвоздей и крюков.

— Зачем красть фотографию влюбленной парочки…

— Не фотографию, — перебила Чарли. — Картину! Под названием «Аббертон», кисти Мэри Трелиз.

* * *

— Так за этим самым столиком сидели вы с Домми?

— Чистое совпадение, — вкрадчиво улыбнулась Чарли, хотя мыслями была далеко-далеко. — Это первый вариант, а второй — столик меченый, эдакий полюс моей похоти, как приспичит, тащу сюда очередного самца. — Когда сорок пять минут назад Милуорд отпустила их, Чарли остановила первое попавшееся такси и повезла Саймона на Гудж-стрит.

К столику подошел тот же человек, что накануне обслуживал Чарли с Ландом, — неужели синьор Грилли собственной персоной?

— Вижу, с заказом вы еще не определились, — проговорил он, вместо того чтобы спросить обычное «Что желаете?». С таким же успехом он мог бы сказать: «Вижу, вы ссоритесь, вам пока не до еды».

— Так ты правда с Ландом встречаешься? — не вытерпел Саймон.

— На такие вопросы я вообще не намерена…

— Тогда зачем было об этом говорить? Или выставлять меня на людях круглым дураком — твое новое хобби?

— Тебя? Ну, Саймон, ты им жуть как понравился! Гадиной и мерзавкой была я.

— Потому что вела себя гадко и мерзко, хвасталась тем, что нормальных людей отвращает. Словно «подружка насильника» — почетное звание и повод для гордости…

— Бывшая подружка! — Чарли сделала вид, что читает меню. За соседними столиками воцарилась тишина. Даже негромкая музыка зазвучала так, словно между нотами вдруг появились паузы. — Удивительно, — специально для любителей подслушивать Чарли говорила громко и четко, — я бросаюсь из одной крайности в другую — от мужчины, принуждавшего женщин к сексу, к мужчине, который и к невесте своей не притронется, даже если та умолять начнет…

— Еще слово — и я уйду! — Саймон отодвинул стул.

— Из ресторана или от меня? Хочу понять, что именно мне грозит!

— А как насчет пощечины?

— Может, хоть тогда ты ко мне прикоснешься! — Если Чарли шутила, то только отчасти.

— Когда удобно, ты идиотом меня выставляешь. Нужно на ком-то сорваться — сразу ко мне, зачем сдерживаться?! Ты ведь знала, что картин я сроду не вешал…

— Неужели? — Чарли расхохоталась. — Боже милостивый, Саймон, я и не думала…

— Еще как думала и решила оконфузить меня, потому что тебя саму оконфузили — вынудили хвастать проколом, который едва не разрушил твою жизнь. И еще может разрушить, а ты, судя по всему, не против!

— Довольно! — Чарли судорожно вцепилась в меню.

— К бравурному тону тебя никто не принуждал. Ты запросто могла сказать: «Да, ошиблась. Закрутила роман с человеком, не представляя, какой он». Ради чего ты бахвалилась?

— В следующий раз напиши мне шпаргалку, ладно? Два года назад в пресс-службе управления так и сделали — подробно объяснили, как отвечать на вопросы.

— Нам не о чем разговаривать! — Саймон демонстративно раскрыл меню, отгородившись им от Чарли. — Давай поедим, пока нас обратно не вызвали.

— Думаешь, вызовут? — Чарли вспоминала Милуорд и Даннинга чуть ли не с благодарностью: при этих двоих они с Саймоном превращались в союзников.

— Я бы вызвал. Мы им нужны.

— Аппетит пропал, — вздохнула Чарли.

— Тогда зачем мы здесь? Ты же сама адрес таксисту назвала.

— Надеялась застать здесь Ланда и уговорить, чтобы соврал Милуорд. Пусть эта хрюшка думает, будто мы с ним трахаемся как кролики. Хотя, наверное, пустая затея: Ланд скорее яйца свои с беконом поджарит, чем меня выручит. Пожалуй, я бы даже не уговаривала, а на коленях ползала перед типом, который… который похож на жирного стервятника!

Чарли закрыла лицо руками: вот, издергалась так, что собственный голос раздражает! Сидеть за тем столом в кабинете для допросов было ужасно, и это чувство не прошло. Она в ресторане, совершенно за другим столом, но по-прежнему ощущает себя преступницей.

— Господи, почему ты не сказала правду? Почему не объяснила, для чего встречалась с Ландом?

— Почему не рассказала, что Рут Басси одержима мной, что я напугана, что побежала за помощью к адвокату, а тот послал подальше? Нет уж, хватит с меня унижений!

Саймон схватил ее за руку:

— Чарли, они расследуют убийство, жуткое, страшное убийство. Поверь, на свете есть вещи важнее твоей гордости!

— Моей… гордости? Ты считаешь меня гордой? Да ты чудо-детектив! — воскликнула Чарли, но руку не убрала. Чем больше она распалялась, тем меньше точек соприкосновения с Саймоном чувствовала. Ну почему он реагирует совершенно не так, как она ждет?

— Ладно, закажу пиццу, — поднимаясь, объявил Саймон. — Ты точно ничего не хочешь?

— У тебя отщипну.

— Черта с два, я умираю с голоду! Две пиццы фунгис! — крикнул Саймон официанту.

«Правильно «две пиццы фунги». Да, лингвист из него никакой», — подумала Чарли и, когда Саймон сел, не удержалась и указала на ошибку.

— Главное, что пиццы две, остальное неважно! — У него заметно поднялось настроение, хотя они ни о чем не договорились. Неужели дело в еде?

— Ты впрямь никогда не вешал картины? Что еще я о тебе не знаю?

— А что бы ты хотела знать?

— Саймон, мы обручены!

— Я в курсе.

— Господи, ужас какой! Ладно, сменю тему: где бы ты хотел жить, если бы мог выбирать?

— Трудно сказать. Я никогда об этом не думал.

— Так подумай!

— Ты серьезно? Сейчас я могу думать лишь о разорванном рте с золотыми крючками вместо зубов. По-твоему, Мэри Трелиз убила Джемму Краудер? Именно у Краудер была картина, которую она подарила Рут Басси? То есть получается, что Басси отдала картину Сиду, а тот отвез ее Краудер?

Об этом Чарли говорить не хотелось, только не сейчас. Сейчас хотелось сказать, что она мечтает жить в Торки. Ей всегда там нравилось. Именно в Торки у нее случился первый и единственный курортный роман.

Пиццу принесли на удивление быстро — ни горячую, ни холодную, а невнятно-среднюю. Чарли это не волновало, Саймона — тем более. Если что их и роднило, так это отношение к еде. Саймон вообще считал еду горючим, которым заправляются, чтобы не заглох мотор. Насытиться — и ладно, а чем — дело десятое. Еще на прошлой неделе он стеснялся есть при Чарли, а сегодня вел себя спокойно и уверенно, словно совместный ланч был для него чем-то привычным. Чарли сочла это прогрессом, как и четыре ночи, которые они провели вместе, не прикасаясь друг к другу.