Страница 16 из 29
— Разумеется, это довольно противно, — Гермиона старалась говорить спокойно. — Что-то вроде очередного репортажа Риты.
— Но она же, вроде, больше для них не пишет?
— О нет, она исполнила свое обещание… у нее не было другого выхода, — добавила с удовлетворением Гермиона. — Но она проложила колею, по которой они теперь следуют.
— То есть? — нетерпеливо спросил Гарри.
— Ладно, помнишь, она написала, что у тебя бывают припадки, и что постоянно болит шрам, и все такое?
— Ну, — Гарри никогда бы не смог забыть истории, сляпанные о нем Ритой Вриттер.
— Ну вот они и написали, что ты вводишь всех в заблуждение, этакий ищущий внимания человек, который изображает из себя великого трагического героя, и что-то вроде того, — Гермиона произнесла это так торопливо, словно думала, что для Гарри будет менее оскорбительно услышать об этом поскорее. — И еще они продолжают фабриковать о тебе всякие историйки. Если им попадается что-то совсем неправдоподобное, то они называют это «историей, достойной Гарри Поттера», а если с кем-то происходит забавное недоразумение, то — «давайте надеяться, что у него нет на лбу шрама и нас не заставят поклонятся ему, как святыне»…
— Я не хочу, чтобы мне поклонялись… — горячо начал Гарри.
— Знаю, что не хочешь, — испугалась Гермиона очередной вспышки Гарриного гнева. — Я знаю, Гарри. Но ты же видишь, чего они добиваются? Они хотят превратить тебя в того, кому нельзя доверять. Могу поспорить, что за всем этим стоит Фудж. Они хотят, чтобы волшебники принимали тебя за глупого мальчишку, который рассказывает нелепые длинные истории, потому что любит быть знаменитым.
— Я не просил… я не хотел… чтобы Вольдеморт убил моих родителей! — пробормотал Гарри. — Я стал знаменитым, потому что он убил мою семью, и не смог убить меня! Кто хочет стать известным такой ценой? Не думаю, чтобы кто-нибудь…
— Мы знаем, Гарри, — убеждала его Джинни.
— Ну и конечно, они ни слова не написали о том, что на тебя напали дементоры, — продолжила Гермиона. — Кто-то приказал им молчать об этом. Это стало бы на самом деле громкой историей — дементоры, вышедшие из-под контроля. Они даже не упомянули, что ты нарушил Международный Статус Секретности. Мы решили, что они вполне могли бы выставить все в таком свете, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что ты непробиваемо туп. Думаем, что сейчас они принимают ставки на, то, что тебя отчислят, а потом устроят по этому поводу праздник … Я имею ввиду, если тебя отчислят, — поспешно добавила она. — Ручаюсь, что если законы, написанные ими, соблюдаются — то у них ничего нет против тебя.
Таким образом, они вернулись к предстоящим слушаниям, а Гарри не расположен был сейчас об этом думать. Ему хотелось как-то обойти эту тему, и он был спасен от необходимости мучительно искать выход, звуком поднимающихся по лестнице шагов.
— У! О!
Фред резко дернул за свои Эластичные уши, раздался громкий хлопок и они с Джорджем исчезли. Через несколько секунд в дверях появилась миссис Уизли.
— Собрание закончилось, можете спуститься и поужинать. Все умирают от желания видеть тебя, Гарри. А кто это разбросал Навозные Бомбы у дверей кухни?
— Косолапсус, — даже не покраснев, соврала Джинни. — Ему нравится с ними играть.
— О, а я подумала, что это Кричер, это ему нравятся такие мерзкие вещички. Не забудьте говорить тише, идя через прихожую. Джинни у тебя грязные руки, что ты ими делала? Пойди и вымой их перед обедом, пожалуйста.
Джинни, гримасничая, вышла из комнаты вслед за своей матерью. Гарри, остался один с Роном и Гермионой, те нерешительно уставились на него, словно опасаясь, что он снова станет кричать. Увидев, что доставил им столько переживаний, Гарри почувствовал укол стыда.
— Послушайте… — пробормотал он.
Но Рон покачал головой, а Гермиона тихо сказала.
— Мы понимаем, что ты злился, Гарри, и мы не осуждаем тебя. Но и ты должен понять, что мы пытались убедить Думбльдора…
— Да, я знаю, — подвел итог Гарри.
Гарри пытался найти тему, не касающуюся его директора — любое воспоминание о Думбльдоре снова заставляло его сгорать от гнева.
— Кто такой Кричер? — спросил он.
— Домовой эльф, живущий здесь, — ответил Рон. — Полный придурок. Никогда таких не встречал.
Гермиона насупилась.
— Он не придурок, Рон.
— Все к чему он стремится в жизни, это чтобы его голову отрезали и прибили к дощечке, как голову его матери, — раздраженно произнес Рон. — Разве это нормально, Гермиона?
— Ну… ну, он немного странноватый, но это не его вина.
Рон закатил глаза.
— Гермиона все еще не успокоилась со своей идеей ПУКНИ.
— Это не ПУКНИ! — гневно вскрикнула Гермиона. — Это — Против Угнетения Колдовских Народов-Изгоев. И не только я, но и Думбльдор говорит, что нам надо быть помягче с Кричером.
— Да, да, знаю, — буркнул Рон. — Пошли, я умираю от голода.
Он вышел из комнаты, но вдруг остановился перед лестницей, не решаясь спуститься вниз.
— Постойте! — выдохнул он, выставив руку вперед. — Они все еще в прихожей, мы можем что-нибудь услышать.
Они склонились над балюстрадой. Темной коридор внизу заполнился возбужденно перешептывающимися ведьмами и волшебниками, включая тех, что охраняли Гарри. В самом центре группы Гарри увидел черные, свисающие грязными патлами волосы и далеко торчащий нос самого ненавистного учителя в Хогвардсе — профессора Снэйпа. Гарри свесился с балюстрады, ему было очень интересно, что забыл Снэйп в Ордене Феникса…
Тонкий, цвета кожи, ремешок проплыл перед глазами Гарри. Он взглянул этажом выше на Фреда и Джорджа, осторожно спускавших Эластичные Уши поближе к темной толпе волшебников внизу. Но, спустя мгновение, те уже двинулись к входной двери и скрылись из вида.
— Черт побери, — услышал Гарри шепот Фреда, когда тот втягивал свои Эластичные Уши обратно.
Они услышали, как входная дверь открылась, и вновь закрылась.
— Снэйп никогда здесь не ест, — прошептал Рон. — Вот болван! Ладно, пойдем.
— И не забудь говорить шепотом, пересекая прихожую, Гарри, — напомнила Гермиона.
Проходя мимо прибитых к стене голов домовых эльфов, они заметили Люпина, миссис Уизли и Тонкс у входной двери, запирающих множество замков и задвижек.
— Мы поедим на кухне, — прошептала миссис Уизли, встречая ребят у подножия лестницы. — Гарри, милый, иди на цыпочках в ту дверь…
ХРЯСЬ.
— Тонкс! — обернувшись, в гневе закричала миссис Уизли.
— Извиняюсь! — взвыла Тонкс, растянувшаяся в полный рост на полу. — Это все стойка для зонтиков, второй раз об нее спотыкаюсь…
Но окончание ее фразы уже нельзя было расслышать из-за ужасного, режущего уши, заставляющего леденеть кровь, визга.
Изъеденный молью занавес, сквозь который проходил до этого Гарри, взметнулся вверх, но двери за ним не оказалось. В первую секунду, Гарри показалось, что он смотрит в окно, за которым, не переставая, будто ее пытали, визжала старуха в черном чепчике, но вскоре он осознал, что перед ним висит выполненный в полный рост портрет, самый реалистичный и самый неприятный, который он когда-либо видел в жизни.
Старуха брызгала слюной, ее глаза закатились, а желтая кожа натянулась вокруг открытого в вопле рта. Во всей прихожей за ними, остальные портреты просыпались и тоже начинали орать. Гарри зажал уши руками и зажмурился.
Люпин и миссис Уизли бросились вперед, стараясь задернуть занавес над старухой, но не смогли приблизиться — она завизжала еще сильнее, размахивая когтистыми руками в надежде выцарапать им глаза.
— Отбросы! Ничтожества! Побочный продукт грязи и подлости! Ублюдки, мутанты, уроды, убирайтесь прочь отсюда! Как вы посмели осквернить дом моих отцов!..
Тонкс извинялась, как заведенная, волоча за собой по полу тяжелую троллью ногу. Миссис Уизли, потеряв надежду задернуть занавес, заторопилась по прихожей, утихомиривая остальные портреты прикосновением своей палочки. Длинноволосый человек появился из двери возле Гарри.