Полужизни

Если она хозяйка, значит, считает ценным весь представленный в зале мусор, даже гирлянды бумажных куколок на стене. Гирлянды отличались размером, цветом и стоимостью — от двух до пяти тысяч фунтов. «Я сама могу такие запросто вырезать, — подумала Чарли. — Ножницы, цветная бумага, полчаса свободного времени… Ну и обдираловка!» Наконец женщина положила трубку.

— Вам помочь? Рассказать о нашей экспозиции поподробнее? Я Йен Гарнер, владелица галереи.

Значит, хоть тут эта Басси не солгала. Вообще-то вчерашней истории Чарли поверила полностью, безошибочно почувствовав: Рут испытывает облегчение от того, что наконец перестала врать. Саймон ее оптимизма не разделял, и вчера они полночи об этом спорили. «Совравшему единожды верить нельзя! — глубокомысленно заявлял Саймон. — Хитрые лжецы охотно сознаются в старых обманах, чтобы отвлечь внимание от новой лжи».

— Чарли Зэйлер, — пожала руку хозяйки Чарли. — Вообще-то я хотела поговорить не об экспозиции.

— Буду рада помочь. Хотите чаю? «Эрл Грей», «Леди Грей», лапсанг, зеленый с мятой, зеленый с жасмином, черный с лимоном и имбирем…

— «Эрл Грей» вполне подойдет, спасибо, — отозвалась Чарли. Чайное многообразие напомнило об Оливии, которая смаковала отвары фенхеля и крапивы, да и сорняками на воде из унитаза не побрезговала бы, лишь бы называлось красиво. Нет, об Оливии сейчас лучше не думать!

Пока Йен готовила чай, Чарли взяла буклет с полки у двери и прочла про куколки. Серия гирлянд называлась «Другая реальность». Куколок вырезали не из цветной бумаги, как предполагала Чарли, а из страниц автодорожного атласа, которые затем склеили и «наполнили цветом», чтобы каждая гирлянда казалась единым целым. «Сколько времени потратили на эту фигню? — гадала Чарли. — И главное, зачем? Показать, что внешний облик зачастую обманчив? Да, без бумажной нарезки глубины этой мысли не постичь!»

Вернулась Йен с двумя большими фарфоровыми чашками.

— Ну, выкладывайте! — предложила она, вручив Чарли чашку.

— Вы знакомы с творчеством художницы по имени Мэри Трелиз?

Улыбка Йен тотчас стала натужной.

— Мы больше не общаемся.

— Дело в том, что я… видела некоторые работы Мэри и…

— Вы видели ее работы? Где?

— У нее дома.

— Иначе говоря, она вас впустила и показала свои картины? — Йен засмеялась. — Полагаю, вы ее лучшая подруга. Лучшая и единственная.

— Нет, ничего подобного. — Чарли смущенно улыбнулась и поспешно пригубила чай. — Мы едва знакомы, а в ее дом я попала по совершенно другой причине.

— Удивительно! Показывать свою работу чужим совсем не в ее духе. Мэри вообще затворница — не продает свои картины, не выставляет, никак себя не рекламирует.

— Вот оно что. Как же вы познакомились? — спросила Чарли.

— Простите, а почему вас это интересует? Можно еще раз ваше имя?

Сейчас лучше не врать, подумала Чарли, снова представилась Йен и добавила, что служит в полиции Калвер-Вэлли.

— Вы меня извините, я слишком привыкла допрашивать, а не расспрашивать. Здесь я неофициально и приказывать не имею права, поэтому лишь прошу ответить на мои вопросы.

— Мэри живет в Калвер-Вэлли, — внимательно глядя на Чарли, проговорила Йен. — У вас к ней личный или профессиональный интерес?

Чарли пригубила чай: чтобы не попасть впросак, хотелось немного выиграть время и подумать.

— Сегодня у меня выходной, — наконец сказала она, — поэтому интерес, наверное, личный, хотя впервые о Мэри я услышала, когда… — Чарли осеклась. — Увы, тут замешана полиция, точнее, полагаю, что замешана, и подробности я вынуждена опустить.

— Вы обмолвились, что в дом Мэри попали не ради ее картин… — Перехватив взгляд Чарли, Йен продолжать не стала. — Эта информация не для моих ушей, да?

— Боюсь, что так. Послушайте, здесь я не как коп, а как частное лицо, и вы не обязаны делиться со мной…

— Я с удовольствием поделюсь с вами тем немногим, что знаю о Мэри. — Йен заметно смягчилась. — Вы точно не ее подруга?

— На шпильках и прочих колкостях можете не экономить, — улыбнулась Чарли. — Ваша любовь или ненависть к ней лично меня не касаются. Мне нужны лишь факты, и желательно побольше.

Йен кивнула.

— Впервые я увидела Мэри в октябре прошлого года, когда она появилась здесь без предварительного звонка, письма, договоренности — в общем, как снег на голову свалилась. Вы встречались с ней и знаете, как она выглядит: дикая копна черных волос, музыкальный голос… «Безумная королева в изгнании», — подумала тогда я. Признаюсь, я смотрела на нее разинув рот.

«Я тоже», — сказала себе Чарли.

— Мэри привезла картину, чтобы заказать раму. Заявила, что живет в Спиллинге, но от услуг местной галереи отказалась…

— Из-за чего — не объяснила?

— Нет, а я и не спрашивала.

— Ясно. Пожалуйста, продолжайте!

— Мэри объявила, по-королевски милостиво и снисходительно, что я должна изготовить раму для ее картины, и даже назвала стоимость услуги — такую же, как в предыдущей галерее. Я бы засмеялась, только Мэри, вне всяких сомнений, говорила серьезно. С того дня мне надлежало обрамлять каждую ее работу. Тут мне пришлось ее перебить: мы не багетная мастерская, а галерея и рамы не делаем. Признаюсь, потребовалось немало мужества. Мы с Мэри и пяти минут не общались, а я уже боялась ее разочаровать.

Чарли улыбнулась: она привыкла иметь дело с людьми, речь которых напоминала езду по кочкам. До чего приятно встретить совершенно другого человека!

— Я не хотела показаться надменной и высокомерной, но объяснить, что лондонские галереи, в отличие от спиллингских, оформлением картин не занимаются, оказалось непросто. Наши клиенты привозят свои работы уже в рамах.

— И как отреагировала Мэри? — поинтересовалась Чарли.

— Болезненно, она на все реагировала болезненно. Я бы порекомендовала багетную мастерскую, но она не желала слушать. Помню, я спросила, почему она в Лондон картину привезла. Понятно, на поезде ехать недолго, но все же… Разве не удобнее найти багетчика в Спиллинге? С одним Мэри поссорилась, но ведь наверняка есть другие.

Помимо Сола Хансарда Чарли знала лишь одного спиллингского багетчика — Эйдена Сида.

— Что сказала Мэри?

— Что желает работать со мной, и ни слова больше. До сегодняшнего дня я так и не поняла, почему она выбрала меня и от кого обо мне услышала. Мы стали сотрудничать, и, когда узнали друг друга лучше, я снова задала этот вопрос, но внятного ответа не получила… — Йен перехватила удивленный взгляд Чарли и пояснила: — Да, в итоге я согласилась обрамлять картины Мэри. Точнее, этим занимался мой приятель. Мэри Трелиз из тех, кто привык добиваться своего.

— Но ведь вы сказали, что не изготавливаете багеты. Как же она вас убедила?

— Убедила не Мэри, а ее картина, «Аббертон». — Глаза Йен затуманились. — Картина великолепна, просто великолепна!

Чарли взглянула на гирлянду куколок.

— Совершенно другого плана и класса, — словно прочитала ее мысли Йен. — Картины Мэри, и первая, и все, которые я видела впоследствии, по-настоящему живые. Жуткие и прекрасные, полные страсти и…

— В общем, вы согласились из восхищения ее работой, — подвела итог Чарли. Значит, Рут Басси не солгала и об «Аббертоне»…

— Не совсем, — покачала головой Йен. — Сперва я надеялась стать агентом Мэри, но сразу услышала о ее правилах: свои картины она не продавала, не продает и не будет продавать. Мне запрещалось показывать ее работы третьим лицам и даже упоминать их в разговоре. Безумие, полное безумие! Умом Мэри не понять, но я быстро сообразила, что если хочу поддерживать связь с Мэри, то нужно выполнять ее условия. Я надеялась, что со временем уговорю ее выставляться у меня, но не сумела… Вот такой была Мэри в период нашего знакомства, а как она живет сейчас, не представляю. Думаю, вам больше моего известно. — Йен неуверенно взглянула на Чарли.

«Кое-чем поделиться можно, — подумала Чарли. — Вреда не принесет».

— Мэри все такая же. По отношению к своей работе — сущий параноик. Вы не в курсе, откуда у нее это?