Страница 6 из 13
— Что-то мне подсказывает, — включился я, — что эта область контролируется как со стороны антихриста, так и с помощью божественных сил. Что способен сделать на столь высоком уровне такой обычный человек, как я?
— Не забыл о роли личности в истории? Только в прошлом веке мы были не менее полусотни раз на грани ядерной войны, и только вмешательство «обычного человека» решало всё. Ведь когда наша подлодка лежала на дне Гудзона и была готова уничтожить половину Америки, стоило лишь кнопку нажать и всё. Каждую минуту ожидал команду на уничтожение! Не нажал командир, а ведь как хотелось. Кстати, он сейчас в монастыре подвизается. Каждую ночь видит во сне, как его рука давит на ту самую кнопку. А сколько раз подобное случалось и было засекречено. Ну и не забывай о присяге, о силе смирения и послушания. И еще! Твои так называемые оппоненты лишены этой сакральной мощи. Они даже не могут представить, насколько они ничтожно слабы перед божественной мощью обычного христианского смирения. Помнишь ведь из Апостола: «Если с нами Бог, кто против нас!»
Где-то средь тесных просторов обреченной Европы сидят в парке на лавочке двое.
— Тебе не кажется, что ты немного заигрался? — шипела сквозь очаровательную улыбку «штатная невеста», прижимаясь ко мне теплым загорелым плечом. — От тебя больше месяца нет никаких позитивных новостей.
— Это потому, что пока есть только негативные, да и те нуждаются в проверке, — также приглушенно ответил я.
— Давай хотя бы негатив, а то мне командировку не оплатят. Скажут, что я, как ты, как Плейшнер в Берне — одурели от мирной обстановки посреди войны. А о деле подзабыли. Так что ли?
— Ну ладно, если хотите непроверенный негатив — получите и распишитесь. Меня ведут от самой границы. Пока что незаметно и ненавязчиво, но слежка точно есть. — Я набрал воздуху и меня «бомбануло»: — И это люди из охраны нашего куратора. Одного из них я видел на вручении мне ордена в ДК, что недалеко от границы.
— Ну и что? — выдохнула Алла. — Подумаешь, ведут его свои! Это даже приятно, ты под охраной.
— В том-то и дело, что это не охрана и не сексоты, — тихо произнес я, нежно улыбаясь девушке, солнышку, теплу. — Они ведут меня, чтобы сдать нашим противникам. Здесь у меня нет группы прикрытия, я совершенно один — это условие поставленной передо мной задачи. А эти — предатели. Их перекупили. Пока что это подозрения. Хочу проверить наверняка.
— Так, ладно, спокойно, — процедила «невеста», продолжая нежно улыбаться. — Я сегодня же узнаю о них у Главного и тебе доложу. — Поднялась и нехотя, оглядываясь на меня, пошла прочь, «пьяная от любви», как обычно.
Тем же вечером во время привычной проверки, впервые за месяц слежки я не обнаружил. Алла позвонила и коротко брякнула:
— Ты оказался прав. Больше они тебя не побеспокоят. Меня отозвали. Пока! — И отключилась.
Понятно! По ходу дела, мне удалось раскрыть заговор, выявить крысу, может даже целый крысиный выводок, что привело к их срочному уничтожению. Рисковать в такой операции никому не хочется, слишком долго она готовилась, слишком много средств потрачено.
Теперь можно расслабиться. Нет, не можно, а нужно. Согласно легенде, я на отдыхе, трачу деньги, которых у меня куры не клюют, убиваю время, знакомлюсь с приятными людьми. Которые меня выведут на убийц миллионов мирных граждан. Наших русских граждан.
Этим же вечером, ближе к полуночи, я принял приглашение одной милой особы на поздний ужин. Так как по легенде я полу-барон, полу-русский-диссидент, то мне встреча с дамой королевских кровей очень кстати. Кажется, работает моя обычная технология ловли на живца, много раз отработанная, правда на низовом уровне.
Принцесса Анна напоминала мне греческую принцессу из романа Хемингуэя «Острова в океане», ту самую «с толстыми щиколотками и белой кожей северянки», а еще дочь академика, от которой едва сумел отвязаться дома — обе голодные, из порочного окружения. Дамы легко сближались с такими бонвиванами как я. Убойн-Вованами, как шутил мой пьющий наставник. Меня же интересовали их связи в обществе, в котором по моим прикидкам водилась крупная хищная рыба. Супруг Анны, по ее выражению, «имел некую вполне извинительную слабость», сообщавшую ей максимальную свободу и неограниченный кредит для разного рода развлечений. Аня, как я называл принцессу, например, слегка запив устрицу шампанским за ужином, срывалась с места в престижном заведении, устремляясь на яхту, где толпились солидные господа. Эта сумасбродная всеобщая любимица меня перезнакомила с высшим обществом Средиземноморского побережья, где я по наитию искал тех, кто лишь иногда позволяет себе выйти в свет и слегка расслабиться.
И вот однажды, в полночь, любуясь прибрежными огнями, на палубе трехсотфутовой яхты Эмир-султана,
я услышал левым ухом шаркающие шаги. Оглянувшись на источник довольно неприятного звука, обнаружил молодого господина восточной красоты. То был шейх Арабских Эмиратов, выудивший из-за спины сильно выпившего молодца, и представил:
— Барон, этот тюфяк хочет с вами выпить. Его зовут…
— …Гражданин Рима Павел, — неожиданно громко назвался «тюфяк».
— Ладно, пацаны, я дрыхнуть, — на изысканном арабском произнес шейх, — а вы потрендите пока не надоест.
Арабскому научился в Египте и просто очаровался его вербальными переливами: «Смогу ли я дойти пешком до пляжа? — هل سأتمكن من المشي إلى الشاطئ؟ — Хал са́атамакан мин алмаши́ иила́а альша́атии?» На этом языке нужно не говорить, не отдавать команды на уничтожение, а петь, сидя на верблюде, длинные песни про пустыню, барханы и оазисы.
Так ладно, проводив глазом шейха в развевающихся белых одеждах, обернулся к тому, кого он привел.
— Весьма тронут знакомством, — с легким поклоном прошелестел я. — Не каждый день приходится быть представленным самому Павлу, гражданину Рима.
— Это папенька меня так назвал, я не виноватый. — Парень лет двадцати пяти улыбнулся мне, как старому знакомому. — А отец мой, между прочим, хозяин вот этого всего! — Он широким жестом указал на россыпь огней по берегу.
— Насколько мне известно, тут каждый сантиметр побережья раскуплен по самым высоким ценам, — осадил я хвастуна.
— Это они так думают, — саркастично улыбнулся Павел. — А на самом деле, вся Европа принадлежит моему отцу и мне, как единственному наследнику!
— Гонишь! — сказал я по-русски.
— Анифиха, — сказал он по-русски. — Ну хочешь, Коля, я тебе виллу подарю? Вон ту, видишь на горе, где салют шпиндиляет, липестричество сияет. А хочешь, Голландию или Бельгию бери! — И совсем тихо: — Все равно скоро всё сгорит…
— Нет, Паша, не хочу, — ответил я, не чая поскорей от него отвязаться. — С чего мне такие подарки? Я птица вольная, взмахнул крылом — и в небо!
— А так просто. — Махнул он вялой рукой.— Хотел впечатлить. Ты какой-то уж слишком свободный, это подозрительно. Скажу больше — напрягает и пугает.
— Ну и ладно, — сказал я, поворачиваясь в сторону кают. — Пожалуй и я пойду отдохну.
— Но разговор, как ты понимаешь, не закончен, — пробулькало у меня за спиной. — Да? Мы с тобой, как шейх сказал, еще потрендим. Пока.
Как я и предполагал, в моей каюте сидел старичок и, не обращая на меня внимание, смотрел по телевизору новости. Мне он напомнил дядю Васю из приграничного дома с пыточной в подвале. Вспомнились предостережения пьяного наставника про таких же старичков, перед которыми ползают на полусогнутых сильные мира сего. Ну что же, значит не зря прошла операция по внедрению. Сейчас будет что-то интересное.